Однажды жил юноша, что поклялся любой ценой коснуться солнца. Его горделивые и наивные речи вызывали лишь смех окружающих, народ счёл его сумасшедшим.
– Солнца невозможно коснуться, дурак, – звонкий хохот звучал отовсюду.
Паренька ничуть не задевали насмешки, он жил лишь мечтой и верой, что грел внутри сердца. Покинув место разногласий и споров, отправился в путь. Три дня и три ночи, без еды и воды, без устали и остановок брёл тот на самую высокую гору в поисках солнца. Когда мальчишка взошёл на вершину, то над миром навис густой, непроглядный туман, обволакивающий и утаскивающий в свою глубину заблудшие души.
Оглядевшись по сторонам, он заметил, как слабый солнечный луч пробивался сквозь серую дымку и устало падал на белый цветок. По его жемчужным, пышущим жизнью лепесткам была рассыпана роса, отражающая золотое сияние. Проведя кончиками пальцев по благоухающей сесилии, бесстрашный путник внемлил:
– Я коснулся солнца.
Габриэль был тем самым цветком, не запятнанным ненавистью, завистью, гневом.
– Как ты оказался на улице в такой буран? – коротко спросил священник.
– Я бежал от разбойников и нашёл спасение в вашей церкви, – юноша опустил глаза. Морис лишь улыбнулся и похлопал Габриэля по плечу, указывая на еловый стол, призывая поесть ещё не остывший суп. Парень взял глиняную посуду в руки и принялся жадно поглощать теплую похлёбку. Касаясь рта, она разливалась жаром по горлу, согревая изнутри. Вкус её был пресен и скуден, однако для изглодавшего Габриэля это было живящей силой, точно дождь в период засухи.
– Тебе есть куда идти? – спросил Морис.
Габриэль покачал головой.
– Я поговорю с епископом насчёт тебя, – мужчина оглядел паренька с головы до ног, задерживая взгляд на сияющих золотом глазах. Чисты ли были его помыслы – неизвестно. Габриэль чувствовал себя кроликом, на которого охотился лис. Хотелось подорваться и убежать прочь из этого места, выколоть себе глаза, чтобы больше не быть игрушкой безумцев, жаждущих могущества. Мир казался врагом, а Гарбиэль был лишь очередной крупицей в его многовековой истории. Почему Господь не слышит его, не слышит зов, что внемлет о спасении, не видит, как гибнут люди, как погрязают в собственных пороках и тонут в этом болоте? Бог есть свет, тогда почему он столь губителен и разрушителен? Почему Творец обратил свой взор на несчастного мальчика и даровал ему это проклятье цвета благородного жёлтого металла, почему не защитил от гиблого мира, зачем выбрал именно его? Габриэль никогда не хотел быть избранным, никогда не желал могущества и власти. Всё чего желало его сердце – это мира и покоя.
– Жди здесь, Габриэль, – Морис последний раз взглянул на юношу и слабо улыбнулся, приподняв медный крест к потолку. – Да поможет тебе Господь, – после чего вышел из комнаты, плотно закрыв за собой дверь. С лица мужчины не сползала улыбка, синие, точно морские воды глаза восторженно блеснули.
Разум Мориса всегда был подобен голубой глади, спокойный, где не бушуют штормы, свободный, словно птица в небе. Однако сейчас всё было иначе. Сознание мужчины обуревали эмоции. Теперь рассудок его был похож на Тегальский океан, где царят бури и холодные ветра, где грозы – обыденность.
Вот же он, избранный Богом. Морис никогда прежде не видел людей с таким цветом глаз. Его сияние было подобно солнцу, вошедшему в зенит. Оно дурманило и обжигало. Посланник Великого Творца наконец-то явил свой лик народу. Он не был единственным. Ещё примерно с десяток обладали священным очами и теплели в себе божественную часть, однако те не доживали и до тридцати лет. Жадные до власти и денег люди убивали их, уничтожали изнутри, удовлетворяя собственное эго.
Священник спешил, он чуть было не споткнулся, но быстро вернул себе равновесие и продолжил свой путь.
– Его высокопреосвященство ещё не прибыл? – спросил Морис с улыбкой на лице.
– Будет здесь в течении часа, – женщина нахмурилась и в приказном тоне продолжила, – У нас мало времени, не стойте почём зря, помогите остальным, – её густые брови сложились домиком, а на лбу проступили глубокие морщины.
– К чему такая спешка, успокойтесь. Агата, вам довелось стать чтецом сегодня?
