– Мам, пап, Миша, Роза, я хочу поставить вас в известность, что с Прокофьевой Елизаветой я расстался. Свадьбы не будет.

Мария Федоровна переглянулась с мужем. Александр Петрович покряхтел и подытожил:

– Сынок жить тебе.

– Я думаю Лиза поговорит с отцом. Он будет на банкете. Я говорю об этом, чтобы вы были в курсе.

– Мы учтем. Омлет здесь вкусный. Приятного всем аппетита, – Прервал тему Михаил. За столом зазвенели приборами о тарелки.

С лежаками до двух часов отдыхали на пляже, любуясь на море. Мария Федоровна объясняла сыновьям, мужу и невестке то, как важно вдыхать морской воздух полной грудью. Отобедав, Роман с братом на велосипедах осмотрели достопримечательности и местный парк «Дубки», посаженный Петром первым. Роман понял, велосипед ему подчинялся и равновесие он удерживал. По пути братья фотографировали окрестности.

В отеле первой их заприметила расстроенная Роза:

– Миша, вы не знаете, когда приедет Анна?

– С ней Рома договаривался.

– Роза, ваша подруга обещала мне прислать билет. Рано паниковать. Давайте подождем. Я не думаю, чтобы она отказалась, – Роман улыбнулся.

– Странно. Она ведет прием с восьми до двух и до сих не написала. У нее нет вечернего платья. Ей надо его купить. Пойдемте ужинать. Миша, я ее встречу. Я же с ней договаривался.

Роману пришло письмо от Анны в десятом часу ночи с билетом на самый ранний поезд, который приезжал в Санкт-Петербург в одиннадцатом часу утра тридцатого. Он переадресовал письмо брату.

Белый, с сине-красной окантовкой, алюминиевый поезд «Сапсан» прибыл вовремя.

Калинова спала на четвертом месте базового вагона, подложив руки под щеку на столике. Оделась она через чур официально, хотя и красиво: в травяной атласный костюм с кружевной желтой вставкой на юбке, блузке и пиджаке, в зеленых «лодочках» на танкетке.

– Анечка, Анечка, – Она была для него Анечкой. Роман не мог ничего с собой поделать.

– Мы в Санкт-Петербурге? – Пробормотала она сонно.

– Да, душа моя, где твой чемодан? – Обращение к ней, само сорвалось с губ. Роман не хотел его менять. Он же ее похитил.

– На багажной полке, – С сомкнутыми веками она указала пальцем вверх с опрятным ногтем.

– Серо-синий?

– Да. Он умный.

– Это что значит?

– Следует на автопилоте, подстраивается под темп, определяет препятствия, не падает с лестниц, – Она оторвала руки от глаз, с трудом, ошалевши глядя на Романа.

– Тихо-тихо. Все отлично. До Исаакиевского собора ехать час. У нас два часа. Пойдемте пить кофе и завтракать. Я на машине. Расскажете, что вас задержало? – Он взял ее за руку.

– ЧП. Я хочу в кондитерскую от француза, переехавшего жить в Санкт-Петербург, есть сладкие гренки на Невском проспекте.

– Пойдемте.

– Французская кухня. Вам Крок-мадам, он с глазуньей на верхнем хлебе, а мне Крок-месье. Больше с гренками в яблоках в нас не влезет.

– Внутри бутерброда что?

– Сыр с ветчиной. Могут быть разные ингредиенты.

– Согласен.

– Какое вы предпочитаете кофе?

– Американо.

В небольшом уютном кафе Калинова заговорила по-французски с официанткой. Роман понял приветствие «бонжур», кофе американо и слово чоколат. Они присели за столик.

– Vingt minutes, Madame.

– Вы умеете говорить на французском языке?

– Да. Кофе, французские бутерброды и гренки с яблоками.

У Романа зазвонил телефон.

– Мне Миша звонит. Верно, Роза с ним, – Он прислонил телефон к рекламной подставке в середина столика.

– Привет, Миша и Роза. Я в северной столице. По твоим пожеланиям, юбка и рукав три четверти. С вечерним нарядом заминка, ибо дурдом. Я до двух ночи оперировала.

– Тебе нечего надеть?

– Есть, из шкафа, маникюр ночью красила. Давай мы вас обвенчаем, я высплюсь, и потом расскажу все, что захочешь.

– Хорошо.

Они немного поговорили, сытно позавтракали, и Роман отвез их в Исаакиевский собор.

