Почему-то переход открывался примерно на четыре часа в сутки, ночью. Елена в своем дневнике, как и положено крупному ученому, все эти эффекты подробно объяснила, но Алексей Павлович вникать в объяснения не стал, ему было достаточно и того, что за сутки в переход можно было зайти сто семь раз. Зайти — и выйти на сутки раньше входа, причем согласно Елениной теории расходящиеся при этом реальности со стопроцентной вероятностью сливались. В принципе можно было и за трое суток раньше входа выйти, и Елена даже объясняла как это проделать — но тогда вероятность сливания реальностей было уже в районе девяноста девяти процентов. А вот уже на четвертые сутки реальности «расходились навсегда» с той же вероятностью, а если промежуток между входом и выходом оказывался больше, то вероятность сливания реальностей становилась практически нулевой.

Забавная была эта штука — переход. Елена ее называла «энергетическим двойником базовой реальности Земли», вот только там координаты пространства и времени как-то менялись местами. И когда в нашей реальности время шло вперед, в переходе оно тоже двигалось… куда-то, но при этом точка перехода «оставалась на месте» и просто сдвигалась по времени назад. Елена первый раз туда попала в день вручения ей Нобелевской премии: ее она получила за свою «единую теорию поля». Правда, что это такое, она в дневнике не написала, отметила лишь, что после изучения перехода оказалось, что ее «теория» — полная фигня. Но при вручении премии у нее лопнула молния на юбке — и она так распереживалась по этому поводу… Для того, чтобы попасть в переход, нужно, чтобы какой-то там потенциал мозга был как раз в перевозбужденном состоянии.

Второй раз она получила эту же премию, прекрасно помня о собственном фиаско — и молния у нее уже не лопнула, но от волнения она несла какую-то чушь вместо своей благодарственной речи. И снова влетела в переход — а затем она уже это проделывала осознанно до тех пор, пока не решила, что в одиннадцатой попытке все прошло идеально. Ну а после этого она принялась за изучение перехода…

Вирджилл попал в переход когда он буквально просрал пару сотен миллионов денег из банка, где он работал «менеджером по инвестиционным вкладам», Йенс — когда на самолете из-за элементарной беспечности разбилась его жена — капитан швейцарской команды по высшему пилотажу. Алексей Павлович — тоже после исключительно неприятного события, но вот у них и попасть получилось «вовремя», и про способ «возвращение во времени» они все же не забыли. А Елена их как-то нашла в реальной реальности, «тоже изучила» — и узнала о переходе еще больше всякого интересного.

Оказывается, что в переход можно попадать не только ночью во сне, но тогда у человека не остается энергии на возвращение, и он остается там навсегда. Елена выяснила, что при этом в реальности человек в лучшем случае умирает, а что происходит в худшем, она не пояснила. А еще она выяснила, что в переход люди попадают часто, но большинство не сохраняют о случившемся ни малейших воспоминаний, хотя чаще всего «дежавю» — это как раз именно такие воспоминания… но о произошедшем уже в другой реальности.

Еще она узнала, что в переход «проваливается» не сам человек, а его так называемая «энергетическая копия» — которая всегда возвращается в «оригинальное тело». Но если «телу» лет немного, то «возвращение» делает ребенка либо гением, либо — гораздо чаще — идиотом, а чаще всего и то, и другое происходит одновременно. А «вернуться» по времени до собственного рождения практически невозможно, так как энергии в «копии» не хватает для формирования материального тела — но тут есть очень интересный вариант. Когда в переходе человек приближается к собственному «началу», перед ним возникает что-то вроде «стены холода», которая при попытке ее пройти «экспериментатора» гарантированно убивает. Но если такого экспериментатора проводят через эту стену коты и кошки, то энергия этой «стены» как-то переходит к экспериментатору — вот только обратно через эту «стену» пройти уже невозможно вообще никак. В переходе невозможно…

Причем коты должны сами перевести через «стену» человека: проделать это, просто таща их с собой, нельзя. Но если коты захотят… Елену коты провести захотели, и она оказалась в нашей реальности примерно за полсотни лет до собственного рождения. И в ее дневнике появилась последняя запись: «в переходе человек всегда остается в том возрасте, в котором он вошел в него впервые».

