– Смотри сюда! Картина маслом! Бегут, все бегут! – лучился Сергей хорошим настроением.

– Ну да! Такой сильный дождь! Здесь подобное случается редко, – Марк завёл машину. – Вы сказали, что подружка у Вас в школе была Броня. Это имя такое странное? – поменял вдруг тему.

– Да, странное имя. Её звали Бронислава. А мы называли коротко – Броня.

Сергей замолчал, глядя в окно. Перед глазами возникла девочка лет одиннадцати: рыжая, толстенькая, всё лицо в веснушках. Почему-то он помнил её именно такой, хотя видел Броню всего несколько месяцев назад. Сейчас это была красивая, статная женщина, с копной волнистых рыжих волос и зелеными, как изумруд, глазами. Наверное, не нашлось бы мужчины, независимо от возраста, который не оглянулся ей вслед. Но тогда, в далёком советском детстве, Броня была самым настоящим «гадким утенком» и объектом насмешек всего класса. Ребят смешил и её неуклюжий вид, и её странное имя.

Бронислава Олеговна Бокун родилась в рабочей семье. И мама, и отец работали на заводе «Большевик». Отец – сварщиком, мама – стропальщицей. Девочку назвала бабушка, убеждённая коммунистка. Она всегда считала, что у ребёнка должно быть имя, славящее революцию. Поэтому, когда сын и невестка осчастливили её внучкой, бабушка предложила им несколько имен на выбор: Октябрина, Владилена и Бронислава. Как назовут девочку сыну, по большому счёту, было всё равно. Невестка же была приезжей. Она прекрасно понимала, что коли живёт со свекровью вместе, и в её квартире, то лучше к советам прислушиваться, а частенько и принимать условия, которые та выдвигала. Немного поразмыслив, согласилась на Брониславу. Надеялась, что дочку будет звать коротко – Славой, и все будут довольны. Но бабушке такой вариант сокращения столь звучного, лелеянного имени решительно не понравился. Она называть внучку не иначе как Броней. Имя приклеилось к девочке, как липучка, и, что интересно, удивительно ей подошло. Броня росла тихой, незаметной, но очень хитрой и злопамятной. Она хорошо знала и любила математику, много читала различных книг, особенно детективов и приключенческих романов, временами писала стихи. Со стороны учителей никаких претензий к девочке не было, зато в классе её почему-то не любили. Ребята часто шутили над ней, и эти шутки были далеко не безобидными, а зачастую злыми и даже жестокими. Сергей помнил, как однажды выручил девочку из двойной неприятности, когда один из их общих однокашников привязал её за косичку к соседней парте, да ещё умудрился запихнуть Броне в волосы кусок смолы. Девочка тогда долго и горько плакала. Сергей помог, чем мог, а потом старался утешить и поддержать добрым словом. С тех пор и подружились. Но своего обидчика Броня не простила. На очередной контрольной, когда тот исхитрился достать заготовленную шпаргалку – тут же засекла паршивца и незамедлительно «сдала» его учительнице. Парень получил «неуд» и обозлился ещё больше. Так они воевали до самого окончания школы. И таких врагов у Брони было немало.

– Льет-то как, – Сергей продолжал рассеянно смотреть в окно, пребывая в действительности где-то далеко. Небо пребывало тёмно-серым, похожим на большое суконное одеяло. Время от времени его резала пополам молния, порождая через паузу оглушительные громовые раскаты.

– Да, давно такого дождя не было, – Марк обрадовался, что Сергей снова заговорил. Ему хотелось хоть о чём-то поговорить с этим немного странным, но очень богатым субъектом, о котором в его семье рассказывали легенды. Молодому человеку казалось, что через этот разговор он получит некое послание, инициацию на обретение этого самого богатства. Ещё бы! Марку только недавно исполнилось двадцать три. Он вдохновенно мечтал стать состоятельным и успешным человеком, построить бизнес. Но пока помогал отцу. А сейчас, по поручению того же отца, возил Сергея Александровича по святым местам. Парню очень хотелось получить пользу от общения с этим непростым человеком, но Сергей снова необъяснимо и надолго замолчал. Молодому человеку не дано было узнать, что сейчас его умудрённому родственнику опять вспомнилось детство, и совсем далёкая киевская весна, и совсем другая гроза.

