Еще через день я подумала, что гораздо спокойнее все-таки вернуть дьявольскую стопку на место. Опять созвонилась с Антониной Матвеевной, призналась, что случайно прихватила чужое, и договорилась о встрече на прежней квартире. Дневник маньяка я, конечно, весь пересняла.

Вошла в условленное время: хозяйка пила чай с молодым человеком устрашающего, я бы даже сказала – классически уголовного вида. Я обомлела. Нарвалась-таки на маньяка…

От ужаса я не могла выдавить ни слова, коленки предательски дрожали. Как я посмотрю ему в глаза? Он сразу поймет, что я в курсе его тайны. Но тут заговорила хозяйка:

– А это мой племянник Веня, вот решил меня на машине подвезти, а то у меня давление подскочило… Садись чайку с нами попей.

Я облегченно вздохнула и покосилась на этого Веню. Здоровый, чертяка. Короткая стрижка, брюнет. Наверно, щетина отрастает почти сразу после бриться, взгляд пронзительный, как у сыча. Вид не особо приветливый. Не зря подумала, что уголовник.

Чаю мне не хотелось, но ноги так ослабли, что я просто плюхнулась за стол. Пора, видно, принимать успокоительное.

Антонина Матвеевна ласково посмотрела на меня:

– Я к тебе уже привыкла, звони мне иногда. А хочешь – заходи. Подруги мои разъехались – теперь в деревнях живут, на свежем воздухе, в Москву редко наведываются. А из родни остался брат мой, Венькин отец, да он из дома не выходит. А вокруг меня раньше много людей крутилось, я общительная!..

Я пообещала не пропадать. Немного успокоилась и отхлебнула чаю. Он оказался крепким, хорошим. Чуть поговорили по-светски ни о чем, а потом собеседники продолжили прерванный мной разговор. Племянник немного агрессивно спросил:

– Зачем мы любим бандитов? – на этом вопросе я поперхнулась и закашлялась. Но он оказался риторическим, Веня начал лекцию, что наш профессор.

– Вы никогда не задумывались, почему именно в нашей стране так много мошенников и аферистов? Посмотрите статистику. Преступности – да, везде хватает, но именно мошенников и аферистов – много лишь у нас, причем во всех сферах.

Только выйдет указ о каких-нибудь штрафах – в тот же день, максимум на следующий, жулики уже кого-то «штрафуют». У них скорые ответы на все законы, нововведения, акции. И люди попадаются в их хитроумные сети не сегодня, так завтра, не в одной сфере, так в другой. Мы для мошенников – как беззащитное стадо баранов для волка, выбирай любую овцу! Люди испытывают страх и потому в щекотливых ситуациях боятся что-то уточнить и настоять на своих правах. Этим страхом и пользуется жулье, которое очень хорошо разбирается в психологии.

– Ну я ж не успела деньги отдать, – виновато проговорила Антонина Матвеевна. Оказалось, что она впустила в свою квартиру какого-то «специалиста», который проверил воздуховод и насчитал три тысячи за проделанную работу. Но тут пришел ее племянник, и «специалист» молча смылся, пока цел, не взяв денег. А Веня продолжил:

– Еще наш народ привык думать, что больших денег легко заработать нельзя, а вот халява существует на самом деле. Многих простаков подцепили мошенники на халявный крючок. Понятно, что сказывается недоработка государства в плане грамотной и комфортной организации нашей жизни и контроля за законностью. Но есть и другое соображение.

В нашей стране так сложилось, что мошенников и прочих преступников мы окутываем романтическим флером. Пацаны, бригады, дворовая романтика, районные банды… На экраны выходит масса фильмов, чье количество восторженных просмотров зашкаливает – про Мишку Япончика, Беню Крика, Соньку Золотую ручку, черный бумер, бандитский Петербург, современный блатняк и беспредел. А вспомните слезливые зэковские песни! Возникло даже целое музыкальное направление псевдо-тюремного творчества – шансон. Словно это не страна, а большой такой лагерь. Причем слово «шансон» позаимствовано у французов, а смысл вложен свой, родимый, посконный. Французский шансон ничего общего не имеет с нашим.

