В таких условиях точно немного напугаешься.

– А почему вы мне это говорите?

– Если честно – то ты единственный, кто может остановить Аберкхита. Я в этом совершенно уверен, – спокойно проговорил Пасюк, потирая руки, и пытаясь раскурить тонкую, женскую сигаретку. – Судья совершенно сошёл с ума. Он считает, что эта девка шпионка… Бред!

– А что его так думать заставляет?

Пасюк немного пожевал губами, и затянулся папироской, набираясь смелости.

– Короче помнишь того парня, которого вы нашли? Мёртвого… Так вот, Судья считает, что его отравили. И отравили каким то хитрым ядом, что не оставляет никаких следов в организме. Вообще никаких. А откуда такой яд может взяться у простой девушки? Тут и опоссум поймёт – она шпионка. Шпионила за тайнами или чем там ещё у нас в Сент-Шилдсе можно разжиться. А этот убитый узнал об этом. Вот его и… Того, траванули…

– Ага, а потом она потеряла сознание и впала в кому. Так что ли?

– Аберкхит уверен, что она притворяется. Или выпила чего-то слабоотравлящего, для отвлечения внимания. Какое-то вещество… Я не знаю, Всевидящий… это вне моего понимания. Просто разберись с этим. Ладно?

– Хорошо, – кивнул Крокер и, прикрыв глаза, огляделся вокруг.

И почти сразу же натолкнулся на странную парочку людей – их «сферы» сияли странным свечением, холодной и жёсткой целеустремлённостью и решительностью. Они настолько странно смотрелись на фоне остальных уличных зевак, что Крокер шагнул вперёд и уставился на эту парочку.

Их было двое. И оба – рослые, плечистые мужчины. Один был очень загорелым, с выгоревшими на солнце волосами.

Второй был каким-то элегантным мужчиной, с седыми волосами и красивым, породистым лицом, словно у «южного аристократа».

Крокер прищурил глаза и вспомнил, где видел их – они были у комнаты, в которой нашли труп странно погибшего парня.

Странно погибшего. Со странным перстнем на пальце.

Крокер присел на корточки и призадумался.

Мамук говорил, что сюда заходил этот парень с перстнем. Кваджун и Угорь тоже упоминали о том, что эти трое несостоявшихся убийц следили за кем-то. Может за этим парнем – с перстнем и девушкой?

И… почему все, кто видел этот перстень, говорят, что в нём был рубин, если там был алмаз?

Неожиданно Крокер кое-что понял.

Перстень. Вот что в этом деле центральное, как пастуший столбец, к которому привязаны овечки.

***

– Что-что тебе выдать? – Пэрис, отставив в сторону кружку чая, с плавающим там лимончиком, посмотрел на Крокера поверх очков. – Не хочу казаться нахалом, Крокер, но ты понимаешь, ЧТО ты просишь? Это вещественное доказательство. С меня шкуру снимут, если я тебе его выдам.

– Слушай меня внимательно, – проговорил Крокер, упираясь кулаками в стол и нависая над дежурным. – Давай ты мне тут не будешь строить из себя крутого дровосека? Я не ворую этот перстень. Он мне нужен на пару дней – показать кое-кому. Потом верну. Не трясись, как сосна перед Поль Бадьяном.

– Крокер! Ну ты ведь меня в приют для бездомных гонишь! (аналог русского «под монастырь подводишь).

Крокер криво усмехнулся и дежурный, молча, выложил на стол проклятущий перстень. После чего шумно отхлебнул из чашки чаю с лимоном, и мрачно посмотрел на Крокера, явно намекая, где он видел его с его идеями.

С дежурным у Крокера были свои, особые отношения – пять лет назад племянника Сэма задержали по обвинению в весьма мерзком деянии – растлении малолетних. Причём всё было против него – улики и даже показания свидетелей.

Крокеру удалось распутать это дело и найти настоящих виновных, сняв с молодого парня все обвинения. Пэрис после такого дела относился к Крокеру с уважением и мог кое-чем помочь. Так, по мелочи, но всё же.

Перстень ничуть не изменился – он был очень лёгкий и, что странно, чуть-чуть тёплый, даже извлечённый из пакета, что лежал в складе вещественных улик, он был тёплый. Крокер повертел его в пальцах, пытаясь понять, что за чертовщина тут творится, но так и ничего не сумел придумать. Поэтому он просто убрал пакет с перстнем в карман и побрёл к телефону.

