Ещё три дня назад я натягивала улыбку из-за любви, а теперь приходится лебезить, сохраняя семейные традиции. Вы когда-нибудь все дождётесь. Этот кувшин скоро переполнится.

Планирование и организация похорон оторвали меня от айдола.

И вновь ни одной слезинки. Я правда её внучка? Она так не похожа на себя. Даже сейчас, когда её гроб грузят в катафалк. Пустота и больше ничего. Что со мной? Возможно, психика не выдержала, установила блок в подсознании для сохранения психоэмоциональной стабильности.

Что же дальше? Какой итог? Стану камнем без эмоциональным? В принципе хорошо, сама хотела прийти к такому!

Насколько помню себя в детстве, всегда была солнечной девочкой. Видела только хорошее в людях, доверяла каждому. Весь мир казался для меня открытой книгой. Не понимала плохих поступков окружающих людей, и всё же давала шанс любому. С каждым годом, действия социума показывали мне худшие качества человека. Вера жила внутри меня не отступая, пока её не загнали в угол. Раз за разом и меня вместе с ней. Одноклассники, родные, наркоманы, алкоголь, убийства, воровство – всё на моих глазах, всё со мной. Загоняли в рамки подчинения ситуаций. Всё больше молчать, не рассуждая о жизни.

Теперь чувствую за километр плохих людей, называю это интуицией. Но у них есть преимущество против меня – манипулирование. С малознакомыми не действует, конечно, если они не втираются ко мне в доверие и тех, кто приглянулся моему сердцу. Немного сложнее, что более действенней получается учить меня урокам жизни. Ведь через сердце трансформация проходит жёстче и больше отпечатывается на личности человека.

«Как бы-то не было, ты ушла. Теперь отдыхай. Мне тоже на порядок меньше хлопот. Хотя и осталось ещё одна – твоя дочь!

Та, что не раз обвиняла и ненавидела тебя, лила больше слёз, чем я. Отвращение и ничего больше не вызывает к себе эта картина. В катафалке ты, я и двое рабочих. Сцену устраивала для кого?

Боже… И ты думаешь я тебе поверю? Хреновая актриса из тебя, мамочка». – Думала я глядя на пол.

Муж и все остальные провожающие ехали в заказной газели. Приехав на кладбище, работники показали нам место захоронения, дали немного времени на прощание, после чего заколотили гроб.

Миша стоял рядом всё время, пока опускали и закапывали гроб. На секунду мне захотелось заплакать. Не показывая свои красные глаза, я отвернулась.

Поминальный обед прошёл тихо. Как обычная дружеская посиделка, иногда упоминалось имя бабушки в хорошем воспоминании, так как об усопших не говорят плохо.

Отпуск выдался насыщенным и быстрым. Размышления по поводу дальнейшей жизни не давали мне покоя.

Что теперь? Чего я действительно хочу? Какой жизни бы я хотела? Множество вещей умею, но не довожу до конца, так как становится не интересным, потому что узнаю смысл. Понимая не моё, бросаю, или нет?! Может, боюсь закончить? А за ней нужна новая цель? Ничего не понимаю.

Интересно заблокировал или нет?

«Да ты издеваешься? Я понять не могу, ты себя кем возомнил? Или ты садист? Тебе нравится, как другой человек мучается? Ради человечности мог же отфутболить меня, но нет. Знаешь, чего мне больше хочется именно сейчас. Приехать туда, где ты, встретиться, и просто смотреть тебе в глаза. Не хочу разговоров. Я просто хочу посмотреть твою реакцию. Пройдёшь ты мимо или так же будешь смотреть в мои глаза? Загадка, загадка, вновь загадка. А может ли быть, что все эти истории складываются в песни?

Что же твориться у тебя в голове? Кто ты такой? Может стать твоей фанаткой на время, чтобы узнать кто же всё-таки ты? Нет, не думаю. Ложь, фальшь. Все и так знают, как вам тяжело досталось это положение. Замкнутый круг.

Поставлю-ка я тебя на заставку телефона. Ты сейчас дико меня раздражаешь, но в сердце что-то теплится. Как ты можешь быть таким холодным, равнодушным к тем, кто нуждается в твоей поддержке. Неужели тебя держат в клетке от внешнего мира. Может, ты сам создал её?

Вы приезжали в Россию, сейчас же только тур по США, Бразилии и в другие страны».

– Привет, как отдохнула? – Спросила Алёна.