Герои этих фильмов и песен становятся нам родными, и большинство зрителей мыслями находятся на их стороне, сопереживают им, восхищаются, жалеют, просто любят и даже готовы прикрыть в случае чего от закона. И так их хорошо понимают, словно и сами сделали пару-тройку ходок. Вроде бы безобидное занятие – подумаешь, песне лайк поставил или кино с удовольствием посмотрел.

У разных конфессий и эзотерических учений существует такое понятие как коллективная молитва, которая считается самой сильной. У христиан даже есть прямое указание Иисуса: о чем ни попросите, собираясь вместе, то исполнится. Ученые уже тоже соглашаются, что мысль может материализоваться, особенно если она засела в большом количестве голов. Где ваши мысли – там и ваша энергия. Иными словами, если большинство хочет войны, то будет война, если мира – то будет мир.

Вот и в случае с мошенниками такая же картина. Пока мы будем восхищаться ими в кино и литературе, в кухонных разговорах и анекдотах, пока над ними мы будем рисовать романтический ореол, они будут проникать и в нашу реальную жизнь. Мы словно их зовем: идите к нам, мы вас любим и ждем… Как у Ницше: если долго смотреть в бездну, бездна начинает смотреть на тебя. Когда вы восхищаетесь тем же Мишкой Япончиком или другими бандами, вспомните также, что они не только шикарно жили, смешно говорили и находчиво ускользали от правосудия. Они еще и грабили людей, крали продуктовые карточки, без которых семье грозила голодная смерть без преувеличения. Бандиты никого не жалели. Легко восхищаться мошенниками, когда тебя не касается. А если коснулось? Скорее всего, сразу побежите к нам жаловаться и, наверно, уже не восхищаетесь.

Согласитесь, хотелось бы пожить в правовом обществе, где у честных граждан есть надежная защита и на любых преступников найдется управа. Для начала, наверно, надо самим осознать, что мы не урки. А там, глядишь, и вкусы поменяются, а с ними – и сознание. Потом и мошенников снимем с пьедестала, и они будут появляться только как атавизм, как редкая вспышка чумы, а не пандемия.

Тут у племянника зазвонил мобильник. Выслушав собеседника, он коротко бросил:

– Сейчас буду.

И попрощавшись, ушел. Я спросила у Антонины Матвеевны, чего Вениамин так разошелся.

– Так он мент, – просто и в то же время горделиво ответила она. – Потомственный.

Я опять поперхнулась. А как на бандита смахивает. Во дела! Как раз бы ему и отдать тетрадку маньяка.

– Его отец тоже был милиционером. А разошелся потому, что не успел догнать того мошенника, который воздуховод у меня проверял. Он вначале думал, что это из управляющей компании пришли. А когда я рассказала про воздуховод, Венька кинулся в подъезд, но жулика и след простыл.

– А что это вы тут чаи распиваете, надолго расположились? Из-за меня?

– Не только. Еще новый потенциальный жилец должен скоро нарисоваться.

Меня одолевали разные мысли, надо было со Светкой посоветоваться. Вернув книги и тетрадь, я заторопилась уйти.

Выйдя из квартиры, на лестничной клетке столкнулась с блондином, который от меня шарахнулся, а потом робко, застенчиво улыбнулся. Какая-то интуиция заставила меня посмотреть, куда он идет. Точно, в мою бывшую квартиру. Наверно, как раз новый жилец подвалил. Затаившись под лестницей этажом ниже, я прислушалась. На звонок вышла Антонина Матвеевна: «А, это ты, Лешенька!.. А Вера только сейчас книжки твои принесла… Как кстати. Ты не встретил ее?» Вот это уже точно маньяк! Я, не дождавшись, чем кончится дело, опрометью выскочила на улицу и долго бежала, как от пожара.

Уже дома я вдруг испугалась за хозяйку: а вдруг он ей что-нибудь сделает? Кинулась ей звонить. Никто не отвечал.

Глава 3

Меня не замечают, и это мне нравится. Я словно человек-невидимка. Людишки следят друг за другом, завидуют, ябедничают, портят друг другу жизнь. А меня не трогают. Это полная свобода.

Я набрала Светку и отчиталась за весь день.

– Так, – сказала подруга. – Выезжаю ближайшим экспрессом. У метро встретишь? А ты пока дозванивайся до хозяйки.