…К счастью дозвониться удалось сразу.

– Эм-м-м-м… Всевидящий? Это вы? Я так рад вас слышать… – голос у профессора Арджейнла был несколько сбивчивым и запутанным. – Что-то случилось?

– Да, случилось, – Крокер осмотрелся по сторонам. – У меня появилась странная вещь, я бы хотел, что бы вы дали ей профессиональную оценку. Только строго конфиденциально и в частном порядке.

– Так-так! – в голосе Арджейнла появились заинтересованные нотки. – Что-то важное? Интересное?

– Старинный перстень, итальянской, как я предполагаю, работы. Очень странный. Не могу определить, кто его мастерил.

– Можете подъезжать ко мне прямо сейчас. Заодно и пообедаете у меня, – оживился профессор. – Буду рад вам помочь, чем смогу!

– Да? Приятно слышать, – Крокер опустил трубку на рычаги и посмотрел на Немую Церковь. Её тень падала на ратушу – девять утра.

Выйдя из своей каморки, Крокер столкнулся с мрачной, как ночь, Сарой.

Домовладелицу было не узнать – она переоделась в довольно красивое, представительное платье, с большой лисой-горжеткой и шикарными сапогами. Правда вся одежда выглядела потасканной и потрёпанной, и сильно побитой временем и невзгодами. Одна лиса смотрелась красиво. Ну и запах духов – судя по нему, Сара вылила на себя ведро женских духов.

– Послушайте ка, уважаемый, я конечно понимаю, что вам не стоит толковать за всякие глупости… Но когда мою комнату, где этот Господин Рубиновый Перстень жил, откроют? Мне нужно пустить туда новых постояльцев. Так уж вышло, что мне деньги в карман не капают, – проговорила она, помахивая хвостом шикарной горжетки.

Крокер прикрыл глаза и всмотрелся – от домохозяйки веяло ложью и пренебрежением.

– Денег у вас пока достаточно, – припечатал Крокер. – А комнату вам нужно, как я полагаю не для постояльцев, а просто, чтобы снять печати. Так что отвечу вам просто – не скоро.

– Нет, ну что за жуть? Какой-то придурок и его дешёвая шлюшка, переборщили с наркотиками, занимаясь всякими непотребствами… а я – Я! Я должна через это страдать?

– Почему дешёвая? – удивился Крокер, припоминая красивую, измождённую девушку. – Как по мне, так она дорогая.

– Ой, видели бы вы дорогих типов… – Сара фыркнула. – Единственный человек, который выглядел серьёзно, и коего я видывала в своей весёлой жизни, был один тип из Калифорнии. Он был одет как дешёвый клоун. Но когда у меня спёрли сумочку, то он догнал вора и вернул мне сумочку быстрее, чем узнал моё имя. А эти двое… ну это знаете – из тех, что сильно быстро разбогатели, но при этом несильно поумнели. Это парень таскал драгоценности для женщин! Ха! А его рубин – ну ведь убожество, совсем к его пальцам и рукам не шёл.

– Рубин? – Крокер прищурился. – Но это не так, у умершего на пальце был перстень с ал-мазом.

– Алмаз? Ой. Таки не пытайтесь учить торговку с Одесского привоза, отличать красное от прозрачного. Я их и наощупь не попутаю. У него был рубин – такой громадный, как слива, и алый, как вишня в саду у моего непутёвого дяди. Так что там с моими комнатами? Когда я их назад получу?

– Я могу походатайствовать, и печати снимут дня через два. Кстати… – Крокер достал зажигалку и дал Саре раскурить тонкую сигаретку, в длиннющем мундштуке. – Эта девушка покидала когда-нибудь комнату, где нашли убитого?

– Вай, молодой человек… – Сара впустила в лицо Крокер кольцо дыма. – Вот мне уже тридцать пять лет, я уже достаточно навидалась людей, чем вы в свои… сколько вам там натикало на часиках Бога?

– Сорок восемь лет, – огорошил Сару Крокер, не без интереса увидев, как у той изумлённо раскрылись глаза.

– Сорок восемь лет? Но… я вам и тридцати бы не дала!

Крокер растянул губы в улыбке, он и сам знал, что выглядит необычно. С совершенно лысой головой, покрытой татуировками, без седых волос, низкого роста – это действительно делало его похожим на подростка.