Венчание в грандиозном, величественном соборе посетили малочисленные, самые близкие родственники. Родители братьев Шереметьевых, мать и бабушка Розы, Бузинкова Клавдия Тихомировна и Бузинкова Светлана Артуровна. Свидетели сопроводили молодых во время таинства. От исторического собрания монументальной живописи прошлого века у присутствующих захватывало дух. Михаил сиял как начищенный медяк от вида Розы в белом платье и фате. Их исповедовали и причастили. Роман успел заметить, что их свидетельница подустала. По росту она совпадала с Розой, но венцы им приходилось держать на вытянутых руках. Молодые обвенчались, семья сфотографировалась, и Роман проводил Анну в свой черный мерседес. Когда он сел за руль позже, она дремала.

– Анечка, мы едем в отель для Максима. Я помогу вам с чемоданом.

– Спасибо. Аплодисменты, – Роман улыбнулся на ее сарказм.

В отеле они соседствовали на втором этаже. С Анной Роман позавтракал, и обед откладывал до банкета. Обсуждать с Николаем Валентиновичем свое расставание с его дочерью или свое лечение Роман не планировал. Должны были съезжаться гости. Полчаса он побродил в новостной ленте в интернете. Когда стрелка на часах сдвинулась к пяти часам, принял душ. Непредвиденно в дверь забарабанили:

– Подождите пожалуйста. Минуту, – Роман надел брюки и накинул рубашку, застегнув несколько пуговиц.

На пороге трясло Анну, завернувшуюся в отельный серый халат. Ее глаза, увеличившиеся до размеров плошек, пронзали его насквозь. В руках она держала красную коробку.

– Роман, отдайте, будите добры, молодоженам. В ней бокалы из природного горного хрусталя. Будет очень жалко, если разобьются. С ними надо быть деликатным.

– А вы?

– Что я? Возьмите… – Роман видел, его хирург была не в себе и запросто могла наделать глупостей.

– Входите, пожалуйста, – Он улыбнулся, под руку завел ее в комнату и провернул ключ в замке.

– Зачем? – Ей его действие не понравилось. Анна забеспокоилась.

– Анна, вдох и выдох. Вы в безопасности, – Он положил на тумбочку подарок. Уверил:

– Никуда бежать не надо. Ничего плохого я вам не сделаю.

– Почему все от меня что-то хотят? Я не буду жить со…

– Вдох и выдох, пожалуйста. Все будет хорошо, – Роман к ней не прикасался. Минуты они стояли друг напротив друга. Его спокойствие подействовало на нее умиротворяюще. Она вздохнула.

– Расскажете мне, что у вас произошло?

– У меня в номере серпентарий, а другой номер они не могут предоставить. Я поеду домой.

– Мы выкупили все одноместные номера. Правда. Откуда у вас в номере змеи?

– Не знаю и высматривать не хочу. До сих пор треск в ушах. Если желаете, можете спать в кровати с ужом, хоть с ямчатой гадюкой. Я ни змеелов, и ни герпетолог, от пресмыкающихся жди беды – кубарем летела с кровати. Ядовитые или вовсе сожрут. Я боюсь любых змей до смерти, вы можете спать где угодно, хоть на коврике. Захлебнетесь собственным бесстрашием. Администратор вызванивает МЧС.

– Анна, вы разбираетесь в змеях?

– Укус старшего двоюродного брата на всю жизнь запомнила. Виталия не спасли. На его место вы метите, зовя меня Анечкой. Ядовитая змейка. На два метра к ней не приближаться. Все, открывайте дверь. Я заберу мои вещи.

– Вы паникуете, отработав тяжелые сутки.

– Доконали. Уголовников лечить упрашивают, с гадюкой селят, – Рассердилась Анна, топнув ногой.

Роман подхватил её на руки:

– Ш-ш. Уголовников вы не лечите?

– Я давала клятву Гиппократа, – Хмыкнула Калинова. – Я его прооперировала, потому что он умирал. На этом все. Написала заявление на имя заведующего Демидова Никиты Христофоровича. Боятся ли мне, старшему офицеру, депутата-отца из Московской областной думы? Он на войне служил или может жертв после теракта разбирал? У меня больше опыта, чем у него лет депутатства. Его безмозглый детина, инициировал массовую аварию из четырех человек, покалечил беременную женщину и ребенка на Центральной кольцевой автомобильной дороге, я лечить его не хочу и не буду. К нему дорога старшего следователя по особо важным делам. Его посадят, он грехи не отмоет.