На Флоте пошла мода- колоть на руке тату паука. За абсолютно сбитого паука. Личного абсолютника. Причем кололи именно тех, кого сбили. То есть по прозвищам вражеских судов.

На нашем «Горноморе» умел колоть только Зеф. И делал он это легко и красиво- его тату красовались на руках стрелков, энгоников и даже на волосатой руке бронемастера.

Зефу так же доставляло удовольствие и то, что при коротких встречах с другими командами артопов, некоторые стрелки забегали к нему «на часок», пренебрегая услугами остальных мастеров. И тогда у каюты нашего второго стрелка выстраивались маленькие очереди из заносчивых молодых людей (попадались и весьма привлекательные особы).

Элка закатала рукав моего комбеза и ткнула пальцем место, около локтя.

– Перси, тут одного, а рядом второго. Зелененьких, да?

– Зеленые,– согласился с ней Зеф,-«комары», все-таки.

– А каким цветом шершень?– поинтересовался я у Ленки.

Лена с довольной миной закатала правый рукав и протянула мне руку. На внутренней стороне белоснежной руки пятого стрелка ядовитым оранжевым цветом блестел шершень с длинным жалом. Около него располагались три бледноватых комарика и два овода.

Ну вот. Теперь и мне будет чем похвастаться перед людьми.

– Зеф, а не больно?– глупо спросил я.

Вместо него ответил Корней, появившийся из темноты:

– У него рука легкая,– стараясь не дышать на Элку с Олей, почти на вдохе, сказал он,– он мне их одиннадцать уже нарисовал.

III.

За несколько часов до подлета к Лепро я и Андрей вступили на вахту у своих орудий. «Горномор» уже вернулся в Родное измерение и теперь, сбавляя скорость, приближался к темно-желтому планетоиду. Несколько раз в зону моего пассива попадали охранные спутники, которые, приблизившись к нам на какое-то расстояние, поспешно исчезали за огневым горизонтом. Может они боялись, что мы случайно сожжем их, а может просто таким образом они демонстрировали свое присутствие, мол, мы тоже не дремлем, если что- мы рядом.

– Цирк, какой-то,– время от времени Андрею надоедало молчать,– как будто артоп никогда не видели…

– Да брось ты,– мне тоже было скучно,– они, может, не могут по-другому засвидетельствовать свое почтение патрульному флоту.

– Не вояки они. Привязаны к орбите. Никуда не ходят. Никому не нужны.

Ага. Сейчас он скажет, что только Патрули на острие войны ходят…

– Другое дело артопы…

Ну вот. Я ж говорил.

На Панораме появился новый статус-цель. Быстро считав с радаров все показания, пассив вывел параметры нового тела, сразу же обозначив ее как «дружественная», своя. Добавил пиктограмму скрещенного гаечного ключика и молоточка.

– Все, добрались,– я откинулся в кресле.

Блеснув неестественным для звезд светом из-за планетарной тени, показалась ремонтная станция. В наушниках послышалось слабое урчание вперемешку с мерным постукиванием маленьких молоточков. Как в старинной кузнице, елки-палки. Где это фонор нахватался таких анахронизмов?

Рядом, вплотную к станции, появилось обозначение двух гражданских судов. Звуков от них не было и пассив обозначил одного как «на стадии профилактического обслуживания» (орбитальный челнок «Кормаган») и «в процессе наполнения» (танкер- газоперевозчик «Мерхан»).

По мере подхода артопа к станции к ее пиктограммке постепенно прибавлялись другие, наползая на первоначальное обозначение, но не затмевая ее как основное. К значку «ремонт» добавились «ложка-вилка», «кроватка», «фильтр», «больница», «бартер», «бордель», «терминал Информатория» и т.д. Когда мы приблизились на расстояние в полсотни километров значки плавно расступились, и уже стало понятно- где что находится и что под чем расположено.

От наблюдательного пассива так же не ускользнуло и то, что по периметру станции расположены огневые точки- орудия дальнего боя. Возможно, еще парочка есть и внутри, но пассив не в состоянии сейчас их заметить.

Я переключился на Актив.

