Еще час они гонялись за неуловимым болтом по всей станции.
— К чёрту! Сансаныч, изоленту!
Вне себя от ярости командир примотал крышку к злосчастному воздушному блоку синей липкой лентой.
— Вот так, поняли? И всё держится, как родное. Видели? Вот так настоящие космонавты справляются с трудностями. И никаких болтов не надо.
Леночкин, уставший от поисков и криков, прислонился к стенке спиной и наблюдал, как Сансаныч с командиром запихивают блок обратно на своё место. Только одно сейчас радовало - через неделю курс стажировки закончится. И можно будет вернуться на Луну, заканчивать последний курс.
— И всё в порядке. Да я этот болт в гробу видал! Обойдусь! - Командир остывал. Уже спокойно он присоединял шланги, защёлкивал контакты.
Леночкин обдумывал - отражать ли этот эпизод в дневнике практики или нет? С одной стороны… Взгляд его остановился в пространстве. Точно посреди отсека, медленно вращаясь вдоль поперечной оси, висел болт. Длинный, сантиметров пятнадцать, с рифленой головкой, задорно поблескивающий металлической поверхностью.
Леночкин задержал дыхание. Медленно, очень медленно, оттолкнулся от переборки. Убрав руки за спину, он спокойно плыл к потеряшке. А подлетев, быстро схватил, так, чтобы никто не заметил, и засунул в карман - спрятаться от взбешённого командира на станции было решительно негде.
Накануне отбытия в своё последнее дежурство, Леночкин достал блок, навинтил болт на место и замотал изоленту обратно. Говорят, когда командир обнаружил это, то больше часа гонял Сансаныча по станции, при этом хохоча, как сумасшедший. А легендой об “исчезающем болте”, обросшей подробностями с инопланетянами, ещё лет десять пугали стажёров.
3. Зарянка
Посвящается Екатерине Ивановне Жадан
бескорыстному врачу и человеку большого сердца
Кто бросил клич «Марс — дело общее»? Этот вопрос долго интересовал часть работников Звездного городка. Очень уж хотелось поймать этого умника в темной подворотне и применить к нему непарламентские аргументы.
Вторая Марсианская экспедиция с самого начала подготовки ажиотажа не вызывала. Один раз были? Ну и хорошо, гнаться за третьей американской экспедицией или четвертой китайской смысла нет — лучше лунную базу до ума доведите. Но экспедиция потихоньку набиралась, модули корабля строились, финансирование приходило. Космонавты начали тренировки, утверждалась научная программа, выбирали место высадки.
Пока тот самый умник не спросил: «Марс — дело общее?» Нестройный хор голосов энтузиастов подтвердил: «Общее!» А умник спросил снова: «А что же тогда обычных людей в экспедиции нет? Хоть пять мест могли бы выделить!» Кто-то на скорую руку слепил видеоролик с красивой нарезкой о космосе и с неудобным вопросом в конце. Через неделю лозунг «Марс дело общее! Даешь Марс для всех!» облетел страну. Вопрос, к великому удивлению, замять или спустить на тормозах не удалось. Волна требований докатилась до Верховного Совета и не успокоилась, пока в экспедицию не включили два места для людей «с улицы». Любой мог подать заявку на открытый конкурс в надежде стать участником марсианской экспедиции. С условием: хорошее здоровье и личная исследовательская программа. После первичного отсева одного должно было выбрать жюри из участников Первой Марсианской, а второго — народное голосование. Тысячи людей вспомнили о мечте стать космонавтом, удивленно воскликнули «О!» и встали в очередь к приемной комиссии в Звездном городке.
* * *
Лихнецкому не повезло. Когда в очередной раз запороли тесты четвертого блока, он попался Старику под горячую руку.
— Сережа, вы мне опять устраиваете клоунаду. Вам наверняка надо сходить и помочь нашему цирку.
Так Старик называл приемную комиссию для добровольцев, куда и командировал Лихнецкого в помощь. Через три дня Сергей чуть ли не в ногах валялся у Старика с просьбой вернуть его обратно, но тот был непреклонен. Так и пришлось долгих два месяца сидеть на собеседованиях, принимать документы и мечтать вернуться к нормальной работе.
