– Какие у вас планы на Новый Год? – спросил Отто с прежним добродушием, и наваждение рассеялось.

– Планы?.. – вздохнула Анна.

Не было у нее никаких планов. Только глупая идея, пробудившая ностальгию и заставившая отправиться в путь.

Когда она сказала маме, что хочет съездить в старый дом бабушки Милдред, та несколько минут молчала. Анна даже подумала, что их разъединили.

– Детка… – начала мама, – может лучше приедешь к нам? Я куплю в лавке у Ганса твои любимые берлинеры[3], посмотрим «Ужин на одного»[4]. Мы давно не собирались вместе.

– Нет, мам, не хочу, чтобы вы меняли планы из-за меня. Я же знаю, вы уже договорились встретиться с друзьями.

– Ну и что? На Рождество ты не смогла приехать из-за работы, так может, хоть на Новый год? Мы все отменим!

– Даже не думай! – строго проговорила Анна. – Я заеду в бабушкин дом, а потом сразу в отель. Встречу Новый год и полечу обратно.

– Ты уверена? – в мамином голосе еще звучали сомнения. – Точно не хочешь к нам? А что Маттэо об этом думает?

Анна ответила только на первый вопрос.

– Точно, мам.

– Давай я хоть Францу позвоню, думаю, он с радостью составит тебе компанию. Вы же так любили этот дом. Как вспомню…

– Ни в коем случае! – перебила ее Анна. – У него полно дел. В последний раз, когда мы с ним говорили, он жаловался, что даже позавтракать не всегда успевает, а ты хочешь, чтобы он тащился на другой конец страны!

– Берлин не так уж и далеко, – вздохнула мама. – Но как скажешь. Если вдруг передумаешь, напиши. Люблю тебя.

– И я тебя, – сказала Анна и убрала телефон в карман.

– Анна? – Отто вопросительно смотрел на нее. – Вам не хочется об этом говорить? Я лезу не в свое дело?

Она хотела ответить что-нибудь уклончивое, но слова застряли в горле. Отто вдруг потянулся к ней, накрыл большой горячей ладонью ее замерзшую руку и по-отечески улыбнулся. Все ее чувства вдруг обострились… Перед глазами возник камин с тлеющими в нем углями, она чувствовала запах еловых веток, ощущала на губах вкус лимонада, который им с Францем разрешали пить только по праздникам. Она удивленно уставилась на соседа и как только открыла рот, слова полились сами.

– Когда я была маленькой, мы часто встречали Новый Год у моей бабушки. Гостей было столько, что я даже сосчитать их не могла. Кажется, взрослые соревновались, сколько друзей поместится в доме. Это было самое лучшее время в моей жизни.

– Почему? – спросил Отто, не убирая руки.

– Мне никогда не бывало там скучно. Я играла или помогала дедушке Бернару готовить имбирное печенье. Мне так нравилось наряжать елку!.. И там… Понимаете, там я никогда не чувствовала себя одиноко, – улыбнулась она. – Мы веселились, гадали на расплавленном олове, а как-то Франц привез мне леденцы Berlingot, которые тетушка Уна купила для него в Париже. Мы поспорили, кто сгрызет больше конфет. У меня откололся кусочек переднего зуба, а Францу стало плохо, и теперь у него аллергия на сладкое…

– Вам, наверное, здóрово досталось… – заметил Отто.

– Нет, бабушка кого угодно могла успокоить, – Из ее глаз вдруг полились слезы, но она этого не заметила. – Даже мою маму, которая любую мелочь может раздуть до масштабов вселенской катастрофы.

Он замолчала, слова комом встали в горле.

– Ее больше нет, да? Вашей бабушки? Вы летите не к ней?

Анна закрыла глаза.

– Да, – с трудом проговорила она. – Бабушка умерла десять лет назад, когда мне только исполнилось семнадцать. Ее долгое время мучил кашель, но она все откладывала поход к врачу. А потом уже было слишком поздно…

Она прерывисто вздохнула.

