Алексей Павлович проснулся как-то очень резко — и вовсе не потому, что ждал этого момента с нетерпением уже много дней, нет. Его разбудили очень специфические звуки, доносящиеся хотя и приглушенно, но вполне узнаваемо — и звуки эти явно намекали, что за окном совсем, похоже, не пятьдесят шестой год. Впрочем, тут и окон не было, хотя парень и ощутил под собой ту же самую сколоченную из досок лежанку, на которой уснул — однако вместо одеяла он был укрыт какой-то помесью тулупа и телогрейки, почему-то отдающей псиной. Однако и это «ароматное» покрывало его смутило не очень: все же Елена писала, что «скорее всего окружающая действительность может показаться странной» — но потолок помещения, который было очень просто достать рукой даже не вставая, показался Алексею Павловичу очень необычным.

А еще было довольно холодно — то есть было очень холодно, по ощущениям вообще почти мороз! Ну и все прочие ощущения заставляли его быстро подняться и одеться. Хорошо еще, что одежда оказалась почти впору — то есть вся одежда кроме сапог, которые были размера так на три больше желаемого. Но с двумя портянками — а портянок Алексей Павлович обнаружил возле лежанки целую кучу, причем портянок стиранных — можно было и с такими сапогами смириться.

И только быстренько проделав «стандартные утренние процедуры» Алексей Павлович сообразил, что проснулся он в подпечке, а большая русская печь с полуразрушенной трубой вообще находилась на улице. Не то чтобы совсем уж на улице, а на пепелище, и было видно, что дом сгорел уже несколько лет назад. Причем не один этот дом сгорел: в поле зрения были видны еще три таких же печи, правда разваленные куда как сильнее. И никаких признаков того, что здесь в последнее время были люди, видно не было. Зато было очень хорошо видно совсем молодые листочки на яблоне возле пепелища… на одной половине яблони, потому что вторая половина видимо от жара просто погибла.

А еще стало очень хорошо слышно, что люди скоро здесь появятся… Алексей Павлович еще раз нырнул в подпечек: там он вроде бы разглядел кое-что «интересное». То есть ему показалось, что разглядел, все же через заложенное досками и мешком с сеном жерло подпечка света проникало очень мало, а когда он открывал выход, взгляд его лишь мазнул по чему-то непонятному. Но мозг замеченное отметил — и молодой, всего лишь семнадцатилетний парень с огромным удовлетворением убедился в том, что зрение его не обмануло: у стены подпечка рядом с лежанкой стоял пулемет, а рядом были четыре круглых магазина с патронами. Пулемет выглядел проржавевшим, но ствол — как Алексей Павлович тут же убедился — был в порядке, да и затвор ходил свободно. Там еще несколько коробок лежало, но открывать и изучать их содержимое времени просто уже не было: перестрелка быстро приближалась.

Алексей Павлович внимательно огляделся и увиденное ему не то, чтобы понравилось — но ведь могло оказаться гораздо хуже. А так: в сотне метров от сгоревших домов через какую-то речку-переплюйку находился мост, обычный деревенский, деревянный. И вполне себе целый, а через него, естественно, проходила дорога. Совершенно проселочная, но дорога — и по этой дороге с той стороны, откуда раздавалась стрельба, кто-то ехал. То есть Алексей явно слышал гул нескольких моторов. Но определить на слух, что же там передвигалось, он не мог. Не мог, но начал подозревать недоброе и на всякий случай приготовился — что получилось проделать неплохо: по какой-то надобности неподалеку от моста у обрывистого берега была выкопан неглубокий спуск к небольшим (и уже почти сгнившим) мосткам, а выкопанная земля образовала невысокий бруствер, давно уже покрывшийся кустами и бурьяном, за которым получилось неплохо так спрятаться с пулеметом. И спустя пару минут он понял, что спрятался не зря: из леса выехали два мотоцикла с колясками и грузовик «Опель-Блиц» с кунгом. А сидящие на мотоциклах фашистские солдаты однозначно доказывали, что попал Алексей Павлович совершенно не туда, куда хотел…

