Воровато оглянувшись, я отступаю. Сердце ухает в желудок. Остаётся там, разрастаясь ледяным спазмом и судорогой.

Незнакомец открывает рот. Что-то говорит, но я ни слова не разбираю. То ли из-за незнакомой речи, то ли из-за шума крови в голове.

Откуда здесь взяться мужику?

Мысли несутся галопом диких лошадей. Я боюсь кричать. Боюсь разбудить дочь… Я не хочу, чтобы он знал о ней.

Как назло, под руку ничего не попадается. Да и что я сделаю? Здоровый мужчина, выше меня на полголовы. Широкоплечий и подтянутый. Такого даже лопата не возьмёт!

– Уходи… – выдыхаю, безжалостно пятясь по клубнике, которую только-только вырастила. – Пожалуйста…

Он морщится. Его глаза смотрят на меня с какой-то тоской и грустью. Я даже начинаю верить, что это просто какая-то ошибка. Недоразумение. Сейчас он уйдёт, сказав, что ошибся домом или ещё что-то вроде этого – безобидное, а я пойду в сортир и буду реветь там час!

Этот ужас невозможно описать и невозможно забыть.

Мгновение. Один рывок в мою сторону, а сильная рука уже удерживает меня за талию, пока вторая что-то выискивает в кармане вычурного плаща.

Я хочу кричать, но лёгкие словно совсем отказали. Да и всё тело. Стою, как блаженная, и жду, когда он меня убьёт.

– Не надо, пожалуйста… – шепчу, не предпринимая попыток высвободиться. – Ухо…

Договорить он мне не даёт. Хватает пальцами за скулы, удерживая рот открытым, и вливает в меня из светящегося пузырька какую-то горькую жижу. Она скрипит на зубах, как песок. От неё вяжет во рту.

– Теперь ты понимаешь меня? – слышу человеческий голос. – Прости, что так грубо вышло. Но ты так испугалась меня, что я не видел другой возможности, как бы ещё мог заставить тебя выпить зелье.

– Зелье? – ошалев, переспрашиваю я.

Безумец, должно быть, мастер дурить головы своим жертвам.

– Я обо всём тебе расскажу, моя истинная. Позднее. Нам стоит поторопиться, пока грань между нашими мирами тонка и мы можем уйти без существенных энергозатрат. – улыбаясь самой обольстительной улыбкой, которую я когда-либо видела, шепчет незнакомец, крепче впечатывая свою руку в мою кожу.

Чувствую, как обжигают его пальцы, как ёрзает ладонь, в нелепой попытке то ли погладить, то ли удержаться на моём тщедушном тельце.

– От…от…отпустите меня! – заикаюсь.

Слова теряются. Мысли путаются.

– Не переживай. Я сделаю тебя счастливой. Клянусь всем, что у меня есть. Ты станешь королевой Эйрина, милая Олльга. – он странно тянет моё имя, коверкая его на какой-то извращённый манер. – Я дракон! Драконы, как известно, никогда своих жён не обижают. Истинных – и подавно.

Скрип врывается в сознание. Он действует, как ушат ледяной воды на мою разгорячённую голову.

Шаркающие шаги худеньких ножек и голос моей Лизы:

– Мамочка? А ты кто? – воззрившись пытливыми карими глазами на незнакомца, моя дочь невозмутимо тянет полы его плаща, приближая к лицу замысловатую эмблему. – Это динозавр здесь, да, дядя?

…мне показалось, или у мужчины задёргалось правое веко?

Шум нервирует. Хаотичный, разночастотный, он касается моего затуманенного сознания, заставляя опомниться.

В моём огороде кто-то был… Мужчина, с волосами цвета кофе и глазами…

Лиза…

Сердце пропускает удар. Вспышка боли сдавливает виски, двигаясь по нарастающей к затылку. Я пытаюсь пошевелиться, но собственное тело кажется настолько безвольным, что я не берусь утверждать, на месте ли вообще мои конечности.

– …одумайся.

Голоса приобретают чёткость. Я выделяю два.

– Мама, это не обсуждается. Она моя истинная.

– Истинная с приплодом от другого мужчины, Драгхар? Это невозможно. – женский шёпот, очень противный и властный, заставляет моё сердце стучать чаще.

– Возможно, она её младшая сестра? – глухо вопрошает другой голос – мужской и уставший. – Не вмешивайся хоть на этот раз, мама.

Обрывки воспоминаний выплывают из памяти, застывая перед глазами.

