Замерев, я молилась, чтобы это оказался не он, и мужчина во дворе наконец обернулся. В груди оборвалось. Это был он.
В этот момент в коридор вышла Мэг, которая теперь, когда стало понятно положение госпожи, сменила меня возле неё, как опытная в таких делах женщина, замужняя и имевшая собственных детей. При виде её я подавила желание отпрянуть от окна, чтобы не показать волнения.
– Кто это? – я постаралась, чтобы мой голос звучал безразлично-спокойно.
Мэг остановилась и выглянула наружу.
– Миледи наняла сопровождающего в дорогу. Путь-то неблизкий, да ещё через лес… – и она стала спускаться по лестнице, оставив меня дальше бороться с тревогой.
Похоже, судьба зло посмеивалась над леди Джейн, которая в довершение своих истинных проблем и надуманных невзгод ещё и наняла себе в охрану убийцу!
Снова выглянув в окно, я увидела, что гнедой привязан возле ворот, а его хозяин поднимается на крыльцо. Не желая оказаться у него на пути и не думая о том, что постоянно избегать его всё равно не получится, я шмыгнула за дверь ближайшей комнаты, прильнув к щели. Спустя некоторое время наёмник в сопровождении управляющего вышел в коридор, и я почувствовала, как в душу просачивается надежда: этот человек впрямь был довольно высок ростом и худощав, но его волосы, тоже длинные, показались мне темнее и не вились, а в движениях не было чуть ленивой грации, едва не помутившей мне рассудок в Стэнфорде, и вообще, походка у него была другая, да и черты лица, пожалуй, погрубее… Я вдруг почувствовала себя страшно уставшей, от облегчения хотелось упасть на пол и не двигаться, или, наоборот, смеяться, танцевать, благодарить судьбу за свою ошибку.
Вспыхнувший было страх отпустил. Два года покоя не смогли выгнать его, лишь усыпили, да и то не слишком, если я в каждом незнакомце готова разглядеть черты, кошмаром врезавшиеся тогда мне в память. Или не в каждом? Сердце снова сжалось. А если это, всё же, он?
Пока шли сборы в дорогу я, даже против своего желания, бросала взгляды в сторону наёмника и память словно строила мне гримасы, то заставляя узнать светло-серые глаза, худое лицо, русые, светлеющие на концах волосы, то вынуждая признать, что манера держаться, осанка, походка у этих людей были разными. И улыбка… Оказываясь рядом с леди Джейн, он всякий раз почтительно, даже немного угодливо улыбался, и эта улыбка не имела ничего общего с уверенной, чуть нагловатой усмешкой человека из Стэнфорда. И ещё мне пришло в голову, что, если именно его я встретила в Стэнфорде, то ведь и он мог узнать меня. Но он, несколько раз скользнув по мне глазами и один раз чуть рассеянно улыбнувшись, ничем не выдал, что узнаёт во мне ту, которую он однажды пытался соблазнить, а получив отказ – грубо удержать. Впрочем, за два года мог и впрямь забыть, ведь я и сама сомневаюсь, узнаю его, или ошиблась.
Наконец мы выехали, окончательно окунувшись в жару и пыль этого безжалостного дня. Монотонная дорога убаюкивала, и Мэг в углу кареты боролась с дремотой, силой воли заставляя себя не клевать носом и с укором поглядывая на госпожу, которая, вместо того, чтобы мирно задремать, тем самым позволив сделать то же своим служанкам, с напряжённой заинтересованностью смотрела в щель между занавесками. И не нужно было проявлять чудеса проницательности, чтобы догадаться – на кого. Наёмник явно специально ехал так, чтобы быть заметным из окна кареты, демонстрируя, как изящно он держится в седле и с какой лёгкостью управляет своим горячим, чуть диковатым жеребцом. И в сторону кареты ни разу не повернулся, давая даме возможность спокойно, без смущения разглядывать себя.
Мне подумалось, что в Стэнфорде он исполнял волю его хозяйки, но сейчас-то, на службе леди Джейн, ему не нужно выполнять кровавых поручений, сейчас он просто охранник, а значит, зря я так боюсь неизвестно чего. И всё же… всё же я не могла унять тревоги, хоть рассудок и говорил, что для неё уже нет причин. Он же просто наёмник. Обычный наёмник. Если это, вообще, он.
Во время очередной остановки я подошла к Мэг.
– Ты знаешь, как зовут нашего охранника?
Я кивнула в его сторону. Мэг усмехнулась, проследив за моим взглядом.