– Дом так и не продали. У мамы хватило сил только на то, чтобы сложить вещи в коробки. Раз в год, конечно, папа заводит разговор о том, что земля стоит дорого, и мы могли бы неплохо заработать, если бы наконец разобрались с документами. Но мама не хочет продавать этот дом. Думаете, это глупо?

– Не возьмусь судить о поступках вашей матери, – сказал Отто, а затем добавил: – Но почему бы вам самой не поселиться в этом доме? Судя по всему, вы его любили.

Анна помрачнела и отстранилась. Странные ощущения покинули ее. Она похолодела: с чего это она вдруг так разболталась с незнакомцем?

– Я не могу, – ответила она и, коротко извинившись, отвернулась.

Остаток полета Анна ругала себя за излишнюю откровенность. «И кто только тянул тебя за язык? – упрекала она себя. – Еще рассказала бы, где документы лежат. А заодно и пин-код от банковской карты назвала».

Анна даже не заметила, как самолет приземлился. Все ее мысли вертелись вокруг предстоящей поездки по заснеженной дороге. Ей хотелось выйти одной из первых, поэтому она отстегнула ремень и протиснулась мимо Отто в проход, забитый людьми.

– Анна! – окликнул ее сосед.

Она оглянулась. Отто все еще сидел в кресле, будто вообще не собирался вставать.

– Вы все делаете правильно. Милдред будет счастлива, что вы наконец-то собрались ее навестить!

Глаза Анны широко распахнулись, она остановилась, но кто-то нетерпеливо подтолкнул ее к выходу.

«Я ведь не говорила, как зовут бабушку…» – пронеслось у нее в голове, но спешившие к выходу пассажиры увлекли ее за собой.

«Дождусь его у трапа, – подумала Анна. – Что за фокусы?!»

На улице было холодно. Анна спрятала нос в воротник пальто.

«А что, если это какой-нибудь престарелый фанат? И теперь будет преследовать меня? Что еще ему известно, кроме бабушкиного имени? Адрес родителей?.. Ой, мамочки!.. Тогда нужно бежать без оглядки, а не топтаться тут, поджидая его».

И она нырнула в автобус, который должен был отвезти ее в здание аэропорта.

Анна уже несколько минут сжимала в руке ключи, но все не решалась подойти к двери. Дом бабушки Милдред совсем не изменился с тех пор, как она была тут в последний раз. Все выглядело так же, как и девять лет назад.

Конечно, стоило приглядеться, – и можно было заметить признаки того, что дом долго простоял заброшенным. Об этом свидетельствовала и потускневшая, потрескавшаяся краска на зеленой входной двери; и окна, которые раньше с такой любовью украшали гирляндами. Теперь стекла помутнели, лестница, ведущая на крыльцо, покосилась и почти утонула в сугробах, с крыши свисала бахрома сосулек.

– Ну, здравствуй, пряничный домик, – прошептала Анна. Так она называла его в детстве. – Давно не виделись.

Внезапно налетел порыв ветра, она приняла это за добрый знак и шагнула вперед.

Внутри пахло сыростью и чем-то прокисшим. Анна щелкнула выключателем, но свет не зажегся. «Хорошо, что я приехала пораньше, – подумала она. – Через час тут совсем стемнеет».

В доме было прохладно, поэтому снимать пальто она не стала.

Полумрак добавлял всему загадочности, чехлы на мебели нагоняли тоску.

– Как же это все… – произнесла Анна и остановилась, подбирая слово. – Неправильно…

Где мигающие гирлянды? Где ель с большими стеклянными шарами и разноцветной мишурой? Она бы все на свете отдала, чтобы снова почувствовать запах дымящегося раклета[6], который дедушка готовил к их приезду.

Анна прикоснулась к темному чехлу, которым был накрыт диван. Ей вдруг захотелось узнать – выцвела ли ярко-оранжевая обивка или осталась прежней? Ухватившись за край чехла, она сдернула его на пол. В воздух поднялся столб пыли, а обивка… все же выцвела.

Усевшись на диван, Анна достала телефон, чтобы посмотреть, сколько времени. 16.01. «Может, все-таки позвонить Францу? Но зачем?.. Он наверняка готовится отмечать Новый Год с друзьями. Нет, ни к чему это», – решила она.