Истории звёздной дороги

0. Будущее, в которое я живу

2. Болт

3. Зарянка

4. Подарок

5. Яблони

6. Восемнадцать рублей

7. Чебуреки

8. Чакра форсажа

Истории звёздной дороги

0. Будущее, в которое я живу

- Леночкин, а Леночкин?

- Чего?

- Милый, добрый Леночкин, а дай конспекты по физике? Пожалуйста.

- Подлиза. Опять не писала? Ладно, бери. На полке над столом. В синей обложке.

- Ох, ну ничего себе! Сколько ты на это времени убил?

Катька изумленно уставилась на стену. Там, на огромном листе бумаги были наклеены множество фотографий. Вроде бы вразнобой, криво и наперекосяк, они в то же время складывались в картину: из правого нижнего угла выплывал красный диск Марса, а над ним на фоне темного космоса и звездной крошки парила космическая станция.

- Два дня всего лишь.

Сам Леночкин, балансируя на стремянке, наклеивал последние фотографии на самом верху.

- Красиво. Только время можно было и с большей пользой потратить.

- Не скажи.

Хозяин комнаты сел на верху стремянки, оттирая пальцы от клея тряпочкой.

- Это не просто… Коллаж. Я сюда живу.

Круто заломив бровь, Катька подняла взгляд на Леночкина.

- Понятное дело, что ты тут живешь.

- Не тут, а туда.

- Ты, случаем, не перегрелся?

Катька попыталась пощупать лоб парня, но тот отбросил её руку.

- Вот смотри. Когда ты идешь, ты идешь где-то. Но кроме этого, ты идешь куда-то. К конечной цели. Так?

Леночкин спрыгнул со стремянки и демонстративно прошелся по комнате.

- Ну, да.

- С жизнью так же. Я живу здесь и сейчас. Но при этом живу из прошлого в будущее.

Леночкин обвел рукой картину на стене.

- Вот это - то будущее, куда я хочу жить. Не просто дожить, а приложить усилия, чтобы наступило именно оно. А не то, которое выберет мне кто-то другой, с теплыми унитазами и колбасой тридцати сортов.

Девушка смешно наморщила носик, не одобряя отказ от колбасы. Леночкин, не обращая внимания, вдохновенно продолжал.

- Хочу жить вот сюда, - и он ткнул пальцем в космическую станцию, - Там, где космос, великие цели, достижения… Если жить непонятно куда, то можно оказаться в очень неприятном месте. Потому что, когда не достигаешь цели сам, кто-то может выбрать за тебя...

Заметив, что Катьке скучно слушать его рассуждения, Леночкин смутился.

- Конспекты на полке, ты же за ними приходила.

Катька достала тетрадь и, пока Леночкин собирал с пола обрезки от фотографий, долго смотрела на картину.

- Ты чего?

Девушка улыбнулась, взяла из кучи бумажек маленькую картинку с зелеными деревьями под стеклянным куполом и на кусочек скотча прилепила его на Марс. Чмокнула Леночкина в щеку, подмигнула опешившему парню и выбежала из комнаты.

1. Право первородства

Изящная капля вертолета сделала круг, давая пассажиру рассмотреть домик, прижатый высокими корабельными соснами к самому обрыву, а затем, нырнув к земле, мягко опустилась на бетонную площадку. Распахнув люк, наружу выскочил молодой мужчина в синем комбинезоне с желтой нашивкой «пресса». Следом за ним из вертолета выплыл красный шар, похожий на баскетбольный мяч, и, пуская блики линзами объективов, завис позади левого плеча хозяина.

– Добрый день, – в пустоту перед собой произнес приезжий, – я договаривался о встрече. Мелехов Александр. Сегодня на двенадцать тридцать.

Ответ не заставил себя ждать: от дома вылетел рой «светлячков», сложился перед гостем в большую стрелку и двинулся в обход дома, не торопясь, как хороший провожатый, приноравливаясь к скорости человека.

