Ухватившись за сосну, Графит поднялся. Открыл глаза и несколько раз глубоко вздохнул. Ну-ка, ещё раз на связь. Есть!
– Серёга, к тебе идут объекты! – передал он. – Объекты близко от тебя. Три штуки.
Через несколько секунд Серёга ответил:
– Где они? Откуда идут?
Что за чертовщина? Неужели он сам не может определиться?
– Вижу их! – вдруг донеслось от Серёги. – Снимаюсь. Они собрались атаковать меня. Не включай …!
Графит поморгал, восстанавливая чёткость зрения. Ясно, что случилось непредвиденное. Как так, объекты атакуют? Надо бежать к Серёге. Он просканировал лес. Семеро объектов так же неспешно бредут к предсказанной точке, а эти трое крутятся на месте. Очевидно, там и Серёга.
Больше не раздумывая, Графит бросился туда. Он моментально сформировал маршрут и понёсся лёгкими скачками по лесу, не заботясь о том, что оставляет за собой следы.
Сосняк быстро кончился, начался ельник, тяжёлые колючие лапы ложились к нему на плечи и голову, но вот поляна, заросшая травой по пояс, затем осинник. Сухое болотце с мшистыми кочками, кривые берёзки по его краям.
Графит мчался абсолютно бездумно, его вели древние инстинкты охотника. Он мог бежать ещё быстрее, но при этом сужалось поле контролируемого обзора впереди. Бесшумный бег его даже не напугал медведя, кормившегося в малиннике. Зверь только почуял, что кто-то пронёсся у него за спиной, развернулся и ничего не увидел. Птицы не успевали подняться с веток и только запоздало поднимали гвалт за спиной.
Примерно через полтора часа Графит выскочил на берег речки, беззвучно струившейся по заросшему длинной травой руслу. Где-то здесь поляна с засохшим тополем, возле него точка Серёги. Но товарища не было. Стебли мятлика и несколько кустов лесного ивняка смяты и поломаны. На поляне будто бы прокатились несколько катков. От Серёги ни следа.
Тщательно осматриваясь, Графит ничего не обнаружил. Успокоившись, он начал сканировать тайгу. Вот те семеро объектов, всё также, не торопясь, движутся куда надо. А где троица отсюда? Он засёк вдруг пару объектов. Те появились ниоткуда и тоже направились к месту шабаша. Но они были далековато и если им идти туда, то придётся пройти несколько логов. Объекты там не очень любили бывать и обычно обходили их. А где третий?
Вспомнив предупреждение Серёги, Графит не стал выходить на связь с Алёхой. Он двинулся к нему, стараясь больше ничем не выдать себя. За Алёху не переживал, тот был старый опытный боец и наверняка если бы не отбился, то убежал бы от противника. Но место шабаша надо было проверить. Конечно, об ударе из засады сейчас уже можно было не думать.
– Вот так вышел туда, – продолжил Графит. – А там переполох, огни сияют, за вами погоня, но правда, быстро остановилась. Я на дерево залез, сканировать ничего не стал, связь тоже не использовал. До утра продремал на ветках, а с рассветом сюда.
Он глянул на Тимура:
– Машине твоей кранты. Проросла вся травой и даже несколько осин сквозь крышу пробились.
– Серёгу не видел? – спросил Алёха. – Он зомбак, за нами пошёл.
– Я кружным путём двигался, – сказал Графит. – Решил не повторять ваш путь, ясно же, что к базе пойдёте. Ах да, Галборына видал. Иголку с нитками искал.
– Ясно, – Алёха прикусил нижнюю губу. – Я собирался завтра, после того, как Тимура к деревне отведу, по вашим точкам пройтись. Честно говоря, решил, что и тебя прихлопнули. Ладно, пошли груз распакуем, потом ещё поговорим.
– А кто такой Галборын? – спросил Тимур.
Алёха глянул на Графита, тяжело вздохнул и сморщившись, почесал щёку:
– Я тебе потом расскажу.