Тот незнакомец… в моём огороде, он ведь тоже говорил что-то похожее. Что-то про истинных, королев и… драконов. Или нет?

Лиза… Она была там. Держала его за полы плаща, рассматривая какие-то нашивки или эмблемы…

Моя дочь! Это она приплод?!

Ярость захлёстывает волной. Эти двое находятся в моём доме и смеют оскорблять мою дочь?

– Верни их, где взял, Драгхар. Не выставляй себя посмешищем. Я не позволю тебе жениться на девке с ребёнком. Считай, что это приказ твоей королевы. Не хочешь? – женский голос затихает. – Избавься от её дочери. Зачем ты вообще её с собой притащил?

– Что значит, избавься, мама? Ты в своём уме? – ревёт мужской бас, от которого у меня перехватывает дыхание.

– Верни её, откуда взял, сын. А ты о чём подумал?

Не верю. Ни единому слову не верю!

Пытаюсь сделать глубокий вдох. Просто дышать, чтоб сконцентрироваться хотя бы на таком простом занятии. Получается не очень-то и хорошо. Зато мои потуги, очевидно, привлекают внимание беседующих.

– Быстро она что-то… – недовольно выдыхает женщина.

– Мама, уйди отсюда.

– В своём дворце я ещё должна спрашивать, где и когда мне ходить?

В дворце?

Всё, мозг взрывается.

– Где… моя… дочь? – стараюсь открыть глаза, едва шевеля губами.

Тело тут же пробирает дрожь. Но оно уже хотя бы ощущается моим.

Сминаю пальцами ткань под собой и заставляю себя сесть. Перед глазами хороводы разноцветных пятен. Веки тяжёлые, всё норовят опуститься.

– Мамочка, ты проснулась? – сонно звучит недовольный голосок. – А меня дядя развлекал… Ой. – это «ой» мне нисколько не нравится. – А вы, тётя, кто? Принцесса? – восхищённо выдыхает Лизка.

Так спокойно. Лиза рядом. Это же уже хорошо. Или нет?

– Боги, Драгхар, реши уже эту проблему! – высокомерно заявляет большое зелёное пятно, застывшее неподалёку меня.

Вздрагиваю. Инстинктивно шарю руками вокруг себя. Натыкаюсь на тонкую руку дочери и понемногу успокаиваюсь.

– Я плохо вижу. – проговариваю почти спокойно. – У меня болит голова. – стараюсь избегать рвущихся наружу оскорблений и паники, чтоб не пугать Лизка. – Это когда-нибудь прекратится?

– Ты обязательно восстановишься. Просто дай себе время. Отдыхай. – вкрадчиво шепчет тёмное, продолговатое пятно у моей головы.

– После чего восстановлюсь? – с трудом сдерживаю истеричный возглас.

Ничего же не было. Ни аварии, ни болезни, ни драки… После чего мне восстанавливаться?

– Мамочка, тебе сильно плохо, да? – завозившись, Лизка забирается на моё плечо. – Ты понимаешь этого волшебника? – склонившись к моему уху, шепчет ребёнок. – Он столько всего умеет… – горячим дыханием обжигает мою шею дочь.

Ком встаёт в горле. Я не имею права на истерику и панику. Я не должна пугать Лизу.

– Я… – глухо протягиваю, – В порядке, Лизок. – на моих губах расползается улыбка. Очень надеюсь, что она хоть сколько-нибудь похожа на искреннюю, а не на оскал.

В какой-то степени моё заявление является правдивым. Зрение на самом деле понемногу приспосабливается. Цветные пятна меняют очертания. Расползаются, сужаются, вытягиваются, разбавляются другими красками.

– Мне здесь очень нравится. Мы же останемся?

Я молчу. Упрямо поджимаю губы, водя рукой по спине своего ребёнка, и не знаю, что вообще можно сказать в этой ситуации.

Где это здесь?

Наконец-то зрение приходит в норму. Насыщенные краски возвращаются в мир, заставляя меня холодеть.

На высокой кровати, в которой мы разместились с дочерью, сбит в ногах ком одеял. Рядом возвышается проникший в мой огород мужчина, небрежно и, на мой взгляд, нервно, поправляющий полы своего странного плаща. В изножье… Она. Та, что испугала меня до чёртиков, ещё до того, как я увидела обладательницу голоса, который заставлял моё сердце тревожно ныть и сжиматься.

– Оставлю вас. – произносит статная, разодетая в безумный ворох юбок и ярких зелёных тканей женщина. – Ненадолго.