Димитрий отхлебнул неразбавленного виски и вышел на балкон квартиры, расположенной на одном из последних этажей нью-йоркского небоскреба.

Он с большим опозданием пришел на праздничную вечеринку, уступив настояниям своего делового партнера, советовавшего ему обязательно встретиться с хозяином, известным банкиром, занимающимся инвестициями. За последние четыре месяца интерес к наращиванию капитала у Димитрия заметно угас. Ничто не занимало его мыслей, кроме поисков матери своего будущего ребенка.

Сейчас Димитрий находился в Нью-Йорке только потому, что, по всем его данным, этот город был последним местопребыванием Ксандры. Из Парижа она отправила свой багаж морем, адресуя его в манхэттенский офис транспортной компании, и получила его в день прибытия груза. За день до этого он дал распоряжение начать ее частный розыск, который, к великому сожалению, не принес пока никаких результатов. Его детективам так и не удалось обнаружить ни единого следа.

Она расторгла контракт со своим модельным агентством. Она даже закрыла свой банковский счет и аннулировала кредитные карточки. За последние три месяца никто ничего не слышал о Ксандре Фочен.

Хотя это не совсем соответствовало действительности. Месяц тому назад она звонила ему в их парижскую квартиру и разговаривала с Фебой. Звонок был произведен с мобильного телефона, номер которого установить не удалось.

Димитрий всякий раз проклинал себя, вспоминая тот злополучный телефонный звонок. Если бы тогда он оказался дома и сам снял телефонную трубку, наверняка удалось бы узнать ее адрес.

До балкона доносились звуки веселых голосов, и он в который раз задал себе все тот же вопрос: зачем он сюда пришел? Он собрался было уже уйти, но одна из женщин чем-то привлекла его внимание. Она стояла к нему спиной. Длинные вьющиеся светло-русые волосы были ему знакомы. Женщина вышла на балкон, обхватила руками перила, отвела голову назад и глубоко вдохнула свежий морозный воздух.

– Ксандра!

Она быстро обернулась, настороженно взглянула на говорящего, и сердце его защемило: хотя внешнее сходство с Ксандрой было очевидным, чтобы, скажем, принять незнакомку за ее родную сестру, но до манекенщицы ей было далеко.

Женщина улыбнулась, белоснежные зубы сверкнули в полутьме.

– Добрый вечер. Я думала, что буду здесь в полном одиночестве.

– Я тоже специально искал уединенного места, – признался Димитрий.

На ее лице снова вспыхнула улыбка.

– Понимаю, о чем вы говорите. Я люблю светские рауты, но после длительных бесед так хочется глотка свежего воздуха!

Впервые за последние несколько месяцев легкая улыбка озарила его лицо.

– Тогда не буду вам мешать.

Она замахала рукой.

– Вы мне вовсе не мешаете. Значит, вы знакомы с Ксандрой?

– Да. Я ее очень хорошо знаю.

– Она была изумительной манекенщицей, правда? В ней удивительно сочетались такие несовместимые вещи, как целомудрие и страсть, что подняло ее до вершин суперзвезд модельного бизнеса. Обидно, что она вынуждена была отказаться от нью-йоркских контрактов.

– Она всегда предпочитала Европу.

Что-то странное промелькнуло в глазах собеседницы.

– Да, думаю, вы правы.

– Вы говорите о ней в прошедшем времени. Неужели Ксандра отказалась от блестящей карьеры в Европе ради проживания на родине?

– Да, Ксандры Фочен уже нет.

Все внутри его оборвалось.

– Что вы имеете в виду? Как так нет?

Блондинка вздохнула.

– Если верить моей сестре, то, по ее информации, Ксандра Фочен умерла и давно погребена глубоко под землей.

Слова били наотмашь, словно грубая физическая сила наносила по нему удары невероятной мощи.

– Так она умерла?

Димитрий судорожно втягивал воздух, казалось, легкие отказывались работать. Зажатый в руке стакан с виски треснул, и острая боль пронзила руку.

– Боже мой, что с вами? – Голос молодой женщины был пронизан неподдельным беспокойством и участием. – Оставайтесь здесь. Я сейчас принесу что-нибудь, чтобы обработать рану и удалить мелкие осколки.