Но он совершенно точно знал, что «обратной дороги нет», так что и выбора у него не оставалось. Найденный пулемет — довольно старый MG-34 — он знал неплохо, а с барабанными магазинами ему и «второй номер» не особо нужен был. Прикинув, что в крайнем случае он уйдет по заросшей камышом речке, он аж поежился от мысли о том, что придется лезть в ледяную воду — все не на улице был не май месяц. Хотя, скорее всего, именно май, причем — судя по листве — уже ближе ко второй половине мая. Но долго ему «предварительно дрожать» не пришлось: мотоциклы заехали на мост и он аккуратно нажал на спусковой крючок…

Стрелять из пулемета в ничего не подозревающего врага с расстояния метров в семьдесят просто и приятно: мотоциклистов очередь просто выкинула за землю. Пока Алексей Павлович менял банку с патронами, водитель грузовика решил все же через мост проехать — но и с ним получилось неплохо: очередь ему пропорола колесо и он, вильнув, просто свалился с моста в реку, развалив при этом половину настила. Алексей Павлович на всякий случай еще дал короткую очередь по кабине — и стал ждать «новый поступлений»: стрельба в лесу лишь приближалась. Но внезапно она затихла, а из леса к мосту выехал танк. Советский, Т-70. А за ним на открытое пространство из леса стали осторожно выходить советские же солдаты, человек пять…

Алексей Павлович, глядя на то, как они оглядываются и пригибаются, не удержался и закричал:

— Мужики, идите спокойно, тут больше фашистов нет!

Реакции солдат могли бы позавидовать магнусты: еще не закончило звучать слово «мужики», как все бойцы уже лежали на земле, направив оружие в сторону Алексея. Но, судя по всему, со слухом у них было все в порядке, и кто-то из них громко поинтересовался:

— А ты кто?

— А я… я партизан, сейчас выйду, только вы уж не стреляйте. И можете не прятаться: мне вас всех отсюда все равно видно. А немца тут точно нет, пришлых я уже завалил, а других здесь и не было. Кстати, от немцев два неплохих пулемета на мотоциклах осталось, думаю, вам они пригодятся… еще спросить хотел: у вас масло ружейное с собой есть? А то мне пулемет чистить давно уже нечем…

Бойцы поднялись, правда все еще внимательно оглядываясь, и даже из танка вылез какой-то парень. Танкист подошел к мосту, осмотрел его:

— Все, дальше не идем, я через этот мост без саперов точно не поеду, так что возвращаемся…

— Партизан, ты как, с нами? — поинтересовался пехотный старшина. — А отряд твой где?

— Нету отряда, один я партизаню. Как деревню мою сожгли в сорок втором, там и партизаню… один.

— Ну пошли тогда, мы-то вроде как разведку боем вели… навоевали, конечно, на фрица напоролись, и они нас первыми заметили. Пехоту мы все же положили, а эти… у нас же танк, думали догоним и отомстим за товарищей… а отомстил им ты. Давай свой пулемет, на танк положим, а то он, гляжу, совсем не легкий.

— Лучше в коляску мотоцикла, если вы на танке прошли, то и мотоциклы проедут… один мотоцикл проедет, а второй уже никуда не поедет. Вы бы помогли его в речку, что ли, скинуть, пусть фашисту и запчастей не достанется…

— А ты мотоциклом управлять умеешь? А то мы-то пехота, мотоциклистов у нас нет.

— Справлюсь, не впервой. Ну что, старшина, поехали?

Спустя часа четыре Алексей Павлович беседовал с особистом. С очень вежливым и спокойным особистом:

— Я — лейтенант госбезопасности Плетнев, а вы кто?

За трехчасовую дорогу, кое-что уяснив из разговоров бойцов, Алексей Павлович смог подобрать довольно приличную легенду. Хотя он и рассчитывал попасть совсем в другое время, но все же успел многое изучить — и один вариант его очень тогда заинтересовал. Как совпадением имени с отчеством, так и потенциальной «неубиваемостью» легенды. Правда, «неопровержимые доказательства» именно сейчас предоставить было невозможно, но если этот лейтенант его не расстреляет и не отправит в эвакуацию куда-то поближе к Колыме, то уже летом и «доказательства» предъявить получится…