Собирая вещи в своей комнате, она двигалась тихо, словно тень. Каждый предмет, который она складывала в рюкзак, казался частью новой главы её жизни – главы, полной неизвестности и опасностей.

Но судьба решила иначе. Когда она вышла в общую комнату, Олаф уже не спал. Он сидел, опершись локтями о колени, его взгляд был устремлён прямо на неё.

– Ты всегда такая тихая, – проговорил он. – Думаешь, я не услышу

Лира замерла, чувствуя, как лямки рюкзака впиваются в плечи под тяжестью её решения.

– Я не хотела тебя будить, – её голос прозвучал тише шороха ночного ветра за окном.

– Ты уходишь, – это не был вопрос. Олаф поднялся, его фигура, освещённая умирающим светом очага, отбрасывала длинную тень на стену. В этой тени читалась вся тяжесть его страхов и сомнений.

Лира молча кивнула, не в силах облечь в слова то, что разрывало её сердце.

– Скажи мне, зачем? – в его голосе прорезалась боль, острая как лезвие только что откованного меча. – Почему ты думаешь, что можешь победить то, с чем никто не смог справиться?

– Потому что я не могу сидеть и ничего не делать, – слова вырвались подобно искрам из горна. – Ты же знаешь, пап. Мама умирает. И если есть хоть малейший шанс её спасти, я должна попробовать. Должна.

Тишина между ними стала плотной, как воздух перед грозой. Олаф провёл рукой по лицу, словно пытаясь стереть с него маску тревоги, но она въелась слишком глубоко в его черты.

– Ты понимаешь, что это может тебя убить? – его голос был подобен звону остывающего металла.

– Да, – Лира встретила его взгляд, в её глазах горел тот же огонь, что она видела в кузнечном горне – неукротимый, живой. – Но я готова рискнуть.

Олаф молча направился к своему рабочему столу. В его движениях читалась решимость человека, принявшего неизбежное. Он достал свёрток, завёрнутый в потёртую кожу, и медленно развернул его. В тусклом свете блеснуло лезвие древнего меча.

– Это был меч твоей матери, – произнёс он с благоговением в голосе. – Когда она ещё могла сражаться, этот клинок пел в её руках. В нём живёт часть её силы, часть её духа. Если ты всё же идёшь, он должен защищать тебя.

Лира приняла меч, и её руки дрогнули – не от тяжести оружия, а от веса ответственности, которую оно символизировало. Клинок казался живым существом, хранящим память о временах, когда её мать была не просто целительницей, а воином.

– Спасибо, пап, – прошептала она, чувствуя, как в горле встаёт ком.

Олаф положил свои мозолистые руки ей на плечи, и в его глазах Лира увидела отражение всей своей жизни – от первых шагов в кузнице до этого момента.

– Возвращайся, – его голос дрогнул, как никогда прежде. – И не смей погибнуть. Слышишь? Не смей.

В этих словах была не просто просьба – это была молитва, заклинание, приказ любящего отца. Лира почувствовала, как слёзы подступают к глазам, но сдержала их. Сейчас не время для слёз. Время действовать.

Заря уже начинала окрашивать небо на востоке, когда Лира последний раз оглянулась на дом. В окне комнаты матери всё ещё горела свеча, а в дверях кузницы стоял отец, его силуэт был неподвижен, как статуя древнего воина. Это изображение запечатлелось в её памяти подобно клейму на металле – несмываемо, навечно.

Она знала – путь будет долгим и опасным. Но теперь у неё было всё необходимое: меч матери на поясе, благословение отца в сердце и цель, ясная как первый луч рассвета. Северные пустоши ждали её, и где-то там, среди вечных льдов, таилась надежда на спасение.

Летнее солнце заливало лес золотистым светом, пробиваясь сквозь густую листву вековых деревьев. Воздух был наполнен сладковатым ароматом цветущих трав и хвои, а в кронах деревьев раздавалось многоголосое пение птиц. Лес жил своей жизнью, дышал, шептал тайны устами ветра, играющего в изумрудной листве.

