– Это общая каюта, мы называем ее «гостиная», – пояснил Яс. – Здесь мы собираемся для обсуждений, а также для сеансов связи с ВПС. Кроме того, на этот экран можно выводить изображения с поверхности Планеты и любых ее сетей. По вечерам мы обычно смотрим здесь новости из разных стран. Теперь налево.

Обогнув гостиную слева, молодые люди оказались на площадке с несколькими дверьми.

– Здесь – медицинская кабина, – показал Яс, открывая первую из них.

Эзет кивнул и мысленно улыбнулся сам себе: «как дома».

На Церре в каждом жилом доме, в нижних помещениях общего назначения, обязательно имелась медицинская кабина, пользоваться которой могли все желающие. Аппаратура внутри нее сканировала тело особым излучением, безвредным, но очень чувствительным к малейшим дефектам или сбоям в работе организма. Результаты обследования выводились на экран и по желанию отсылались на телефон. Весь процесс занимал не более 10 минут.

– А вот твоя каюта.

Вслед за Ясом Эзет вошел в «жилую» комнату, небольшую, но довольно уютную. Взглянул на компьютер и информационные носители на столе, и, не решаясь задать вопрос, замялся, но по его чуть растерянному виду Яс догадался сам.

– Нет, это не каюта Изгера, – сказал он, и голос при этом прозвучал напряженно и глуховато. – Изгер жил в другой. Но его компьютер и материалы я сюда перенес. Все на этих носителях.

– Понятно, – Эзет непроизвольно вздохнул.

– Через час будет сеанс связи с ВПС, ждем тебя в гостиной. А пока располагайся, отдыхай. До встречи.

– Спасибо, – поблагодарил Эзет.

– Не за что, – и Яс вышел, закрыв за собой дверь.

Эзет огляделся. Обстановка каюты была выполнена в стиле, привычном для церрянина: капсула для сна с прозрачной крышкой, меню снов и отчетным экраном, сообщавшим по утрам количество и продолжительность фаз отдыха; робот-уборщик в углу, пока выключенный; зеркало с функцией выбора комплектов одежды; на иллюминаторе – панель регулировки цвета и степени затемнения. Если бы не оригинальный «пейзаж» в виде поверхности незнакомой планеты за окном, подумал он, можно было бы решить, что находишься в обычной церрийской квартире…

Он разобрал сумку, настроил центральный жилой пульт управления на свой голос, распорядился увеличить температуру в помещении на полградуса, почистить одежду в шкафу и разбудить его завтра в семь утра. До встречи в гостиной, назначенной Ясом, оставалось еще 20 минут. Он подошел к иллюминатору, чтобы получше разглядеть Планету.

Близкая, огромная, она величественно вращалась – словно шевелилось гигантское, массивное живое существо. Вздыхали, испуская тяжелый, дымчатый белый пар, мощные океаны. Сияние огней теплыми островками разливалось по буро-зеленым материкам. Это была Жизнь – в самом грандиозном и великолепном из ее проявлений…

В нем всегда, с самых детских лет, жило глубокое, искреннее восхищение Жизнью во всех ее формах – от самой простейшей клетки, умеющей дышать, от самого слабого, тонкого зеленого ростка, пробивающегося сквозь землю, до млекопитающих – многоуровневых молекулярных биохимических систем, безупречная «конструкция» которых позволяла сложнейшее функционирование. На одной из мириадов планет когда-то зародилась и развилась жизнь – уникальность и значимость этого явления вообще, наверное, никогда не в силах будет до конца осознать человеческий мозг. На крошечной песчинке громадной, необъятной Вселенной, среди бесконечного мрака и пыли – Жизнь, словно гимн свету и радости…

Люди стали вершиной эволюции живых существ и получили в дар от Природы способность к отвлеченному сознанию. Так как же они используют этот дар? Вместо того, чтобы трепетно беречь свою единственную на много Галактик планету, это хрупкое, нечаянное совершенство, уничтожают его в пылу удовлетворения жестоких требований своих инстинктов…

На Церре природные богатства считаются величайшей ценностью и тщательно оберегаются как законодательно, так и фактически. Что происходит на этой Планете, он, Эзет, уже знает со слов господина Атава. Разумеется, ему еще предстоит многое изучить, разумеется, он не собирается принимать никаких решений о судьбе планетян без тщательного объективного анализа экологического состояния. Но сама мысль о бездумном потреблении ресурсов крайне огорчает его своей очевидной недальновидностью и неразумностью…

Он глубоко вздохнул, словно стряхивая с себя налет размышлений, и, развернувшись, зашагал в гостиную.

