Дикость какая-то. Где-то рядом интернет, маркетплейсы, автомобили гонят по трассам, водопровод работает. Вообще, система коммунального хозяйства самый мощный аргумент против чертовщины и колдовства. Ни один волшебник не смог создать ничего подобного. Механизированная уборка дерьма вообще за пределами любого потустороннего мира и символ победы человека над мракобесием. Но сейчас это не утешало. Трава в колёсах смотрелась жутко.
На Тимура вдруг нанесло лёгкой сыростью. Будто бы водяная пыль прилетела. Но тут же это ощущение исчезло. А на месте старой стоянки началось шевеление. Тимур не видел, что там происходит, но был уверен, что кто-то там есть. Появилось ощущение неких огромных масс, перемещающихся во тьме. Лёжа на животе, Тимур скатал край спальника в валик и опёрся на него подбородком. Так было удобнее, и только он решил чуть сдвинуться, как сзади, из оврага, на него накатилась волна той самой странной влажности. Она покатилась по левой ноге, потом по правой, пошла по спине, шее, голове. Тимур лежал неподвижно. Страшно не было. Думал только, надо уже ножом махаться или ещё нет? Откуда-то из глубин памяти всплыло воспоминание, такой запах, сырой, всеохватный, идёт от только что вскопанной земли. На глубине она влажная и прохладная. Так и сейчас. Очень не торопясь Тимур положил голову на правую щёку. Из оврага, потрескивая чем-то, выбиралось нечто. Огромное, мягкое, и пахнущее сырой землёй. Это прокатилось или проползло совсем рядом с Тимуром.
Алёха был прав, непонятное не стало тащиться сквозь кусты, выбрало путь поровнее. Страха не было, но стало жутковато. При свете луны, обманчивом, тусклом, Тимур увидел некий шар, наверху качалась толстая нашлёпка, похожая на шляпу. Сырость уползала вслед за существом. Послышалось чавканье – оно перекатилось через ручей. И в этот же миг на поляне с «Нивой» вспыхнули десятки огоньков. Ярко-белые, они слепили глаза, как неоновые лампы. Огни двигались, крутились, освещая землю и деревья синеватым холодным светом.
– Начали шабаш, – в ухо Тимуру зашептал Алёха, подобравшись совершенно бесшумно. – Жалко Серёги нет с Графитом, а то бы устроили пляски.
– Наверно, далеко эти огни видать, – негромко сказал Тимур, опустив лицо к самой земле. – Такое сияние.
– Метров тридцать и всё, – Алёха напрягся. – Свет у них далеко не идёт, обрывается. Чёрт, расслабился я. Хватай нож!
И тут же Тимур почуял, как на левую его сторону навалилась огромная тяжесть. Нога начала сгибаться в колене, мышцы не могли противостоять колоссальной силе, похоже было, что её гнут как будто мощным домкратом.
– Бей! – захрипел Алёха. Он лежал распластавшись, а по нему медленно катилось нечто.
Как очнувшись, Тимур крепко схватил нож и правой рукой, провернувшись, от земли вверх ударил размашистым полукругом. Лезвие будто перерезало струны, чуть дёргаясь на каждой. Ещё удар, ещё! На Тимура полилась ароматная, со знакомым пряным запахом тягучая жидкость. Левая нога освободилась и вскочив, Тимур полосовал ножом смутно видимый огромный то ли шар, то ли мягкую ткань. Слышался хруст. Застонав, выкатился Алёха и тяжко дыша, тоже ударил раз, другой. Неведомое существо завыло сиреной воздушной тревоги.
Огни на поляне замерли, потом замигали, приближаясь.
– Бежим! – Алёха дёрнул Тимура за рукав и они помчались по сырой траве.
– По опушке беги, в лес не сворачивай, – крикнул Алёха. – Меня держись и молчи, молчи.
Оглянувшись, Тимур увидал, как огоньки уже кружились на месте схватки. Притормозив, Алёха сорвал с куртки пуговицу, быстро нюхнул её и бросил за собой. В траве пшикнуло. Беглецы помчались дальше, напрягая глаза, чтоб не влететь в яму или не напороться на дерево или куст.
Ночевали Тимур с Алёхой рядом с камнем, заросшим мхом. Он прикрывал беглецов от тягуна – лёгкий, но пронизывающий ветерок начал дуть после полуночи. К этому времени они добрались до сосняка. Здесь нарвали сухого мха с земли – почти наощупь, потому что луну то и дело закрывали неспешно ползущие облака.