То есть пройти теоретически можно… а Галя умерла в семьдесят втором. А лекарство от ее неизлечимой ранее болезни нашли в начале двухтысячных, и его нужно было дать один раз еще ребенку — то есть задолго до даты рождения Алексея. Простое лекарство, то есть теперь Алексей Павлович знал, что он его легко воспроизведет. Потому что, дочитав дневник Елены до конца, он понял, что он будет делать.

Никому при этом не причинив горя: Елена все же отметила, что если «копия» уйдет «за временной барьер», то «оригинал» просто проснется, причем не «до», а просто проснется, на следующее утро. Потеряв при этом на довольно длительный срок способность входа в переход. В нашей реальности Елена смогла снова войти только в девяносто семь — и именно тогда появилась последняя запись в ее дневнике. А Вирджиллу она позвонила и рассказала об этом на следующий день, за неделю до собственной смерти.

Алексей у этого британского финансиста спросил, а уж не ушла ли Елена снова «за временной барьер», но тот лишь хмыкнул:

— Ты же кормишь каждый раз эту рыжую кошку… кошки там откуда-то появляются когда путешественник по лимбу в реальности уходит насовсем. Елена даже старухой была очень красивой, такой же, как эта кошка. Да, если ты вдруг когда-то захочешь уйти за стену… Знаешь, чем человек старше, тем ему труднее зайти в лимб. А я уже совсем не мальчик, так что когда ты там встретишь толстого почти черного кота, ты ему скажи — и я тебя провожу. Вместе с Еленой и Йенсом: после ухода жены он, думаю, здесь уже не задержится, а там мы, надеюсь, друг друга найдем. И да, парень, я открыл для тебя отдельный счет, его, надеюсь, тебе хватит надолго. А мне больше не звони и в гости не прилетай: я все же немного боюсь и не хочу, чтобы твоя цветущая физиономия мне об этом напоминала…

Стрелять Алексей Павлович учился профессионально. Правда, когда Алексей Павлович учился, он имел ввиду совсем иные цели, но усердия в обучении проявил немало, а уж сколько патронов он пожег! И не только пожег, но и просто так попортил — но теперь Алексей и с патронами знал, как «правильно обращаться». А «специально обученные люди» никуда сильно не спешили, как они ему сказали потом, у них еще месяц «на репетиции» оставался. И, собственно, помогать они парню решили исключительно в качестве «еще одной репетиции», а помогать они решили ему потому, что Алексею своим рассказом удалось немного помочь их командиру — лейтенанту Акуличу — отомстить за родных. То есть ему кто-то давно уже рассказал, что произошло в его родном селе, но раньше у него «доказательств не было» — а теперь доказательства появились, хотя и «косвенные», но теперь-то Акуличу никто не запрещал собирать и доказательства прямые…

Доказательства того, о чем советским людям знать вообще-то не полагалось: что половина, если не больше, так называемых «белорусских партизан» были не партизанами, а бандами дезертиров, которые просто грабили деревни и села, причем жестокостью практически не отличаясь от фашистских карателей, а иногда и превосходя их. Лейтенант Плетнев прошлой ночью очень профессионально обработал молодого парня из так называемого «отряда Савчука» — и тот в деталях описал «боевой путь» этой банды. Рапорт Плетнева ушел наверх, а уже вечером вышел приказ о «дополнительной проверке» всех оказывающихся на советской территории «партизанских отрядов».

Алексей Павлович сам в свое время был в шоке, узнав, что прямых предателей в войну было чуть больше миллиона, а вот дезертиров — больше двух с половиной, и почти все дезертиры как-то быстро организовывались в серьезные такие банды, наводящие ужас на людей — в том числе и в советском тылу. Та же «черная кошка», про которую знаменитый фильм был снят, была именно бандой дезертиров, а уж что они творили в тылу немецком…