Annotation

Место битвы - Кесария! Буревестник не верит в благоприятный исход имперских выборов и копит силы, налаживает снабжение, наводит мосты с возможными союзниками и составляет список врагов. Гроза грянет уже завтра - и Аркан и зверобои будут к ней готовы!

Аркан-V. Исход

I КЕСАРИЯ

II ЧЕРТОПОЛОХ И КАБАТЧИК

III ПРАВИЛА ИГРЫ

IV ОТКРЫТОЕ ЗАБРАЛО

V ЗНАМЕНА

VI СИЛЬНЫЕ МИРА СЕГО

VII СЛОВО И ДЕЛО

VIII ЯРМАРКА ТЩЕСЛАВИЯ

IX ЛИНЕЙНАЯ ЛОГИКА

X ТЕНЬ И СВЕТ

XI РОЛЬ ЛИЧНОСТИ

XII НОЧЬ СВЯТОГО ФАРАДЕЯ

XIII МАЛО ИЗБРАННЫХ

XIV ДЕЛЕГИРОВАНИЕ ПОЛНОМОЧИЙ

XV ЭЛЬФИЙСКАЯ РЕЗИДЕНЦИЯ

XVI РУБОН ВЕЛИКИЙ

XVII ФЛОТ ОРТОДОКСОВ

XVIII ЧУДО В ЗОРГАУ

XIX ОТВЕТНЫЙ УДАР

ХХ СТРАННОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ

XXI ШАРАНТ-НА-САФАТЕ

XXII ЖРЕБИЙ БРОШЕН

XXIII БИТВА ПРИ ШАРАНТЕ

XXIV ТЕНЬ ПОБЕДЫ

Аркан-V. Исход

I КЕСАРИЯ

Тучи опустились низко, почти на самые покосившиеся, темные от времени крыши домов. Начал накрапывать дождик, усугубляя и без того гнетущую атмосферу. Среди серых стен безымянного переулка у самой границы Ремесленной и Торговой сторон стольного града Кесарии вот-вот грозила разразиться кровавая драма.

— Еще один любитель нелюдей, гляди-ка, — гнилозубая улыбка до ушей и утыканная гвоздями дубинка в руках местного жителя не предвещали ничего хорошего. — Уйди с дороги или ляжешь тут же, вместе с проклятым Богом коротышкой. Кесария для кесарийцев, Империя — для людей!

Самоуверенность — родная сестра гордыни, худшего из грехов.

Аркан поправил обшлаг камзола и криво ухмыльнулся, переглянувшись с Ёррином: популяры разглагольствовали про Империю, надо же! Да и вообще, молодчик с гнилыми зубами и трое его подельников живо напомнили Буревестнику гезов с «Красного», и вызвали в глубине души почти непреодолимое желание убийства. Популяров всегда легко распознать по замызганной одежде характерного фасона: штанам пузырями, чулкам, цветастым блузам и жилетам.

— Меня зовут башелье Ромул Беллами, — проговорил Рем. — И я обещаю искалечить каждого, кто встанет на моем пути. А мой бородатый друг мне поможет… Вы не умрете — будете жить с увечьями. Запомните — Беллами всегда выполняет свои обещания!

— Беллами? — на секунду популяр замешкался. — Ты что же — из наших?

Фамилия ведь была популярская, с северо-востока.

— Среди ваших много башелье? С дороги, маэстру, с дороги, пока не пролилась кровь! — Аркан шагнул вперед, взявшись за эфес меча.

Сверкер рядом злобно сопел, и чуть ли бороду себе не грыз. Эти четверо нарвались, но и понятия об этом не имели.

— Отдай Богу душу, а мне дукаты! — не выдержал самый молодой из популяров и угрожающе взмахнул топориком на длинной ручке.

Обычные грабители из городских подворотен — вот кто они были, а все их пафосные речи про нелюдей, вся популярская болтовня, служили только прикрытием для корыстных мотивов.

В тот же миг Сверкер с ревом ринулся в ноги гнилозубому, боднул его башкой в живот, подхватил под коленки опрокинул в дорожную грязь. Из рукава Аркана выхлестнулась гирька на длинной цепочке — и ударила в лицо любителю размахивать топориком. Кровь брызнула из разбитой скулы, Рем коротким движением кисти подкорректировал движение гирьки, дернул — и оружие популяра, обмотанное цепочкой, вылетело из рук ошеломленного налетчика. Оставшись беззащитным он ухватил себя за лицо и завыл.

Гном, усевшись верхом на поверженного врага, бил и бил гнилозубого его же собственной дубинкой, по подставленным рукам.

