– Ваша ложь и сомнительные поступки привели к плохим последствиям, как видите.

– Знаю. Повторюсь: я готова расплачиваться, но только без стирания памяти. Боюсь, что тогда я вообще ничего не вспомню и не найду те ответы на вопросы, которые вы ищите.

Король ухмыльнулся. Он вдруг увеличил между нами расстояние на один шаг. Змея тем временем тоже отступила и оставила в покое мою шею, видимо, по приказу хозяина.

– Хотел бы я верить вам, королева моих кошмаров.

Последние слова короля заставили меня нахмуриться и поднять в недоумении бровь. Либо я ослышалась, либо из его уст действительно сорвалось это очередное мерзкое прозвище. Хотелось верить в первый из двух вариантов.

– Королева чего? – переспросила на всякий случай.

– Не переживайте, не только я – ваш кошмар, но и вы были моим кошмаром все эти сотни лет, – усмехнулся он. – Теперь, когда два кошмара и врага вместе, да еще и имеют общую цель, ради которой заключили сделку, предлагаю начать новую жизнь по обговоренному ранее плану.

Я хитро улыбнулась и в ответ сократила между нами расстояние.

– Помню о нашей сделке в больнице, но вы не боитесь, что в какой-то момент что-то пойдет не так?

– И что же, по-вашему, может пойти не так? Если вы имеете в виду ложь, то я в любой момент могу уловить это и проверить вас с помощью внушения.

– Я про другое.

– А-а, – усмехнулся Алекс, поняв, что я имела в виду. – Насчет этого не переживайте. Я давно уже равнодушен к нашему общему прошлому, о котором ходит множество красивых легенд.

– Что ж, тогда отлично. Надеюсь, что за это время я найду нужные воспоминания и вспомню некоторые детали по поводу лабиринта и все, что с ним связано, но не обещаю, что все это будет быстро. Только у меня есть одна просьба. – Я замолчала, осторожно вглядываясь в глаз его величества.

– Если это просьба о смерти, то я не собираюсь ее выполнять.

– Когда я все вспомню и, возможно, буду готова вам все рассказать, пообещайте, что вся правда останется между нами до тех пор, пока не наступит время правосудия.

– Не совсем вас понял, Каролина.

– Надеюсь, к тому времени мы оба друг друга поймем.

Тишина тянулась, точно жесткая проволока. Мы смотрели друг другу в глаза и будто искали ответ на вопрос: можно ли доверять друг другу? И не лжем ли мы сейчас? По крайней мере, я была с бывшим другом детства честна и говорила ему здесь, в лабиринте, только правду. Но был ли он честен со мной? Не лгал ли? Я не знала, но ложную надежду не хотела создавать. Пока черный туман клубился и змеи ползали вокруг нас, а тени плясали на каменных стенах, мы мысленно словно боролись и не хотели уступать друг другу место. Страх меня давно отпустил, но осторожность и недоверчивость не покидали.

– Хорошо, – наконец нарушил тишину король ледяным голосом. – Тогда у меня тоже к вам просьба. Делайте все это время вид, что я стер вам воспоминания.

– Договорились, – улыбнулась я. – Это все?

Ничего не ответив, его величество молча исчез. Я осталась в лабиринте вместе с тенями и розами, лепестки которых то падали, то кружились в вальсе. Оглядевшись по сторонам, заметила девочку с медвежонком. Ее озлобленный взгляд мне совсем не понравился, и я проснулась.

Я не знала, какой по счету день и какую ночь проводила в клетке, но почему-то была уверена, что скоро меня освободят или помогут сбежать отсюда. Ради этой надежды я жила, питаясь на завтрак, обед и ужин крысами. С момента последней встречи с дочерью и сестрой, должно быть, прошла неделя, если, конечно, я не ошиблась и правильно считала. Король тоже больше не появлялся ни в снах, ни в реальной жизни. Я проводила время в одиночестве. Компанию мне составляли только крысы и пауки. Моим любимым занятием здесь стало измерять шагами пространство и считать камни на стенах. Слабость не покидала меня, а лишь усиливалась. Вскоре сил не было даже на то, чтобы встать и пошевелить ногой или рукой. Кровь крыс перестала помогать, и теперь монстр внутри меня умирал вместе со мной.