Той весной они с ребятами бегали кататься на фуникулере с Владимирской горки. Билет стоил совсем недорого, к тому же компания иногда умудрялась вчетвером прокатиться на два билета. Память развернула перед глазами изумительно яркий майский день, весь насыщенный необычайными ощущениями, эмоциями и впечатлениями. И точно такой же, внезапный дождь с грозой, и сверкающие плети молний, и вздыбившиеся над головой небеса. Как раз на половине пути, когда они спускались на фуникулере вниз. От раскатов грома закладывало уши, создавалось такое чувство, что сама ткань неба прямо сейчас разорвётся на множество кусков. Рыжая Броня, брошенным котёнком, съёжилась в углу кабинки;

– Страшноооо… – дрожала она, не переставая.

– Не боись! – бодрился Клайд. – Выберемся как-нибудь. – Но было хорошо заметно, что сам он боится ничуть не меньше.

– Аааа… если мы здееесь возьмём и зависнем? – осипшим от волнения голосом беспокоилась Броня.

– Молчи лучше, – зло цыкнул на неё Клайд, оглядываясь по сторонам.

Сергей и Влад тогда сидели тихо, каждый в своих мыслях, и в обсуждении не участвовали. Кабинка здорово раскачивалась, однако медленно ползла вниз. В какой-то момент гром, усиленным артиллерийским залпом, прогремел совсем рядом. Броня вжалась в угол ещё сильнее. Клайд вытер лоб. То ли это капли дождя задуло под козырёк, то ли на его лбу от страха выступила испарина. Сергей помнил, что ему самому тогда тоже было страшно до жути, хотя вида он, конечно, не подавал, стараясь держать марку. Один только Влад был удивительно спокоен.

И тут кабинка остановилась. Совсем. Она повисла прямо над склоном Владимирской горки, достаточно густо поросшей деревьями и кустарником. До земли было не менее пяти-шести метров. И никого вокруг. Только косогор внизу с мокрыми деревьями и мокрой травой, да, как назло, постепенно нарастающий ветер.

– Аааа почему мы остановились? – тихонько пискнула Броня.

– Потому, что кое-кто накаркал, – немного зло выдал Клайд. – И кто тебя за язык тянул?

– Наверное, они решили, что в кабинках никого нет. Вот и отключили питание, – резонно заметил Влад. – Мы же в этот раз билетов вообще не покупали.

– И что же делать? – в голосе Брони послышались нотки подступающей истерики.

– Думать. Очень хорошо подумать. Нужно чтобы нас заметили и снова включили фуникулёр, – Влад был предельно собран и, как всегда, прав.

– Ну и как же это сделать? – не унималась Броня.

– Снимай берет! – скомандовал Влад.

– Зачем тебе мой берет? – не поняла Броня.

– Затем! Снимай, я сказал.

Девочка послушно сняла красный шерстяной беретик и протянула его Владу. Тот, недолго думая, взял головной убор, взобрался на сидение и высунулся в окно.

– Держите меня, – скомандовал ребятам. Убедившись, что ноги его держат надёжно, парень вытянулся, насколько мог, вперед, и принялся размахивать беретом, оглашая окрестности на всю силу лёгких:

– Помогите! Эй, кто-нибудь, помогите!

Ребята, без промедления, тоже стали ему вторить. Вскоре они увидели, что где-то, далеко внизу, в будке возле выхода, началось какое-то движение. Затем кабинка вздрогнула и поехала вниз. Сергей вспомнил, как их потом задержали, вызвали родителей, долго вразумляли и воспитывали, а старенький дядька в форме, видимо дежурный, с горечью выговаривал взрослым за то, что их дети катаются «зайцами».

Эх, Влад, он уже тогда был из них самым правильным, самым «реальным», живущим «здесь и сейчас». Они встречались, наверное, пару лет назад, только ближе к лету, где-то на излёте мая. Сергей летал в Москву и удивительным образом наткнулся на друга детства прямо в Шереметьево. И хотя они не виделись до этого уже несколько лет, он без труда узнал Влада, выхватив взглядом в человеческом муравейнике. Раньше регулярно созванивались, пересекались. А потом как отрезало. С Броней и Клайдом какое-никакое общение ещё сохранялось, а вот Влад пропал. Честно говоря, Сергей его и не искал. Он жил своей жизнью. Состоятельного человека и знаменитого учённого. Друзей детства вспоминал от случая к случаю. А тут Шереметьево, скоро рейс на Нью-Йорк и неожиданно знакомое лицо в толпе.