Двое оставшихся популяров в замешательстве начали отступать, но Аркан, отбросив дурацкий топорик, выдернул из ножен простой кавалерийский меч, поднял клинок над головой и яростно атаковал. Кривые кинжалы и разбойничьи ухватки — совсем не то, что могло остановить Буревестника.

Ему понадобилось меньше минуты, чтобы отсечь одному популяру кисть руки, сжимавшей оружие, а второму — ухо, и мощным ударом ноги в живот отправить в грязь — к скулящему и обливающемуся кровью главарю.

— Говно, а не город, — Ёррин демонстративно вытер руки об одежду поверженного бандита. — А еще столица! Пойдем пиво пить, монсеньёрище…

— Погоди, есть еще одно дело… — Рем стряхнул кровь с палаша и подошел к молодчику с разбитым лицом, который сидел тут же, на дороге, не обращая внимания на лужи и навоз вокруг.

Аркан потыкал его носком сапога и спросил:

— Запомнил, как меня зовут, убогий?

— Д-д-дыа-а-а… — из-за разорванной щеки каждое слово причиняло популяру мучения.

— А ну-ка, вслух и громко, чтобы я слышал! — потребовал Рем.

— Б-б-башелье Ромул Беллами! — прошамкал налетчик.

— Громче, чтобы все такие же ублюдки как и ты на три квартала окрест услышали! — Аркан был неумолим.

— БАШЕЛЬЕ РОМУЛ БЕЛЛАМИ, СЭР! — выкрик был отчаянным, пронзительным, кровь залила бедолаге всю одежду, бандит пребывал в состоянии, близком к истерике.

— Молодцом, — Буревестник потыкал популяра носком сапога еще раз, одобрительно.

Когда Аркан догнал Ёррина, тот спросил:

— На кой хрен тебе эта история с Ромулом Беллами? Ладно мне перед местными кхазадами лучше не светить свое прошлое, я еще побуду Барди Борри, но тебя разве не бесит эта личина и эта клипса в ухе? Зачем ты орешь про выдуманного башелье на каждом углу? И вообще — пора уже сбривать бороду! Ты с ней как… Как… Как дурак!

Буревестник только хмыкнул, и ничего не ответил.

* * *

Низкие, закопченные потолки, столы из толстых дубовых досок, приземистые табуреты, запахи жареной свинины и крепленого пива, глухой, затейливый барбанный ритм и рокочущий кхазадский говор — это совсем не то, о чем думают провинциалы, когда мечтают о Кесарии.

Но для Рема Тиберия Аркана Буревестника, Божьей милостью герцога Аскеронского и командора ордена Зверобоя, харчевня в кхазадском квартале на окраине имперской столицы в этот день оказалась самым подходящим местом. Всяко лучше глухих переулков Ремесленной стороны.

— Закажи у них еще свиной грудинки, Барди, — обратился он к Ёррину Сверкеру.

Тот хотя и смыл уже зловещие татуировки, и несколько оброс жесткими волосами на башке, все же, как и говорил, предпочитал сохранять инкогнито среди своих сородичей. Изгнание — серьезное пятно на репутации, и вовсе не важно, был ли приговор справедливым.

— Одному вам, сэ-э-э-эр Беллами, или остальным маэстру — тоже?

Остальные маэстру были вполне единодушны со своим сеньором, и совсем не прочь отведать свиной грудинки. Публика тут собралась самая почтенная: Скавр Цирюльник, Гавор Коробейник, Тимоти Сабо (он же Тимоня), Сухарь и Ослоп восседали за одним столом. Выбор заведения они не обсуждали: захотелось Аркану гномского крепленого и копченого — почему бы и нет?

— Итак, маэстру, у нас в активах семь голосов принцепс электор, — негромко проговорил Аркан. — Ну и скотская эта тема — гнилые местечки, скажу я вам. Нет, такие выборы Императора никак не могут считаться объективными и справедливыми. Каково: я форменным образом купил вицы принца Эверлесса, выплатив четыре тысячи золотых карточного долга! Это не принц, это пустое место похуже дю Пюса Лабуанского! Все его владения — полуразвалившийся дворец, пять деревушек со спившимися вилланами и три медных рудника, которые он сдает концессионерам из Тимьяна. Он просрал целое княжество, подумать только! И этот человек имел право голоса на выборах Императора — ровно такое же, каким обладает весь Север!

— И весь Юг, — хмыкнул Скавр.

Он слишком долго общался с Патриком Доэрти, и, кажется, даже перенял от него часть фанатичного южанского патриотизма, хотя сам ни разу не бывал в стране хлопка и голубоглазых черноволосых орра.

— И весь Юг, — кивнул Буревестник. — А вот и грудинка! И еще пиво? Барди, это ты заказал еще пиво? У нас тут совещание, а не попойка!