Сегодня первыми кандидатами оказались двое студентов и модель — Сергей с чистой совестью завернул их за отсутствие научной программы. Следующим оказался длинноволосый поэт, высокий, нескладный, с тоской в больших серых глазах, готовый долететь до Марса в поисках своей музы. Его он тоже отправил вслед за остальными.
Образовалась пауза и, уже раздумывая об обеде, Лихнецкий расслабился, не ожидая подвоха. И получил его: следующим кандидатом оказалась пожилая женщина. Кудрявые седые, как снег, волосы, мягкое лицо, прочерченное морщинами, яркие голубые глаза, похожие на летнее небо. И популярный среди добровольцев синий комбинезон на лямках.
— Добрый день. Добро пожаловать в Звездный городок, — Сергей заученно улыбнулся, заранее готовясь отказать. — Меня зовут Лихнецкий Сергей. Могу я увидеть ваши документы?
— Здравствуйте, Сергей, вот, пожалуйста, — голос гостьи оказался мягкий и мелодичный. И вся она производила успокаивающее впечатление. Такой Сергей мог представить бабушку. Не свою, а среднестатистическую, пекущую блины и пирожки, подкармливающую голубей в парке, бабушку, к которой приезжают внуки на каникулы. Что она делает здесь? Что ей нужно в космосе?
К удивлению Сергея, у нее оказалось все в порядке со здоровьем, естественно, с поправкой на возраст. Но полет в космос — это не прогулка в парке, и уже возраст мог бы стать основанием для отказа. Но Лихнецкий, не желая сразу расстраивать такую милую женщину, листал документы дальше, обнаружив любопытную научную программу: немного биологии, немного астрономии, немного физики. Не для фундаментальных исследований, нет. Упор делался на трансляцию образовательного курса для школьников на Землю. Увлекательно и полезно. Ах, если бы не возраст, ей, пожалуй, в команде были бы рады. Но увы-увы. Сергей с сожалением закрыл папку с документами.
— Екатерина Ивановна, я посмотрел ваши документы. У вас чудесная научная программа. Действительно интересно.
— Спасибо, — от улыбки вокруг её глаз разбежались морщинки, — мне помогали несколько моих знакомых педагогов. Если у вас будут замечания, мы их быстро устраним.
— Да нет, замечаний не будет. Мы не корректируем программы кандидатов. Только в случае попадания в экипаж — чтобы совместить с остальной командой. Проблема в другом.
Сергей потер переносицу, подбирая слова, чтобы не обидеть собеседницу.
— При всех наших технических возможностях, экспедиция на Марс остается очень сложным и дорогостоящим предприятием. Ограничения в тоннаже отправляемых на орбиту грузов лимитируют нас в оборудовании, — Лихнецкий засыпал её словами, чтобы отказ не прозвучал слишком резко. Ему была симпатична эта женщина, и отказать в лоб казалось слишком грубым. — Увы, но экспедиция в течение всех месяцев полета должна будет обходиться минимумом медицинского оборудования. Только самое необходимое, рассчитанное на возможные несчастные случаи. Помните вторую американскую? С такими авариями мы справимся. Есть даже реанимационный блок и возможность провести экстренную операцию.
Женщина удивленно смотрела на него, не понимая, зачем он ей это рассказывает.
— Но мы не можем обеспечить длительное лечение и проведение процедур, — Сергей непроизвольно отвел взгляд, — тем более, постоянный плотный контроль в процессе высадки экспедиции. Размер экипажа ограничен, и выделение отдельного врача для контроля здоровья во время непосредственной работы на Марсе для нас непозволительная роскошь.
— Но у меня же все хорошо со здоровьем.
— Да, конечно, текущее состояние у вас удовлетворительное. Однако в экспедиции предполагаются существенные нагрузки, тяжелые даже для совершенно здоровых молодых людей.
— Вы хотите сказать, что я слишком старая, чтобы лететь в космос? — в её голосе прорезались нотки обреченности. — Так? Но ведь у вас нет ограничения по возрасту. Нигде не указан предельный возраст для кандидатов. Я специально смотрела.