Яс был уже там. Он расположился на диване в центре, кивнул Эзету и жестом указал на место рядом.

Через минуту в гостиной появилась и Айни.

Это была невысокая, миниатюрная изящная девушка, с длинными светло-каштановыми волосами, волнами спадавшими ниже плеч, густыми ресницами и глазами редкого, необычного золотистого цвета – словом, очень красивая внешне. Однако в ее фигуре, походке, манере держаться едва уловимо ощущалась какая-то обреченность, тоска; может быть, такое впечатление создавали поникшие плечи, а возможно, осунувшееся лицо и бесцветный, рассеянный, словно расфокусированный, взгляд.

Она медленно подошла к Эзету и протянула ему маленькую узкую ладонь.

– Привет. Я Айни.

– Эзет, – представился он, пожимая руку.

– Приятно, – без улыбки произнесла она, и пройдя дальше, уселась в кресло чуть поодаль.

Яс внимательно посмотрел на нее.

– Ты как? – спросил он; вопрос прозвучал с некоторой ноткой сочувствия.

– Нормально, – отстраненно ответила она.

Яс чуть-чуть, едва заметно покачал головой с выражением явной досады, но продолжать разговор не стал, и, взяв пульт, включил экран, на котором появилось изображение одной из новостных планетных программ. Эзет повернулся к экрану: было очень интересно увидеть, как живет Планета.

Ему не понадобилось много времени, чтобы прийти в состояние ужаса и отвращения, очень неприятное и непривычное, поскольку на Церре он не испытывал такого никогда. На кадрах репортажей поочередно мелькали взрывы, разрушенные города, жалкие оборванные люди – взрослые и дети, самолеты, сбрасывающие бомбы, ракетные установки, лица каких-то высокопоставленных деятелей, явно неуравновешенных, краснеющие и злые; демонстранты на улицах, кричащие, дерущиеся с полицией; карты распространения эпидемий, наводнения, ураганы, сносящие здания, крушения и аварии. Шокированный парадом всех этих жутких зрелищ, он непроизвольно потрясенно выдохнул:

– Да как же они там вообще еще живы?!

Яс усмехнулся.

– Хороший вопрос. Сам постоянно им задаюсь. Полагаю, только засчет беспорядочного размножения, – и добавил с откровенной, нескрываемой ненавистью и презрением: – У них практически нет разума. Это просто звери. Дикие звери. Даже слово «животные» делает им слишком много чести. Попасть туда – все равно, что зайти в клетку с дикими зверями.

– Ну, не совсем, – тускло возразила Айни. – Дикие звери не разговаривают.

– А эти – лучше б и не разговаривали, – брезгливо фыркнул Яс. – Вываливают наружу все установки своего подсознания, косные, уродливые, убогие… Впрочем, продолжим позже. Переключаю на связь с ВПС.

Экран на секунду погас, вспыхнул вновь, и присутствовавшие увидели один из кабинетов здания ВПС на Церре. Несколько советников во главе с Атавом сидели за длинным столом. Они приветливо улыбались.

– Добрый день всем. Господин Эзет, как Вы добрались?

Участники экспедиции поздоровались в ответ.

– Спасибо, прекрасно, – отозвался он.

– Как самочувствие?

– Мы в порядке, – отчитался за всех Яс.

Эзет заметил, что Айни старательно подобралась, выпрямила плечи, сосредоточилась. Девушка, по-видимому, не хотела, чтобы ВПС знал о ее истинном состоянии.

– Мы очень рады, что у вас все хорошо. Господин Яс, напоминаем, что Ваш доклад запланирован через два дня.

– Да, я буду готов.

– Вам еще не удалось прийти к согласию относительно судьбы Планеты?

– Пока еще нет.

– Будем надеяться, что после доклада о состоянии общества на Планете единое решение будет принято достаточно оперативно.