– А вы как? Отдохнули от меня? – Кроткой ухмылкой отвечаю и смотрю на реакцию мастера.

– Без тебя стало намного спокойнее, никто не треплет нервы. – Вздыхая, Тамара смотрела на меня.

– Ну что ж, я вернулась. – Более добрым взглядом смотрю, стараясь перевести в шутку.

– Если честно, не очень. Отпуск короткий. Да и организация похорон сильно вымотали меня.

– Что случилось? – В оба голоса.

 Напряжение в воздухе сменилось неожиданностью утраты.

– Бабушка умерла по маме. Сталкиваюсь с таким впервые, такая растерянность была. Куда идти, что делать? Помощь пришла, откуда не ждали. Бабушка бывшего мужа ориентировала меня.

– Сожалею. – Улыбка быстро сползла с лица крановщицы.

– Ну да, ну да. Сожалею, конечно. Зато видишь, как помогли. Есть хорошие люди на свете.

–Знала, что она добрая, не оставит в беде. Неожиданно позвонила спросить, как правнучка, и тут её огорошили вопросами. Развожу руками, чувствую свою беспомощность и вину.

– Пройдёт время, привыкнешь. Все люди умирают. А сколько ей было?

– Шестьдесят пять.

– Молодая ещё! От чего в таком возрасте умирают?

– У неё кома была.

– В таком-то возрасте? Обалдеть.

– Я тоже не поверила своим ушам. Даже не думала, что именно такое произойдёт.

– Так, сейчас пока сидите, пейте чай. А я посмотрю, какие заказы нам сегодня прислали. Потом Инга подойдёшь, дам тебе накладные.

– Хорошо Тамара Николаевна.

– Да уж, врагу не пожелаешь. Ты вообще как? Держишься?

– Если честно, мне кажется, до сих пор не осознаю, что больше не увижу её. Она не была идеальна, но и бывают моменты, когда дико скучаю по ней!

– Тоже помню, когда свою хоронила. Ладно, давай о плохом не будем. Как день рождение отметили?

– Самое что ни на есть простое и без прикрас. Купила ей ролики. Съездили в торговый центр в детскую игровую. Они там набегались, напрыгались. Понравилось, в общем. Вот только никто не приехал.

– Ну и ладно. Самое главное, ребёнку понравилось. Она, наверное, и не вспоминала о гостях.

– Возможно. Я так же ей сказала. Ты мои мысли читаешь? Как думаешь, много сегодня возьмёт?

– Мне пофиг. Работа есть работа. И если даже пять вагонов будет, мы-то что сделаем?

– Нельзя после отпуска нагружать себя таким количеством работы. – Смеюсь.

– Быстрей бы отработать и уйти домой. Ты сама нарываешься на скандалы. Мне не охота работать в такой обстановке.

– Тебе легко говорить, ты на кране и не слышишь её разговоры.

– Ты же знаешь. Она мастер, а ты всего лишь подчинённый. Как ни крути, обязана выполнять свою работу.

Странно, я тебя такой никогда не видела. Подменили что ли. От удивления и лёгкого шока наступил ступор.

– Не поверишь, прекрасно понимаю, и выполняю свою работу, хоть и ворчу. Но бесит меня категорически другое. Отношение как к мусору, прежде всего, я человек. Убиваться на этой работе за двадцать тысяч не собираюсь. Возможно, если бы платили по сорок тысяч, может и помалкивала бы ещё.

– Вот именно, ты шестёрка, как и я. Это завод, здесь нужно выполнить норматив смены. Если не нравится, ищи другую профессию.

– Пожалуй, промолчу. Ты сейчас не в том настроении.

Дома проблемы что ли? Как с цепи сорвалась. Значит, меня подбивает на скандалы, а сама в кусты. Какие они все тут хорошие, ласково говоря, а я врагом стала. Все эти склоки каждую смену с её подачи. Хорошо, запомнила. Ты показала себя с другой стороны. Теперь близко не подпущу.

Придя домой, стараюсь сменить настрой. Дети в телевизоре мультики смотрят, Миша, как обычно, играет в компьютере.

– Привет. Как отработала?

– Не поверишь. Сегодня было спокойнее, чем в прошлые разы.

– А что так? Кушать хочешь? Или чаю?

– Поем немного, и чай поставь. Рассказала про похороны. Тамара смягчилась, А вот от Алёнки не ожидала, конечно, такого.