– Приглянулся? Ну да, красавец. Только проку от таких…
– Госпожа не говорила, как его зовут?
– Экхард.
Имя было незнакомым. Хотя, я ведь не знала, кем он представлялся в Стэнфорде… Я смотрела, как он возится с лошадьми, пока госпожа прогуливается по обочине дороги, чтобы немного отдохнуть от тряской кареты. Мой взгляд остановился на его руках. У того, из Стэнфорда, они были запоминающиеся, и сейчас, глядя на руки Экхарда, у меня по спине пробежал холодок, несмотря на жаркий день. Мне показалось, что я снова ощущаю на своих запястьях железную хватку этих пальцев – костлявых, но жилистых и, даже на вид, очень сильных.
Мне подумалось, что услышь я его голос, то смогла бы точно понять, тот ли это человек. Голос его я помнила. Но у меня не хватало духа самой заговорить с ним, крутиться же рядом в ожидании, когда это сделает кто-то другой, я тоже не могла. Да и не стремился никто с ним разговаривать. Ни у кого из маленькой свиты, в которой, кроме нас с Мэг, был её муж Марк, выполняющий сейчас обязанности кучера, и лакей Джейкоб, Экхард, похоже, не вызывал симпатии.
За те полдня, что мы провели в дороге, он сумел восстановить против себя всех, кроме госпожи, в характере которой очень быстро разобрался, сменив угодливую улыбку на чуть печальный, сдержанно-сочувственный взгляд. Зато с остальными он вёл себя с лёгким пренебрежением, словно знатный дворянин, волею судьбы вынужденный находиться среди простонародья. Я снова вспомнила Стэнфорд. Тот человек тоже поначалу пытался выдать себя за благородного, и это ему вполне удавалось, впрочем, до тех пор, пока он не открывал рот, потому что речь выдавала его с головой. Так говорить мог только выходец из самых низов, если вообще не из каких-нибудь трущоб. Да, если бы я услышала, как Экхард говорит, я бы точно поняла, он это был, или нет.
Вечером мы остановились в небольшой придорожной гостинице. Джейкоб договорился с хозяином, чтобы тот устроил благородную постоялицу со служанками в комнате на втором этаже, и я позавидовала мужчинам, которым предстояло ночевать на улице рядом с лошадьми. Глядя на устроенный во дворе гостиницы навес над лошадиными кормушками, я представляла душную каморку, настоящими хозяевами которой наверняка были насекомые, и молилась, чтобы предстоящая ночь подольше не начиналась, а начавшись, побыстрее закончилась.
К моему облегчению, устройством постели для госпожи занялась Мэг, мне же предстояло позаботиться об ужине. Радуясь возможности хоть ненадолго покинуть тёмное и душное помещение, я спустилась по скрипучей лестнице и, не успев выйти в зал, через дверной проём увидела Экхарда. Они с хозяином медленно шли в мою сторону, о чём-то негромко разговаривая. Я отступила в тёмный закуток под лестницей, решив дождаться, когда они пройдут мимо, и не сомневаясь – если именно Экхард встретился мне в Стэнфорде, я пойму это по голосу. У того человека он был мягким и довольно мелодичным, можно было бы сказать – приятным, обладай им кто-нибудь другой.
Но, когда Экхарду оставалось несколько шагов, чтобы до меня донёсся их разговор, мне снова не повезло. Хозяин кивнул и повернул обратно, Экхард же направился к лавке, вплотную придвинутой к стене, за которой я притаилась, и сел. Теперь нас разделяли лишь тонкие, неплотно пригнанные доски. Хоть щели в стене и были широкими, на моё счастье Экхард не мог заметить меня из освещённого зала. Только услышать. Впрочем, вряд ли он стал бы прислушиваться к шорохам на лестнице, тем более, что совсем рядом переговаривались и пересмеивались несколько заглянувших на огонёк путников – по виду, бродячих торговцев.
Экхард сидел вполоборота ко мне, тяжело облокотившись о стол, я видела его падающие на спину волосы, ворот рубахи, потемневший с изнанки от долгой носки, и уходящий под него тонкий неровный шрам на шее. Сомнений больше не осталось, как и надобности слышать его голос. Подобных совпадений не бывает – такой же шрам, идущий от уха почти до ключицы, был у человека из Стэнфорда. Я попыталась усмирить участившиеся удары сердца. Надо было выбираться, пока меня не хватились или пока Экхард не заподозрил, что за ним наблюдают.