Димитрий тупо смотрел на текущую по смуглой руке кровь. Он совершенно не чувствовал боли. Тело было словно парализовано. Ксандра умерла, унеся в мир иной и его ребенка. Мысль об их потере яростно пульсировала в его сознании.

Минуты прошли или часы? Время, казалось, летело с бешеной скоростью. Его светловолосая собеседница, вооружившись аптечкой, вернулась на балкон в сопровождении прислуги, в руках у которой был кувшин с водой и несколько полотенец.

– Оставьте все это на столике и, уходя, закройте, пожалуйста, за собой дверь, – дала блондинка четкие указания прислуге. Затем посмотрела на Димитрия и улыбнулась. – Не следует омрачать праздничный прием неприятными происшествиями. Хантер, мой муж, не большой любитель таких сцен.

– Вы сказали, что Ксандры больше нет. – Может быть, он все-таки ослышался?

– Да. – Она промыла рану и стала заклеивать ее пластырем. – Я не хотела вас расстраивать. Всегда забываю, что эта информация еще не стала всеобщим достоянием…

– Это было связано… – выговаривать слова становилось все трудней и трудней, – с ребенком?

Руки женщины на мгновение застыли.

– Откуда вам известно про ребенка? – Взгляд ее светло-карих глаз пронизывал Димитрия не хуже рентгена, а в дружескую атмосферу разговора мгновенно вмешалось подозрение.

– Она сама сказала мне об этом.

– Так вы Димитрий Петронидис? – Женщина с таким презрением произнесла его имя, словно резко выплюнула скверное, омерзительное вещество, случайно попавшее ей на язык.

– Да.

Он не понимал, чем, собственно, заслужил такое отношение, но предчувствие сгущающихся над ним грозовых туч было неотвратимым. Рука блондинки вспорхнула вверх и так ловко и сильно залепила ему пощечину, что его голова невольно качнулась, а сам он вынужден был отступить на шаг назад.

– Грязная свинья! Удавила бы такого собственными руками. Какое же бесстыдство надо иметь, чтобы так нагло заявиться ко мне в дом! И это после того, как вы так обошлись с моей сестрой?

– Что, черт побери, здесь происходит? – На балконе появился незнакомый мужчина. – Чего такого вы посмели наговорить моей супруге, чтобы вывести ее из себя?

– Хантер! – Женщина резко бросилась навстречу мужу. – Это Димитрий Петронидис. Тот самый. Тебе придется незаметно вывести его отсюда. Если только Элли увидит его, может снова произойти рецидив. Она еще такая слабенькая, спать ночами по-человечески только начинает. Сделай же что-нибудь!

Слова и резкие движения блондинки казались Димитрию бессмысленными. Ничего не доходило до сознания, все меркло на фоне известия о смерти его возлюбленной. Что вообще могло иметь хоть малейшее значение в сравнении с такой трагической новостью?

Он направился к выходу, стремясь как можно скорее оставить этот дом и веселящихся в нем гостей.

Александра мирно беседовала с одним из деловых компаньонов Хантера, комфортно расположившись в гостиной. Изредка до нее доносился взволнованный голос сестры. И, несколько обеспокоившись услышанным, она поднялась, принеся извинения своему собеседнику. Голос Мэделейн стих, и слов Александра уже не разбирала, но интонации по-прежнему оставались встревоженными.

Она обошла столовую, с изысканным вкусом декорированную в ярких, осенних тонах специально ко Дню благодарения, и вышла на балкон. Мэделейн, цепко схватившись за руку мужа, настойчиво требовала срочно удалить какого-то гостя из дома. На столике, справа от нее, стоял кувшин с порозовевшей от крови водой, а рядом лежало несколько испачканных полотенец. Запах разлитого крепкого виски густо пропитывал воздух. У дальней стенки балкона валялись, поблескивая в тусклых лучах уличного освещения, осколки разбитого хрустального стакана.

– Мэделейн, дорогая, что случилось?

Мэделейн быстро оглянулась, лицо ее было искажено ужасом. Она мгновенно подбежала к сестре и, схватив ее за руку, потянула за собой с балкона.