– Сюда не полезут, – сказал Алёха. – Хотя могут и приползти. Но, скорее всего с раненым своим тетешкаться станут. Спи, может, до рассвета доживём.
Ужасно хотелось пить, у Алёхи в рюкзаке оказалась литровая бутылка воды, половину отпили и бухнувшись в мягкий тёплый мох, моментально уснули.
Тимур всё ещё не воспринимал происходящее серьёзно. Ему казалось, что он угодил в некую выдуманную игру, и надо будет только проснуться или стряхнуть с себя наваждение. Засыпая, вспомнил о «Ниве» и грибах. Не сожрали бы эти машину вместе с банками.
Перед рассветом похолодало, Тимур, не просыпаясь, начал лезть поглубже, но докопался лишь до прохладной земли. От этого и проснулся. Спальник оставил, эх, растяпа. Побарахтавшись, он вылез и осмотрелся. Всюду были одни сосны. И холодно. Всё-таки август, Урал, север, здесь и летом не жарко, а сейчас уже август, считай, зима на носу.
– Костёр не разводи! – крикнул Алёха из своей моховой кучи.
– Так холодно ведь!
– Здесь мох везде сухой, заполыхает, сами сгорим, – пояснил тот, вылезая и отряхиваясь. – У меня банка тушёнки есть, съедим её и двинем на базу.
– Какую базу?! – Тимур начал мотать ладонями по волосам, избавляясь от кусочков мха. – Мне к машине надо, там припасы, грибы, телефон. Да и спальник с пенкой надо забрать. К людям выходить.
– Забудь про машину, – Алёха потянулся. – Утащили они её. А где искать, неизвестно.
– Да кто это такие? – Тимур осмотрелся. – Тебя чуть не раздавили, мне ногу выкручивали. Огни какие-то зажигают. Кстати, почему их издалека не видно?
– Да пёс его знает, – пожал плечами Алёха. – Вроде горят ярко, прямо сияют, а метров тридцать-сорок в сторону и всё, темнота.
– Так не бывает, – Тимур недоверчиво глянул на него. – Свет плавно угасает в атмосфере, а такие сильные огни на большом расстоянии видно.
Алёха вытащил из рюкзака тушёнку и бутылку с водой.
– В университете учился? – спросил он и вытащив нож, принялся вскрывать банку.
– Ага.
– На кого?
– Я политолог.
– Болтун значит, – Алёха отпорол крышку и положил рядом. – А сейчас ты интеллигент или работаешь?
– В доставке, – веско сказал Тимур.
– Повезло, – кивнул Алёха. – Знакомые устроили?
– Да, там много наших, историки, политологи.
Перекусили быстро, да и что там есть – одна банка всего. Но хоть что-то. Проверили, всё ли своё в карманах, особенно на месте ли ножи, и пошагали. Солнце уже поднялось, ветерок ночной утих, и стало не холодно, а даже порой и припекало.
– Давай говори, что это было? – пристал к Алёхе Тимур, когда они вышли на неширокую, поросшую травой давно уже не хоженую тропу.
– Мы не знаем, – сказал Алёха. – Днём их не видали, ну почти не видали. Подкрадываются, и давай душить, давить. Здесь с десяток разных деревень было, и больших, и маленьких, все погубили.
– А вы, типа, рейнджеры тут, охраняете народ от нечисти?
– Пытаемся понять, что это, – Алёха остановился. – Тут ручеёк есть, сейчас чаю попьём. Привал, короче, будет.
В его рюкзаке был и небольшой котелок и заварка в пакетике и кружка. Заварили чаю и в котелке и в кружке. Сосняк кончился, шли по смешанной тайге, ёлки, пихты, иногда берёзы встречались. Грибов уйма, всякие – белые, красные, рыжики и мечта многих – истинный груздь, король грибов.
– Грибы не ешь, – предупредил Алёха. – Как-то связаны они с этими.
– Так вы-то кто?
– Я из Новосибирска, из академгородка, – сказал Алёха. – Болтаюсь тут шестой год. Серёга из Перми, Графит из Африки, студентом был в Перми, потерялся в тайге, а мы нашли.
– Чушь какая-то, – сплюнул Тимур. – Что с машиной-то будет? Покажи, где деревня, я хоть в полицию сообщу.
Алёха выплеснул одёнки в траву. Сорвал бархатистый листок лопуха и протёр кружку.
– Ты не первый, а народ тут привычный, – он покрутил головой, разминая шею. – До города помогут добраться, конечно. И всё.
– Так чего делать-то?