Оказалось, зашедший охранник случайно стал свидетелем того, как неприметно одетый косматый рыжеволосый орк с зеленой кожей взламывал оконный замок, прихватив с собой артефакт и книги. Он окликнул его простым «стоять, вор!», и в ту же секунду, когда молодой на лицо орк с густой короткой бородой обернулся, я закашлялась, потому что охранник захлебнулся собственной кровью.

Повиснув на подоконнике, я не сразу пришла в себя. Вернуться в помещение мне помог Сфинкс. Пока он закрывал окно, я коротко рассказала ему о том, что увидела. Он же сообщил мне, что обнаружил вбитый в крышу железный клин, за который можно было легко привязать веревку.

– Вы точно ничего не слышали? – спросила Гулльвейг, когда узнала о наличие клина снаружи.

– Точно-точно! – заверила ключница. – Это же произошло ночью, я дома была, но и второй охранник ничего не слышал, ага-ага. Они когда в назначенное время у стойки не встретились, чтобы сменить друг друга, так и началось все…

Ключница не лгала и вряд ли была в сговоре с кем-то. Не исключалась, конечно, ее превосходная актерская игра, но вряд ли мы могли узнать у нее еще хоть что-то, поэтому я аккуратно отослала каждому члену своей стаи короткое сообщение с призывом заканчивать здесь и позволить библиотеке, наконец, завершить свой рабочий день.

Смысла разбираться в чем-либо дальше ночью не было, потому что кукловод охотился именно в это время, что было опасно для нас с таким мизерным количеством информации. Не один, а два существа, участвующих во всем этом, оставляли вероятность того, что их могло быть и пятеро, например. К тому же, в трактире, где нам всем не мешало бы перекусить и отдохнуть, тоже было совершенно убийство.

Молчаливые переглядки членов моей стаи после получения сообщений вызвали у меня улыбку. Негласно согласившись с моим предложением, мы отправились в трактир. По дороге я рассказала остальным о том, что увидела из заклинания, а Велерусу – о том, что прочитала в библиотеке о гравиусе. Затем, кое-что вспомнив, я достала статуэтку, в которой некогда была душа Симона и протянула ее Гулльвейг со словами:

– Пусть лучше будет у тебя, так, на всякий случай. Тебе нужнее.

– Почему ты так считаешь? – серьезно удивилась та, не спеша забирать мой «подарок».

– Это намек, что в следующий раз ты умрешь первой, – хихикнул Сфинкс, заслужив осуждающий взгляд нашей жрицы.

– Только Гулльвейг не имеет никакой защиты перед смертью, – пояснила я.

Та молча оглядела каждого из нас. И если насчет Сфинкса, чью душу защищало кольцо из склепа, меня из-за истории моих отношений со смертью и Сайриса, как некроманта, вопросов у нее не возникло, то Велерусу пришлось объясняться:

– Меня защищает мать гора, моя кожа – камень, смерти сложно угнаться за мной.

Я кивала в подтверждение каждому его слову, но Гулльвейг ничего уточнять у него не стала; вместо этого она обратилась ко мне:

– А ты сама?.. Твоя магия крови… Она же представляет опасность для тебя и твоего здоровья.

Я не знала, что ответить. Гулльвейг была права, но… не совсем.

– Вы все находитесь в опасности рядом со мной, если уж на то пошло, – фыркнул Сфинкс.

– Хорошо, если ты, Лекта, серьезно считаешь, что мне пригодится этот артефакт, то я принимаю его, спасибо, – Гулльвейг выглядела напряженно, но взяла статуэтку из моих рук с улыбкой. – Надеюсь, ты уверена в своей защите. – Я пожала плечами и заслужила волнительное уточнение, – ты ведь правда находишься под защитой в своем второй облике?

– В том числе, – кивнула я.

– А что еще может тебя защитить? – невесело, но и беззлобно спросил Сфинкс, смотря куда-то в темную даль.

– Огонь, – тихо ответила я, краснея и отводя взгляд. – Все, что порождает его, защищает меня, пожалуйста, не волнуйтесь.

Больше никто ничего спрашивать не стал, но та тишина, в течение которой мы шли до трактира, казалась мне напряженной. Я вспоминала строки со страниц книги о флориографии и заламывала пальцы до тех пор, пока мы не пришли. Слава лесу, в трактире практически никого не было, но я все равно натянула капюшон поглубже.

