— Надо отдать должное вашей тактике, мистер Най. С другой стороны, что ещё вы можете сказать при нынешних обстоятельствах?

Все верно. Но Форстер сейчас произносил эти слова для своих людей. Он пытался убедить их в своей правоте. Ему следовало застрелить меня три минуты назад и оставить объяснения на потом.

— Ваше поведение можно было бы оправдать, — продолжал я свою партию, если бы вы были какой-то мелкой сошкой. В этом случае вы даже не помышляли бы о том, чтобы вступить со мной в единоборство. Это было бы слишком нелепо. Хотя раньше я полагал, что вы человек такого же калибра, что и я.

Сделав паузу, я театральным жестом закурил сигарету.

— У нас с вами примерно одинаковая карьера. Но только с небольшой разницей. Я приобрел хоть и небольшую, но устойчивую славу бойца — вы же приобрели репутацию весьма компетентного бюрократа.

Форстер от ярости слова не мог вымолвить. Разумеется, то, что я говорил, было чертовски несправедливо, но я всегда считал, что самое несправедливое — это умирать.

— Конечно, у вас много хороших качеств, — сказал я ему. — Вы человек не без искры божьей, жесткий и достаточно умный. Но, к сожалению, сражаться один на один вы не умеете.

— Хватит разговаривать, — отрезал Форстер.

— Мне очень жаль, что я вынужден вам это говорить. Согласитесь, лучше услышать это от меня, чем от ваших собственных подчиненных.

— Ну, все, хватит, — завопил он, поднимая пистолет.

— Полагаю, что вам надо немедленно меня убрать, — быстро проговорил я, — а то я ещё всякого могу вам наговорить.

— Да ты полный псих! — закричал Форстер. — Ты что, действительно уверовал в свою репутацию?

Я приказал себе откинуться на спинку стула и скрестил на груди руки. Усилием воли заставил себя презрительно улыбнуться:

— Форстер, — произнес я, — я мог бы справиться с вами любым оружием, в любое время, при любых обстоятельствах и убить вас без особых усилий. Я мог бы поменять ваш меч на консервный нож и все равно располосовать вас снизу доверху. Вы должны всегда поручать другим сражаться вместо вас, а то какой-нибудь парень с дурным характером точно снесет вам башку, пока вы возитесь с предохранителем.

Один из людей Форстера не сумел сдержать улыбку. Это было хорошо, но что ещё лучше — Форстер это заметил.

Гвеши и Кариновски уставились на меня, раскрыв рты. Я посмотрел на них, потом снова повернулся к Форстеру.

— Эти бараны, — сказал я, указывая на своих партнеров, — уже не фигуры. Гвеши всегда останется любителем, а Кариновски играет весьма незначительную роль в общей игре. Борьба всегда шла между вами и мною. Что вы думаете по этому поводу, Форстер?

Он стоял и с бешенством смотрел на меня. Затем лицо его смягчилось, он поднял брови, медленно сказал:

— Я думаю, что вы блефуете.

— Вот как?

— Да, несомненно. Все это пустые слова — слова человека, которого загнали в угол.

— Вот этого вы уж никогда точно не узнаете, — возразил я.

— Узнаю, — сказал Форстер. Он поставил пистолет на предохранитель и сунул его в карман.

Один из его людей обратился к нему:

— Извините меня, сэр, но было бы неразумно позволить…

— Заткнись! — рявкнул Форстер. — Наши отношения с Наем никого не касаются. Все остается в силе. Если я буду драться с Наем и проиграю, вы знаете, что делать, да?

Мужчина нехотя кивнул головой.

— Согласно вашему досье, вы прекрасно владеете античным оружием. Это правда?

— Попробуйте.

— Попробуем. Если я вас правильно понял, вы готовы убить меня любым оружием?

— Верно.

— Абсолютно любым? Вы уверены?

— Выбирайте сами, — ответил я и понял, что угодил в тактическую ловушку. Форстер собирался убить меня, но он хотел это сделать на своих условиях. Эта схватка нужна ему, чтобы преподать урок своим людям и, в конечном счете, своему начальству. Она должна показать Форстера с хорошей стороны. В своем желании потянуть время я был поставлен в такие условия, что должен был с готовностью согласиться на любое оружие, которое выберет Форстер.

— Я прошу вас хорошо подумать, — сказал Форстер, добродушно улыбаясь. Ловушка превращалась в стальной капкан. Никто потом не сможет обвинить его в том, что он сам сделал выбор.

Я решил подыграть ему.