Сегодня я уже подумала, что лучше бы не заключала ни с кем сделки. Закрыв глаза и перестав бороться со слабостью, вспомнила теплую улыбку мамы. Она всегда в детстве учила нас с сестрами верить в лучшее до последнего.

– Я верила, и вот к чему все это привело, мам, – из последних оставшихся сил хрипло произнесла я и скривилась от собственного голоса. – Веришь в лучшее, но в итоге получаешь худшее. И где здесь справедливость?

«Все наладится, если ты исправишься и разрушишь лабиринт».

Я слабо улыбнулась. Нежный и до боли знакомый голос посетил меня, заставив окончательно сделать вывод, что я сошла с ума. Бессмертные не умирали, а в одиночестве сходили с ума и сами порой вырывали себе сердце или бросались в огонь.

Я перевела взгляд на решетку, которую не могла сломать из-за того, что мне внушили этого не делать, да и добавили слабости, что усиливалась с каждым новым днем. У меня родилась идея, что я могу сделать прямо сейчас, чтобы прекратить собственные мучения. Усмехнувшись этим мыслям, положила руку на грудь.

– Простите, но эти кошмары не могут повторяться вечно, – с ненавистью произнесла я, как вдруг в голову ударили воспоминания.

Кровь рекой текла вокруг, а на ее поверхности плавали лепестки белых роз. Существо в алой мантии стояло в центре, напротив меня, по колено в кровавой реке, и монотонным, как у робота, голосом бубнило:

– Сердце лабиринта находится в тебе.

После этого воспоминание, подобно свече, угасло. Почувствовав, как кто-то бил меня по щекам, с усилием воли открыла глаза и увидела охотников – Тимофея с Александром. Они что-то спрашивали, но я не слышала их. Все вокруг поплыло, и я отключилась.

«Вернись к ним, иначе город утонет в крови!» – настойчиво просил женский голос. Я распахнула глаза и подорвалась, схватившись за грудь и восстанавливая сбившееся с ритма дыхание. Я не понимала, почему слышала голос Мары и что она, а вернее ее тень, делала в лабиринте?

Как-нибудь надо заняться поиском ответов на эти вопросы, но не сейчас, когда мозг отключился, а желудок просил накормить его, и желательно нормальной едой.

Оглядевшись по сторонам, я заметила, что находилась в просторной комнате в темных тонах с широким окном напротив, за которым властвовала ночь и светился огнями Бен-Йорк. Я встала с постели и попыталась мысленно разложить по полочкам последние события, случившиеся со мной. Мозг отказывался что-то вспоминать, поэтому некоторые моменты пришлось отложить на потом, а сейчас надо было кого-то найти и спросить насчет еды.

Обнаружив вдруг в комнате зеркало во весь рост и увидев свое отражение, я ужаснулась от собственного вида. Вроде бы и я, а вроде – нет. Синяки и черные круги под глазами, засохшая кровь вокруг рта, спутанные волосы, походившие больше на птичье гнездо, и порванное, с какими-то пятнами вдобавок, платье, которое, кстати говоря, я так и не снимала с момента судной ночи.

– Вид как у бомжа, который вдобавок несколько недель не расставался с бутылкой, – озвучила я мысли вслух, отвернулась и постаралась не смотреть больше на свое отражение дольше пяти секунд, чтобы не встретиться с тенью и не впасть в приступы прошлого.

Вдруг я поняла, что за раму зеркала была заткнута записка. Поморщившись, я снова повернулась к зеркалу, взяла листок и отошла к окну.

«Если вы пришли в себя – поздравляю, если нет – придется мне снова вмешаться в ваш сон. Я очень надеюсь, что вы поумнеете и прекратите пользоваться подобным способом убегать от меня и своих обязанностей. Мне пришлось нарушить собственные законы и стереть память о вас практически всем бессмертным из-за случившегося в суде и после него. Теперь никто не помнит о королеве ничего, кроме того, что она заперта в лабиринте. И еще: я внушил, что вы по-другому выглядите. Теперь будьте добры отплатить мне добром за добро и начните соблюдать свои же условия, которые выдвинули ранее.