Панорама неприятно замигала и по всему рисунку станции. словно россыпь угольков, заалели два десятка орудийных башен. Панорама указала приблизительные углы атаки каждой. параметры, огневые горизонты, мертвые зоны каждой и выделила опасно- красным три пушки, которые в данный момент были нацелены прямо на «Горномор».

Ого.

Через три секунды после включения моего актива половина орудий уже смотрели на нас.

– Седьмая! В чем дело?!

Я вернулся в пассив.

– Проверка режима актив, бронемастер.

– Ты мне за седые волосы потом ответишь…

Я хлопнул себя по шлему.

– Все нормально, Слава, – вдруг услышал я голос Полоскова,– зато мы знаем, что они тоже не спят.

Это он специально при мне так сказал бронемастеру?

Ремонтная станция «Бродяга» шокировала всех, кто видел его впервые- многокилометровое переплетение блоков жилья техперсонала, чаши ремонтных доков, заправочные, контейнеры со- всем- что- может- быть. С высоты, а мы приближались к ней перпендикулярно к плоскости, станция походила больше на медленно вращающуюся гигантскую паутину, в которой полно всякого налипшего мусора, подмигивающую нам с разных плоскостей своих конструкций-тенет. И в центре всего этого отдельным пятном было километровое сооружение, издали похожее на многослойный диск, который при «ближайшем рассмотрении» терял эти очертания абсолютно. Но судя по виду самого диска- это было самое старое место во всей станции, возможно- от него она и начинала строиться.

Это была почти истина. Но не совсем.

«Бродяга» стал тем, чем он был сейчас недавно- десять лет назад. Согласно приказу местной судоремонтной фирмы «Вийкаба энго- Л» старый звездолет эпохи Первой Звездной Экспансии «Хотира» был перестроен в ремонтную станцию орбитального базирования. На деле же- к частично демонтированному первопроходцу был добавлен весь старый хлам, который имелся на балансе у судоремонтников. За время войны «Вийкаба энго- Л», постепенно разрастаясь, в экономическом смысле, превратилась в концерн и приобрела неплохую репутацию в верхах, так что переименованная и модернизированная «Хотира», стал источником дохода для трети населения аграрного Лепро.

А этот диск- было то, что не смогли, а точнее- побоялись, трогать представители «Вийкабы». Внутри находились системы жизнеобеспечения и нормального функционирования сорока-тонного искусственного мозга. Кибермозг, как когда-то называли много веков назад его проектировщики и обслуживающий персонал.

– Здравствуй «Умник»,– прошептал я.

На какой-то миг я ощутил, как мой шепот прошел через интерком, нырнул в главный коммутатор, а потом каким-то неизвестным мне способом достиг радаров Большого Уха. От них мой шепотом нырнул в недра «Бродяги» и…

… из пустоты пришел приятный добрый голос, который никто не услышал на «Горноморе», но который был адресован только мне.

– Здравствуй, капитан .

Ощущение связи с «Умником» пропало так же резко как и появилось.

Подо мной, раскинувшись своим телом, проплывал «Бродяга».

*      *      *

– Ну что, стрелки,– весело гаркнул Зеф,– как проведем увольнительные? Вместе или врозь?

Он хлопнул меня по плечу и я невольно поморщился. Несмотря на Элкины просьбы, Зеф наколол мне комаров у предплечья. Мотивируя тем, что я «…молодой, настреляю еще, место на руке экономить надо». Наколки заживали медленно, даром, что Элка каждый вечер мазала их какой-то мазью.

– Я предпочитаю- врозь,– вдумчиво ответил Диксон,– так лучше и не повторяется. Потом будет что вспомнить. А то у всех одно и тоже, даже не интересно…

– Правильно,– поддержал его Андрей,– помните как на Пайде…Элка, ты уже была с нами, когда мы заходили на Пайду?.. а, да. А ты, Лев? Был с нами?..

Я неопределенно кивнул ему и быстро перешагнув через комингс, выскочил в переходник. Судя по топоту ботинок, которые я услышал за своей спиной –я был не один, кто терпеть не мог занудного Андрея.