– Не валяйте дурака, Морис, будто вы не знаете как тернист путь Господний. Время идёт, а Вы всё прежний, – голос ее звучал уверенно и твердо. – Такие колкости не подобает произносить будущему епископу.
– Что Вы, я всего лишь хотел помочь Вам, – мужчина слегка наклонил голову и улыбнулся. – Спешу покинуть Вас, остались дела, – Морис попрощался с чтецом и направился к епископу.
Его тёмные курчавые волосы спутались, а подол рясы смялся. Морис всегда стремился к идеалу, и будь это любой другой день, он тотчас же поправил свой наряд и причёску, но не сейчас. Всё, что он ранее испытывал, мужчине казалось незначительным, слабым. Впервые за долгое время он ощущал неописуемый восторг. Вот она – его счастливая монета! Стоит только показать кардиналу мальчишку, и Морис сможет хоть на секунду, но коснуться золотого ореола славы. Но что это такое? Священник никогда не мечтал о власти и величии, о богатстве и роскоши, что же изменилось сейчас? Ощущение дикой, ядовитой радости затмило все чувства разом. Давненько он не испытывал ничего подобного, казалось, будто что-то глубоко внутри него дало трещину. На секунду Морис замер пред дверью епископа, опасаясь за мальчишку, и почти что передумал, но мысли о божественном и больной восторг затмили его усталый разум.
– Войдите, – раздалось за дверью.
Мужчина поспешил войти, тут же закрыв за собой дверь и глупо, точно безумец уставился на епископа.
– Ваше преосвященство, – выразил своё почтение Морис.
Епископ заметил невиданный ранее блеск в глазах диакона и тут же оживился, желая узнать причину столь несвойственного поведения.
Его звали Лука. Долгие годы он служил Богу и церкви, почитая и вознося Господа, замаливая грехи людские. Наставлял на путь истинный заблудшие души и излечивал раны их. Сам тот был невысок и дурно складен, его большой нос напомнил орлиный клюв, а опаловые глаза были похожи на пуговицы. Кабинет сиял чистотой и пах чернилами, ладаном и старой бумагой. Множество священных писаний расположились на небольших деревянных полках с плохо обработанными краями. Лука приподнял голову, дабы посмотреть на вошедшего в комнату мужчину. Его пенсе слегка сползло с носа и, мигом поправив их, епископ обратился к Морису.
– Брат мой, вы хотите чем-то со мной поделиться? – Луке всегда с легкостью давалось чтение эмоций собеседника.
– Вчера мы с архипретесвиреем обнаружили раненного юношу у западных ворот и пустили его в обитель Божью.
– Да поможет Господь ему, – мужчина сжал серебряный крест на своей шее.
– Его зовут Габриэль, с утра он пришёл в себя, и я обнаружил, что глаза его налиты золотом.
Епископ вскочил со стула и восхищенно воскликнул.
– Мы должны рассказать о нём кардиналу, какая радостная весть!
Раздался стук в дверь, а после в неё вошёл Лотар, сообщая о скором визите его высокопреосвященства.
Морис и Лука переглянулись, а затем епископ указал диакону на поясную сумку с ключами.
– Его никто не должен видеть, брат мой. Все и без того взволнованы скорым прибытием столь высокопоставленной духовной личности, – Морису не требовались объяснения, он понимал, что епископ, как и все остальные, жаждет лишь наживы. Некогда порядочные люди превращались в безумных зверей лишь при одном упоминании святых глаз.
– Конечно, Ваше преосвященство, – Морис взял протянутый Лукой ключ.
– Кто-нибудь ещё знает о нём?
– Лотар, Ваше преосвященество. Однако тот не видел его глаз, – диакон крепко сжал ключ в правой руке, отчего костяшки его побледнели.
– В таком случае поторопитесь, брат мой. Никто не должен более видеть юношу. Да благословит Господь сына своего Габриэля, – епископ перекрестился и указал Морису на дверь, призывая того поспешить.
Диакон не стал медлить и тотчас отправился навестить юношу и убедиться, что его никто не видел. Дойдя до места назначения, Морис подметил, что поведение священнослужителей ничуть не изменилось, а значит, о даре Габриэля никто ещё не узнал. Подойдя к двери, он прислушался, а после приоткрыл её. Застав юношу спящим, Морис тихо запер дверь резным ключом, который затем положил в карман своей рясы. Оглядевшись по сторонам, направился по своим делам, ожидая появления кардинала.
