– Если у тебя есть время, могу предложить тебе посидеть на заднем дворе, побеседовать… Иногда даже преподам нужны новые друзья… – произнесено это было скромно, даже как-то по-доброму и родному тепло… Словно старой подруге, а после слов напряжение вокруг девушек спало. Ветер немного обдувал, а потому долго стоять на одном месте имело риск заболеть. Темноволосая покраснела из-за добрых слов.

– Мне никогда такого не говорили. Да. Я не против…

Это всё ново для Кары. Обычно её считают монстром, который может убить одним только взглядом. Но сейчас она начала таять. А чешуя отпадать. «Черт, что со мной», – думала про себя Кара, но, приняв это как вызов, она смирилась и начала улыбаться, показывая, что готова к разговору.

Увидев покраснение, Джинджер сверкнула глазами и пошла в сторону двора… – Тогда не отставай от меня, если не хочешь, чтобы я казалась странной и вела монолог. – От своих же слов та немного рассмеялась…

Ученики уже не удивлялись странностям преподавателей, всё же у каждого свои тараканы на уме, у кого больше, а у кого меньше… По пути взгляд падал то на девушку, то на небо, на котором были невероятно красивые оттенки, быстро набирающие яркость… Закат имел свой шарм, а воздух становился холоднее… Теперь небо горело приятными оттенками рыжего, розового, белого и голубого, что заставляло вспоминать о лете и прекрасном времяпрепровождении…

– Извините, а сколько Вам лет? Вы слишком молодо выглядите для преподавателя. – Своеобразный комплимент в сторону Джинджер.

Вспомнив, что было в доме с семьёй, частые побои, маты, кровь, побеги из дома… сейчас это все забывалось. Ветер дул в личико девушки. Огромные карие глаза смотрели на небо. Лоулайт смотрела на девушку и улыбалась. Почему же рядом с ней так легко?

– Вопрос для девушки не самый хороший, у девушек не стоит такого спрашивать, но нам не важно. Чисто между нами… Мне 19, но я скрываю это… – Джи хихикнула, что ее удивляло. Максимум у нее была улыбка, а тут смешок, причем непритворный.

Ученица шла рядом, рассматривая небо, а потому преподавательница шла осторожнее, чтобы та не споткнулась и не упала, пока не смотрела под ноги. Так они и дошли до заднего двора, где росло много фруктов на деревьях и была небольшая беседка.

– Предлагаю сесть там и поговорить… – затем рука медленно потянулась к штанам в поисках пачки сигарет, а нащупав, соответственно, длинные пальцы, достали одну из мятной пачки и зажигалку с наклейкой анархии заодно…

Девчонка, не глядя под ноги, шла за той, что была в маске. Завидев, как та достаёт пачку сигарет, удивление вылезло на лице кареглазой, и хотелось уж что-то сказать, но воздержалась. Вот именно сейчас девушка готова быть искренней впервые и впервые высказать, что на душе.

Но всё же было желание остаться одной и поплакать, выплакать всё, что копилось годами, все обиды и оскорбления в её сторону. Именно выплакать, а не рассказывать. Завтра начнутся её первые занятия, а не ознакомительные посещения, поэтому девушка волновалась. Ветерок развивал волосы, которые были забраны в хвост, и создавал приятную волну на волосах.

Присев в беседке, Джинджер закурила и снова через маску… Ей не хотелось снимать её никогда… Лишь в одиночестве… Но в одиночестве она бывала редко. После первой тяжки она перевела взгляд на девушку.

– Что у тебя на душе? Я вижу твою грусть и хочу помочь, поговорить… Расскажешь, если не секрет? – Голос был расслабленным, добрым, приятным… Возможно, если бы этот голос пел колыбельную, можно было бы уснуть через минуту, но для сна рано. Дыхание тоже было спокойным, а непослушные волосы так и летали во все стороны, вытанцовывая танго с дымом от сигареты, которая тлела на ветру всё быстрее… Тяжка вторая… Задержка воздуха… Она закрыла глаза, а после выпустила дым… В голове появились переживания, но о чем? Какое-то чувство внутри говорило, что где-то кому-то сейчас очень плохо и больно. Но кому?

Из уголка глаз ученицы потекли слезы. Можно было сослаться на ветер, а можно было излить душу. Хотя… ссылаться на ветер будет лучше, чем излить душу и выговариваться. Кара распахнула глаза (казалось бы, куда ещё шире) и посмотрела на девушку.