Лира шла по едва заметной тропе, чувствуя, как пот стекает по спине. Её рюкзак казался всё тяжелее с каждым шагом, а меч матери, хоть и привычный к руке, добавлял дополнительный вес. Солнечные лучи, проникающие сквозь листву, создавали причудливую игру света и тени на лесной подстилке, иногда заставляя её сомневаться в том, что она видит.

Внезапно что-то изменилось в лесной симфонии – птицы замолчали, и тишина накрыла окрестности подобно невидимому покрывалу. Лира замерла, инстинктивно положив руку на рукоять меча. Её обострённые чувства уловили движение справа, и она резко развернулась, выхватывая клинок.

– Неплохая реакция, – раздался спокойный мужской голос, и из-за дерева вышла высокая фигура. – Но если бы я хотел напасть, ты бы уже была мертва.

Мужчина выглядел лет на сорок, его тёмные волосы были собраны в небрежный хвост, а одежда путешественника носила следы долгой дороги. На поясе висел короткий меч, а в руке он держал простой деревянный посох.

– Кто ты? – Лира не опускала оружия, внимательно следя за незнакомцем.

– Меня зовут Корин, – он слегка склонил голову. – И, думаю, нам по пути.

– С чего ты взял?

– Потому что я тоже ищу магические кристаллы в Северных пустошах.

Лира напряглась: – Откуда ты знаешь?

– Я был на площади, когда странник рассказывал о них, – Корин прислонился к дереву, его поза была расслабленной, но Лира заметила, как внимательно он наблюдает за окружением. – И видел твои глаза. В них была та же решимость, что и у меня.

– Зачем тебе кристаллы? – Лира медленно опустила меч, но не убрала его в ножны.

Корин помолчал, его взгляд на мгновение стал отстранённым: – У каждого свои причины рисковать жизнью. Я ищу способ снять проклятие с моей дочери. А ты хочешь спасти мать, верно?

Лира кивнула, всё ещё не доверяя незнакомцу полностью: – Откуда мне знать, что ты говоришь правду?

– Ниоткуда, – он пожал плечами. – Как и мне неизвестно, можно ли доверять тебе. Но впереди опасный путь, и вдвоём у нас больше шансов выжить.

Лес вокруг них словно прислушивался к их разговору, листва тихо шелестела на ветру. Лира взвешивала все за и против, вспоминая предупреждения отца о недоверии к незнакомцам. Но что-то в глазах Корина – усталость и боль, спрятанные за внешним спокойствием – заставило её поверить его словам.

– Хорошо, – наконец произнесла она, убирая меч в ножны. – Но при первых признаках предательства…

– Ты меня убьёшь, – закончил он с лёгкой улыбкой. – Справедливо.

Они двинулись вперёд. Корин шёл чуть впереди, его движения были плавными и уверенными, как у человека, привыкшего к лесным тропам. Лира держалась на полшага позади, внимательно наблюдая за спутником и окружением.

– Расскажи о своей дочери, – попросила она после долгого молчания.

Корин не сразу ответил, продолжая идти вперёд: – Её зовут Мира. Ей всего двенадцать, – его голос стал тише. – Проклятие пришло во сне, как часто бывает. Теперь она не может проснуться, застряв между сном и явью. Целители говорят, что без помощи сильной магии она никогда не очнётся.

– Прости, – искренне произнесла Лира. – Как давно это случилось?

– Три месяца назад. С тех пор я ищу способ её спасти, – он перепрыгнул через поваленное дерево и протянул руку, помогая Лире. – А твоя мать… что с ней?

– Магическая болезнь, – Лира приняла помощь, перебираясь через препятствие. – Она медленно угасает, и никто не может понять причину. Даже она сама, хотя она сильный целитель.

День медленно клонился к вечеру, когда лес начал меняться. Деревья становились выше и толще, их кроны сплетались так плотно, что солнечный свет едва пробивался сквозь листву. Воздух стал холоднее и влажнее, а тени, казалось, обрели собственную жизнь.

– Что-то не так, – прошептал Корин, останавливаясь. – Чувствуешь?

Лира кивнула. Она уже несколько минут ощущала странное напряжение в воздухе, словно перед грозой.

– Иллюзии, – Корин поднял свой посох, и его конец засветился мягким голубым светом. – Кто-то изменил тропу.

Перед ними лесная дорожка раздваивалась, обе тропы выглядели абсолютно одинаково.