Стрелка вывела Сашу к веранде, как ласточкино гнездо, нависшей над пропастью. Зависнув над ступеньками, «светлячки» мигнули, распались из фигуры и улетели обратно. Гость, скрипя досками, поднялся к стеклянным дверям и вошел, широко улыбаясь хозяину, седому старику в инвалидном кресле, с укутанными клетчатым пледом ногами. Тот в ответ чуть взмахнул рукой, приветствуя и предлагая присоединиться к нему за столом.

– Добрый день, Михаил Яковлевич. Я не опоздал?

– Нет, присаживайтесь, Саша. Наливайте чай, думаю, вы рассчитываете на долгий разговор.

– Да, вы правы.

Красный шар камеры облетел веранду, негромко жужжа, и снова завис за плечом журналиста.

– Спасибо, что разрешили мне приехать. Я знаю, как вы цените свой покой.

– Ничего, час в вашем обществе я выдержу. Наливайте чай, сегодня он особенно хорош, с брусникой и малиной. Замечательно бодрит. Доживете до моих лет – оцените, как это важно.

Гость взял большую чашку, расписанную голубыми цветами, и сделал глоток.

– Михаил Яковлевич, в преддверии наступающей знаменательной даты – восьмидесяти лет высадки человека на Марс, мне хотелось бы задать вам несколько вопросов об этом событии. Как последний живой участник первой марсианской экспедиции, только вы можете рассказать о нем по личным впечатлениям.

Старик громко хмыкнул.

– Возьмите мое старое интервью. Любое за последние годы. Там все есть.

– Но все же мне бы хотелось…

– Говорите прямо. Я и так знаю вопрос, который вы хотите задать. Кто первый сделал шаг на Марс. Так?

Журналист кивнул.

– Да, вы правы. Этот вопрос…

Старик расхохотался громко, зычно, молодым задорным смехом.

– Думаете, вы первый? Каждый год ко мне приходит журналист и просит ответить на него. Кто из экипажа «Эребуса» был первый? И знаете, что я им отвечаю?

– Знаю. Но ведь восемьдесят лет вы скрываете…

– Да, уже восемьдесят. Я был тогда младше вас. Самый молодой в экипаже.

Взгляд старика стал задумчивым, устремился в пространство, словно он был сейчас там, на «Эребусе», вышедшем на орбиту Марса.

***

Это была вершина человеческой мысли. Космический корабль почти в километр длиной, ажурные конструкции, граненая бочка ядерного реактора, цилиндры рабочих модулей, блестящие стеклом оранжереи. Слишком сложная и дорогая игрушка, созданная совместными усилиями гениев и кошельками десятка стран. «Эребус» – корабль первой международной марсианской экспедиции.

Развернувшись кормой вперед и выбрасывая тонкие струйки газа из маневровых двигателей, «Эребус» выходил на орбиту Марса. Позади были долгие месяцы пути, наполненные рутиной, скукой и радостным ожиданием. Всякое случалось за это время: и протекшие баки в оранжерее, и микрометеорит, пробивший насквозь второй жилой модуль, и ссора американского астронавта с китайским тайконавтом на почве кулинарных пристрастий. Но путь был окончен, и их ждала красная планета, окутанная рыжей пылью, как восточная красавица покрывалом.

В десять тридцать четыре по корабельному времени в системе оповещения прозвучала тонкая трель – сигнал к общему сбору. Дюжина человек оторвалась от своих дел и неспешно поплыла в модуль два-дэ, по сложившейся традиции, ставший местом сбора. Здесь собирались для брифингов, устраивали общие трансляции на Землю и поздравляли именинников. Но сегодня был особый случай.

Капитан корабля Ян Эклонд в парадном белом кителе с торжественным выражением лица вплыл в модуль и завис у центрального иллюминатора.

– Друзья, хочу официально объявить, что сегодня в десять пятнадцать мы достигли Марса и встали на стационарную орбиту.

Воздух вздрогнул от радостных криков и аплодисментов. Ян подождал минуту и, подняв руку, попросил тишины.

– Поздравляю вас с окончанием второго этапа полета и переходом к третьему этапу основной программы. Поэтому прошу вас в течение часа завершить все работы и эксперименты второго этапа.

Биолог и врач экспедиции Вейж Линь вскинул руку, прося слово.

– Да, Вейж?

– Эксперимент сто тридцать не закончен. Если прервем сейчас – не получим результатов.