– Нет. Всё хорошо. – Ага. Конечно, всё хорошо. Всё просто замечательно, что аж плакать хочется. Были бы это слёзы счастья, не приходилось бы врать.

Джинджер увидела слезу у девушки и потянулась к ней, чтобы вытереть её. Кожа у юной леди была холодной. Возможно, как и часть сердца, но это лишь от одиночества, которого сейчас она больше не ощущала. Вытерев с щеки Кары слезу, Джи выпустила в небо пару последних колец дыма и потушила сигарету об маску, метко закинув бычок в урну, а после начала гладить по щеке девчонку, садясь ближе.

– Мне можно рассказать всё. Я не такая уж и старая, чтобы не понимать боли внутри. У меня у самой в душе кладбище, которое неизвестно никому.

– Нет. Всё хорошо. Правда. Это ветер. – Кара обняла девушку в ответ. Это ощутимое тепло другого человека, которое не получала очень давно. – Не стоит. Я всё понимаю, но это ветер.

Раньше девушка раздвигала ноги перед всеми, а все её трахали. На этом она и зарабатывала. Но только три раза ей удалось провернуть эту авантюру, а дальше она ушла, лёгкие деньги не принесли счастья и не успокоили душу. Лишь сильнее искалечили.

Интернат для искалеченных душ. Для душевнобольных инвалидов. Каждый, чьи документы были направлены сюда, знал – это последняя точка. Дальше некуда. Либо они доучатся тут, либо они умрут в лесу, в тюрьме. В крайнем случае криминалисты отыщут их в мешках на помойке. В чьи глаза ни глянь – каждый хранил свои тайны, своих демонов, и каждый был грешен. Заслуживают ли они все прощения? Любви? Или проще кончить на конченых?..

– Как скажешь, Кара. Я не люблю лезть под кожу. – Джи обняла её в ответ, гладя по волосам. Зеленый глаз снова начинал выглядеть устрашающе, пара капилляров снова лопнули, и космодвинутая поняла это по сухости в глазу.

Протерев его ладошкой, ничего не прошло, так что пришлось тряхнуть головой, чтобы волосы упали, скрывая его, а синий глаз оставался по-прежнему неимоверно глубоким, морским, словно сейчас там появятся волны и можно будет в нём тонуть хуже, чем в море.

– У вас шикарные глаза.

Кара смотрела на влюбленную в звезды, изучала взглядом. И только она хотела излить душу, но вот… Черри уже орала её имя из окна комнаты. «Сучка мелкая», – подумала про себя Кара. – Холодает, думаю, стоит направиться к корпусу. Она встала с места и решила подождать собеседницу. Сняв с себя толстовку, она накинула её на плечи учительницы: «Простынете».

Толстовка пахла сигаретами и духами… Нет. Не теми сладкими, как обычно у всех девочек, а шикарными духами, которые пахли почти как мужской одеколон с нотками лимона и сосны.

Джинджер внезапно смутилась от порыва нежности ранее бойкой ученицы, но ей было приятно, потому та встала и пошла рядом, обнимая девочку, тем самым грея её.

– Гетерохромия – это болезнь, в этом ничего хорошего нет, увы… Но спасибо. Да и тебе бы самой не заболеть. – С последней фразой она прижала девочку к себе крепче, и они направились к главному входу, попутно рассматривая прекрасные переливающиеся оттенки неба, которые невероятно манили…

Там же на лестнице они и разошлись. Осень не сильно радовала своей теплой погодой, но депрессией ещё не веяло. Зайдя в здание, Джина уже решила начать действовать по своему плану, который ранее обдумывала с Гансом. На этих мыслях начала подниматься по лестнице, ей было страшно и волнительно. Шаг… Второй… Пятый… Восьмой… Десятый… Дверь… Ручка… Шаг внутрь… Шок…

На полу лежала Амелия, вся в крови, Джи быстро хлопнула дверь за собой и побежала к девушке. Положив её голову на свои колени, она начала её гладить и успокаивать. Амелия сперва не понимала, что происходит, её паническая атака не могла даже дать одного шанса вернуться в реальность, но попытка не пытка. Пока истеричку гладили, постепенно салфетками с неё вытиралась кровь. Ковер и пол можно будет помыть потом, сейчас это неважно. Лишь спустя время удалось привести её в чувство. Вернувшись в себя, красноволосая увидела перед собой совершеннолетнюю в маске… Это была та, с кем пришлось пройти через многое в прошлом интернате, та кто её спас… Но Ами не поверила этому…