Во время путешествия домой венецианцы получили еще больше табличек от персидского правителя (и правнучатого племянника хана Хубилая) Гайхату в ближневосточном регионе Монгольской империи, где Поло пробыли много месяцев:

Выдача этих пайцзы свидетельствует о большом доверии и даже привязанности Хубилая и его семьи к Поло, которым было разрешено путешествовать с неким дипломатическим статусом в качестве доверенных эмиссаров. Но эти таблички, какими бы впечатляющими они ни были, также демонстрировали пределы их полномочий в дальних уголках Монгольской империи, где через два поколения после правления Чингисхана сила династии находилась под все большей угрозой. Их эффективность как охранных пропусков была прямо пропорциональна власти выдавшего их государя, даже если пропуска расширяли сферу действия этой власти, утверждая или подтверждая его авторитет в далеких землях. Но повеление, устанавливаемое ими, не гарантировало успеха. Марко рассказывает, что эти таблички также давали Поло право на конное и пешее сопровождение на нескольких отрезках пути, что было «необходимой мерой предосторожности, поскольку Гайхату не был законным правителем и жители могли пристать к ним, чего они не сделали бы, если были бы как вассалы подчинены государю, которому присягнули на верность»{35}.

Правдивость этих рассказов оспаривалась с момента их первой публикации в конце XIII века, и этот скептицизм только усилился в последующие столетия, отчасти из-за того, что текст существует примерно в 150 недостоверных версиях на дюжине языков, а оригинальная рукопись давно утрачена. Нет сомнений в том, что Поло и Рустичелло стремились оживить некоторые элементы истории, равно как и в том, что при копировании и переводе из версии в версию на протяжении многих лет допускались пропуски и ошибки.

И здесь скрижали снова играют важную роль. Когда в 1324 году, спустя почти тридцать лет после возвращения с Востока, Марко лежал на смертном одре, вокруг него собрались друзья и родственники, которые, отдавая последние почести, пытались добиться признания относительно всего, что они считали небылицами и экстравагантной ложью. По традиции к постели также вызвали священника, но вместо последней исповеди он выполнял роль нотариуса, чтобы расшифровать последнюю волю и завещание, написанные на куске овечьей шкуры размером примерно 65 на 25 сантиметров. В 2018 году группа итальянских историков завершила трехлетнее исследование завещания Поло, а библиотека Марчиана (Национальная библиотека Святого Марка в Венеции) опубликовала научную книгу об этом документе, включая репродукцию пергамента почти семисотлетней давности. В завещании значительное богатство купца-путешественника распределяется между гильдиями и религиозными институтами Венеции, а также между его дочерями, что было нетипично для того патрилинейного[12] времени. Свидетельствуя о путешествиях Поло по Востоку, документ также перечисляет такие предметы, как серебряный пояс татарского рыцаря, золотой парадный головной убор монгольской дамы и золотые пайцзы, подаренные ему ханом Хубилаем, чтобы обеспечить безопасный проезд домой. (Он никогда не привозил домой скоропортящиеся продукты – макароны и мороженое, – хотя ему часто приписывают желание познакомить с ними Запад). Ученые также обнаружили завещание дяди Марко, Маттео, в котором содержится четкая ссылка на договоренности относительно «трех золотых скрижалей, которые принадлежали великолепному татарскому Хану» (tres tabulae de auro que fuerant magnifici Khan Tartarorum), Гайхату{36}. Хотя исследователи не обнаружили сами пайцзы, историки и археологи нашли другие скрижали, соответствующие описанию, в Китае и задокументировали их использование (и злоупотребление) монгольскими аристократами и чиновниками в течение всего периода существования Монгольской империи.

Один из самых примечательных фактов о золотых скрижалях, которыми владели Марко и Маттео, это долгий срок их хранения. Конечно, эти драгоценные скрижали имели довольно высокую материальную стоимость, но для Поло они, должно быть, значили больше – и здесь проявляется еще одна особенность паспорта, которая важна для нас и сегодня. Подобно серебряному поясу или золотому головному убору из их коллекции, скрижали были своего рода сувенирами, материальными подтверждениями их путешествий, более убедительными и конкретными, чем любые рассказы, составленные на основе опыта, полученного ими вдали от дома. То ли для того, чтобы доказать сомневающимся свою правоту, то есть продемонстрировать, что они действительно были теми чудесными искателями приключений, за которых себя выдавали, то ли для того, чтобы в более спокойные и оседлые времена вспомнить о своих многочисленных приключениях, обо всем, что они видели и делали на Шелковом пути; или, возможно, чтобы вспомнить о привилегиях и безопасности, которые обеспечивали в путешествии эти металлические таблички, подкрепленные имперской, даже божественной властью, распространявшейся на большую часть известного мира, и племянник, и дядя до конца жизни хранили свои золотые паспорта.

Помимо личной ценности для Поло, скрижали имеют и свое всемирно-историческое значение. Без них братья, возможно, никогда бы не вернулись домой, чтобы забрать юного Марко, послание от Папы Римского и освященное лампадное масло для обратного пути ко двору хана Хубилая. И двадцать четыре года спустя повзрослевший Марко, возможно, так и не вернулся бы домой, чтобы рассказать свою историю Рустичелло и вдохновить исследователей последующей эпохи. Действительно, во время своих путешествий в Новый Свет Христофор Колумб брал с собой издание «Путешествий Марко Поло», испещренное множеством пометок: по слухам, он рассматривал этот сборник как своего рода талисман и возможный путеводитель по Востоку, какими бы ошибками ни сопровождался его путь.

Выдача пропусков на безопасное передвижение, подобных пайцзам (хотя и не в виде драгоценных золотых скрижалей), станет обычной практикой в Европе в период позднего Средневековья, когда феодальная государственная система постепенно превратится в совокупность суверенных государств, а парламенты станут вести переговоры с монархами по ряду юридических и дипломатических вопросов. Канадский политолог Марк Б. Солтер предположил, что «контроль за передвижением» в этот период свидетельствует о «начале становления суверенного государства как международного актора и о формировании государства как безопасного внутреннего пространства, а внешнего мира – как опасного международного пространства»{37}. Термин «sauf-conduit» появился в среднефранцузском языке в конце XII века для обозначения разрешения на проезд в определенное место и обратно без задержания или ареста. К концу XIII века, незадолго до публикации «Путешествий Марко Поло», этот термин перекочевал в среднеанглийский язык как «sauf condut» через «Метрическую хронику Роберта Глостерского», легендарную «народную» историю Англии, в которой также было введено слово «conduct» или «condyt» в теперь уже устаревшем значении: то есть «обеспечение сопровождения или перевозки; компания сопровождающих, назначенная для безопасного сопровождения человека в путешествии; эскорт, конвой»{38}.