По молчаливой инициативе Сфинкса ужинали мы за разными столами. Меня он утащил за собой, к лестнице на верхний ярус и стойке, за которой стоял тучный человеческий мужчина с залысиной и смешными жидкими усами – трактирщик. Гулльвейг, Сайрис и Велерус, подумав немного, сели отдельно, в противоположном краю зала.

Тыкая прибором в снова оплаченную мне порцию тушеных овощей, я думала о том, чтобы подзаработать и больше не краснеть удушливо перед Сфинксом за то, что он тратился на меня пусть даже монетами, невесть как раздобытыми. Я не могла заставить себя даже посмотреть на него после его фразы «а кто еще может тебя защитить». Речь шла про смерть, с которой у меня были давние счеты, я помнила это. Возможно, мне только показалось, но в тоне голоса Сфинкса при тех словах слышалось что-то большее, чем беспокойство и сомнение в том, к кому я клонила…

Между тем, Велерус насытился первым, хотя взял четыре средние порции чего-то горячего, и, подойдя, принялся расспрашивать трактирщика полушепотом, даже несмотря на то, что в зале к этому времени уже никого кроме нас не было. Затем он со вздохом попросил себе одноместную комнату, свернул предъявленный документ, взял ключ и пошел наверх. Управившись с двумя своими порциями, Сфинкс поспешил следом: оплатил комнату и позвал меня с собой. Когда наверх, в коридор из окон по одной стороне и дверей по другой поднялись и Сайрис с Гулльвейг, Велерус присел на деревянную скамью у стены и заговорил:

– Тут тоже уже прибраться успели, – вздохнул он, – чтобы гостей не пугать. Тело с перерезанным горлом и без лица в храм в центре квартала унесли.

– Оно осталось на месте, странно, – постучала себе по подбородку я, смотря на поежившуюся от подробностей Гулльвейг

– И добавился новый штрих, – заметил Сайрис.

– А еще, трактирщик сказал, что тут, в конце коридора, умывальня есть со всем необходимым, – добавил Велерус. – Не знаю, как вы, а я был бы не против привести себя в порядок, тем более что эта услуга входит в стоимость комнаты.

– Хоть одна хорошая новость! Значит, определим очередь караула, каждый закончит ее помывкой, а завтра – в храм! – скомандовал Сфинкс, похлопав в ладоши, словно в попытке побыстрее разогнать нас по местам.

После он сунул мне в руки ключ и указал на нужную дверь.

Я не понимала, почему он… нервничал?.. решила, что мне показалось, и зашла в небольшую, простенько обставленную комнатушку, где было всего две кровати, два стула, шкафчик и стол под окном напротив двери. И что еще нужно, чтобы просто поспать?..

Но мне не спалось, даже когда я вымыла голову. Может, всему виной было новое место, а, может, огромное количество новой информации… Какое-то время я развлекала себя тем, что наблюдала за сменившим меня в карауле Сфинксом из комнаты, не став полностью закрывать за собой дверь. В свете редких факелов на стенах сперва в проеме показывалась его тень, потом – он сам, затем – наоборот. Когда он заметил мое занятие, то остановился на пороге и тихо спросил, почему я не сплю.

Сама не понимая, от чего вдруг ощутила смущение, я ответила что-то не разборчивое и спросила, напустив на себя серьезный вид:

– Чем я заслужила твой многозначительный взгляд на привале еще до Конраку?

Сфинкс подумал немного и ответил, заглянув в комнату и сделав голос в разы тише:

– Я мысленно беседовал с Као, пытался кое-что понять, а он сказал, что понимать нужно тебя. Я подумал, что он про его магию крови, которую ты используешь, и его тобой, как бы это… – Сфинкс вздохнул и недовольно закончил, – заинтересованность. Так или иначе, я не смог внести какую-то ясность, не думаю, что сейчас это важно.

Не дождавшись ответа, он вышел. Но я и так не стала бы ничего больше спрашивать. Сфинкс всем нам уже говорил, что пока не готов избавиться от Као. Хотел ли он использовать его для свершения своей мести, думал ли перехитрить Бога или понимал ли, насколько это наивно и рискованно – я не знала. Я лишь была убеждена, что все это порождало напряжение в стае: Велерус не доверял Сфинксу, Сайрис, словно цепной пес, готов был наброситься, сцепись он с Гулльвейг… Слава лесу, хотя бы она, какой простушкой бы ни была, понимала это и старалась не доводить до крайностей. Я ощущала катастрофическую усталость от неизвестности, к которой примешалась заинтересованность мной еще и этого Као, и так и не смогла заснуть.