— Я же сказал несколько раз, Форстер, — любое. Что, изложить это в письменной форме?

— Нет, в этом нет необходимости, — отказался Форстер. — Я просто хочу быть уверен, что я вас правильно понимаю. Полагаю, в этой комнате достаточно большой выбор оружия.

Он указал на дальнюю стену. Я встал со стула и подошел к ней. Она была увешана кавалерийскими саблями, палашами, афганскими кинжалами, булавами с торчащими шипами, секирами и другими, менее знакомыми вещами.

— Ну как, интересно? — спросил Форстер.

Он указал на скрещенные ятаганы, то ли турецкие, то ли арабские по виду, с выгнутыми лезвиями.

— Подойдут, — сказал я.

— Но, может быть, они не очень вам подходят? — задумчиво спросил он. Сейсас, минутку. А что вы думаете по поводу малайских кинжалов?

Я решил, что он пытается проверить мою реакцию на разное оружие, с тем чтобы выяснить, какое мне незнакомо. Ему было не о чем беспокоиться — мои знания в области фехтования ограничивались книгами Сабатини и воспоминаниями о некоторых фильмах с участием Эррола Флинна.

— Ничего против малайского кинжала не имею, — согласился я.

— Это оружие слишком переоценивают, — сказал Форстер, двигаясь дальше вдоль стены. — Вот эти большие двуручные мечи крестоносцев, хотя и неудобное, но занятное оружие.

— В умелых руках достаточно эффективное, — добавил я.

— Это верно. А вы когда-нибудь пробовали булаву?

— Принцип действия достаточно очевиден.

— А как насчет вон этих игрушек?

Я взглянул на стену и на какое-то мгновение заколебался дольше, чем нужно.

— Отлично, — сказал я, пытаясь исправить свою ошибку.

Но Форстер уловил мое колебание.

— Если вы не возражаете, это достойное оружие может нас прилично позабавить.

Он снял со стены алебарду с двумя лезвиями и короткой ручкой, через которую была пропущена кожаная петля.

— Попробуйте вторую, — сказал он. — Посмотрите, понравится она вам или нет.

Это было весьма грозное оружие. Двойные лезвия изгибались острым полумесяцем. Я попробовал их и обнаружил, что они острые, как бритва.

— Оружие викингов, — пояснил Форстер. — Это для настоящего маньяка. Может показаться, что алебарда не столь удобна, как рапира, но на самом деле это не так. С ней надо уметь обращаться. Викингам, сражавшимся алебардой, нечего было бояться других бойцов. Возьмите щит, Най, — его обычно используют, когда бьются алебардами.

И опять я заколебался, позволив Форстеру первому выбрать щит из примерно двенадцати штук, висевших на стене. Затем и я выбрал подобный. Это был круглый, обитый бронзой щит с петлей для руки и ручкой. Он был удивительно легкий. Я увидел, что он сделан из толстой кожи, натянутой на деревянную раму, и укреплен бронзовыми полосами.

— Ну что, остановимся на этих? — спросил Форстер.

— Как хотите.

— Я вас предупреждаю. Я хорошо знаком с этим оружием.

— Это роли не играет, — честно сказал я.

Форстер повернулся к своим людям.

— Я запрещаю вам прерывать нашу дуэль. Если я проиграю, это моя собственная неудача. Если это произойдет, вы знаете, что делать. Отделайтесь от этих трех, а затем уезжайте из Италии.

— Я к вашим услугам, мистер Най, — он отвесил мне поклон.

— Ладно, — сказал я и улыбнулся. Это был ещё один блеф, целью которого было заставить Форстера поверить, что он сам себя загнал в ловушку, неправильно выбрав оружие. Но время блефовать прошло. Форстер подошел ко мне, щит его был выдвинут вперед, а рука, держащая алебарду, чуть согнута в локте. Сейчас я буду сражаться за тот крошечный промежуток своей жизни, который уготовила мне судьба.

Мы осторожно передвигались по кругу, выставив вперед щиты и подняв алебарды. Я стоял как бы в центре круга, а Форстер двигался вокруг меня на пружинящих ногах. В этот момент мне вдруг пришло в голову, впервые за все это время, что я на самом деле вовсе не Агент Х, специалист по оружию и трюкам, убийца по особым поручениям и волшебник, для которого нет невозможного. Я был всего лишь Уильям П. Най, приятный, мирный человек, который каким-то образом ввязался в дуэль на алебардах с крупным, злым, крепкого телосложения подвижным человеком, который хотел меня убить и которому, скорее всего, это удастся.