Августовская ночь ползла на прикамскую тайгу, спускаясь с Уральских гор. Серые тучи, весь день метавшиеся в небе, растворились в синих тусклых сумерках. Лес замолкал, птицы забивались в гущу веток, белки, куницы, соболя, горностаи и другие зверьки устраивались в тополиных дуплах и древесных пещерах в кучах бурелома. Полдня уходивший от стаи волков олень остановился, выскочив на опушку, и увидел со всех сторон хищные огни глаз. Наклонив голову, бросился он в последнюю атаку, но острые рога пронеслись мимо, а в задние ноги ему вцепились сразу три беспощадных зверя. Матёрая волчица, уклонившись от удара, вгрызлась добыче в горло. Кровь хлынула на траву. Молчаливые волчата бросились рвать ещё бьющегося оленя.
Почуяв смерть, километрах в двух от схватки, поднял голову медведь, прилёгший у поваленной неохватной лиственницы. Дёргая носом, он определил направление, откуда принесло тонкий запах крови, но решил не ввязываться в спор за добычу, а хорошенько выспаться.
Выводок рысей, притаившихся в яме под выворотнем гигантской ели, услышав шум схватки, молчал. Мать дала рысятам знак вести себя тихо: если бы их услышали волки, порвали бы вместе с оленем, не дав умчаться на деревья.
Бесшумная сова пронеслась над тайгой, торопясь к своему гнезду. Волчьи ужины её не интересовали. Но острый взгляд неясыти заметил качающиеся фигуры, тихо двигающиеся среди кустов на берегу лесной речки. Они были похожи на людей, только глаза сияли блёклым жёлтым светом, да длинные руки, которыми те без всякого шороха раздвигали ветки, давали знать, что это те самые существа, что появились в тайге несколько лет назад. Не опасные для зверей и птиц, они питались грибами, и охотно нападали только на одиноких людей, изредка пробиравшихся в лесу по своим делам. Сейчас шестеро зомбаков медленно окружали костерок на берегу. Над ним висел котелок, а рядом, ссутулившись, сидел, опираясь спиной на осину, человек в длинной штормовке.
Сова уже давно унеслась, а зомбаки не торопясь, сжимали кольцо. На другом берегу речки, у мшистого валуна притаилась росомаха, самый жуткий хищник здешних мест, неутомимый, кровожадный и смышлёный. Она давно почуяла и человека, и крадущихся к нему зомбаков, и даже заметила тёмной молнией скользнувшую в ночном небе сову. Сейчас росомаха ждала развязки. Зверь не был голоден, ему было любопытно.
Зомбаки подошли ещё ближе, до своей цели им осталось сделать буквально несколько шагов. Но вдруг они замерли. Перед ними как будто возникла непреодолимая преграда. Перебирая длинными руками ветки крушины и ольхи, зомбаки пытались пробиться к человеку. Поднялся лёгкий шум и сидевший у костра поднял голову, он уже было задремал. Взяв несколько веток, человек подбросил их в огонь и встал. Пламя высветило бессмысленные лица зомбаков, утушив жёлтый блеск их глаз.
– Здорово, придурки! – сказал человек и потянулся. – Проблемы?
Не торопясь, он нагнулся к кучке своей поклажи и взял ружьё – обычную двустволку. Как всегда в тайге, она была заряжена. Кинув ружьё к плечу, человек прицелился. Росомаха на том берегу сильнее прижалась к земле. Выстрел! И у одного зомбака отлетела правая рука. Ещё один, и зомбак оказался безруким. Тягучая жидкость не спешно начала сочиться из ран. Остальные зомбаки отхлынули назад во тьму. Раненый заскрипел, потом разнёсся лающий хрип и покачиваясь, он развернулся и скрылся в лесу.
– Твари, – человек сплюнул и перезарядив ружьё, снял котелок и налил себе в железную кружку кипятку, куда бросил чайный пакетик. Он знал, что зомбаки больше не нападут на него. Сейчас они потащат раненого в свои неведомые никому убежища. А его запах они запомнят и постараются больше никогда не подходить близко. Страх зомбаков погибнуть был хорошим оружием против них. Они могли разорвать человека, но если получали отпор, старались обходить такого бойца подальше.
Росомаха прикрыла глаза. Ей было непонятно, почему зомбаки не набросились на человека, когда тот дремал. Обычно их ничто не останавливало. Зверь уже засыпал, как вдруг почуял что-то. Приоткрыв глаза, росомаха заметила на том берегу, сразу за стоянкой огромный, метра полтора высотой и шириной шар. Даже до неё донёсся запах свежей земли. Человек тоже почувствовал. Он опять встал, обернулся и прищурясь, разглядел тихо стоящий шар, прикрытый сверху огромной толстой шляпой.
