Я уже и не помнила, как зацепилась тема, но помню свое обалдевшее состояние, когда услышала эту откровенность! Юля на эмоциях выдала мне боль, как близкому человеку, а я единственная из ее окружения, не стала оценивать и тем более осуждать.

– Соня, самое обидное для меня: он при всех фактах и доказательствах упорно твердил «ничего не было, ты выдумала, это у тебя с головой проблемы». У них связь в несколько месяцев, я эту уборщицу в лицо знаю, он сам спалился следами страсти на теле. А все равно, я не я, и лошадь не моя, это ты чокнутая. Он лишил меня права вылить весь гнев и обиду. Я не стала говорить о причинах развода родственникам, мне жалко его маму – она в свое время выгнала его отца из-за измены, а тут сын такой же оказался. Не хотела себе шлейфа жены-рогоносца, не хотела портить ему репутацию у общих семейных друзей. Больно, но его жизнь рушить не собиралась. А в итоге – осталась один на один со всем дерьмом. Повторю – не снимаю с себя ответственности, моя половина вины есть, но… как же мне хочется тупо… Что б у него хрен отсох ко всем чертям! Чтобы ему предательство таким бумерангом прилетело, и самого размазало. Чтобы он пожалел триста раз, придурок, и никогда больше преданной не встретил! Чтобы сам с рогами ходил, чтобы жизнь ему хороших пистонов проставила, и он до смерти думал, какую женщину потерял, и каялся, и жалел, и руки до локтей сгрыз.

Я засмеялась и Юля тоже. А потом мы вечером у нее дома устроили настоящий шабаш с уничтожением фотографий и оставшихся вещей съехавшего три недели назад мужа. Бывшего.

Так мы и подружились. Так после этого и стали общаться вне библиотеки. Через полгода Юла встретила другого мужчину, у нее роман, чувства, о бывшем забыла напрочь и была счастлива.

– Я влюбилась.

– Кто он?

Далеко от работы не ушли – рядом с огромным зданием бывшего посольства, а теперь городской библиотеки на той же улочке располагалось кафе. Май, тепло, уличные столики под тентами свободны и окружены клумбами, а народ мимо как бы ходит, и как бы его нет – не подслушает. А настроение движения, солнца, ветерка, шума – прекрасно! Я Юле выдала новость сразу, как и папе, и она выслушала все мои восхищения в адрес руководителя на новой работе.

– Соня, давай проясним – ты влюбилась в мужчину намного старше себя, красивого, приличного, и ты его как человека не знаешь.

– И что? Как я могу приказать себе не чувствовать то, что чувствую?

– Это гормоны, внешнее попадание в «того самого принца из мечтаний». Понимаешь это?

– Пусть так.

– Только глупостей не наделай, умоляю. Дай себе время. – Юля наставительно похлопала меня по руке. – Я тебе по своему примеру скажу. В мужа своего тоже так вот скоропалительно влюбилась, до постели через пять свиданий добрались, а до свадьбы через два месяца – а результат? Я горько пожалела, что не узнала его хорошо, какой он человек, какие у него ценности и принципы. Потратила годы, пока он мной пользовался и в конце предал. Обожглась. С Мишей все по-другому. Думаю, он скоро мне предложение сделает, все к этому идет – при том, что мы даже еще не живем вместе. Чувствуешь разницу?

– Юля, рада за тебя!

Та посмотрела на часы, сверяя оставшееся время обеда:

– Полчасика. Расскажи о работе, а то так ни слова не услышала – что за контора и как ты там справляешься не по специальности? Что делаешь, объяснить можешь?

– И могу, и не могу. Так все странно… Если по сути – служба психологической помощи. Но не классическая, а как бы негласная, когда человек даже не подозревает о вмешательстве.

Посмотрев в нахмуренное лицо, поторопилась объяснить дальше:

– Внутренний голос. Тот самый необходимый толчок. Руки, в которые себя надо взять. Сила воли. Взгляд со стороны. Пробуждение. Понимание, что жизнь одна. Услуга «трезвый водитель» ровно на сутки. Представь, что тебя накрывает все это разом, и ты расширяешь свое сознание дальше прежних рамок. И один раз расширившись, обратно уже не втиснуться и не запудриться так легко. Так вот, моя работа – стать тем самым внутренним голосом и повысить громкость. Только не спрашивай, как это делается – сама не знаю.

– Это же фантастика какая-то.

– Вроде того. Знаешь то странное анкетирование, которое мне подсунули как обязательное при собеседовании в турагентстве?

– Его все проходят, и я, когда в библиотеку устраивалась, тоже листы заполняла. Гос.опрос какой-то, статистика. Через пять лет обязательный повтор.

– Я там чего-то наотвечала, что меня вдруг вызвали пройти дополнительные тесты. А потом – медицинское обследование. Результатам удивились. Я теперь понимаю почему – в штате сотрудников не много, до моего появления самой младшей было тридцать пять, а младшему сорок пять. Я в стаю влетела, как птенчик – со своими двадцатью четырьмя годами. Возраст – показатель не просто так, это необходимый уровень зрелости психики, ментальная устойчивость и еще чего-то там… Самая старая сотрудница – Марта, ей семьдесят… кстати, есть варианты, почему при всей субординации она начальника Вадиком зовет?

– Она не его мама?

Я удивилась, но резонно качнула головой:

– Не думала, но версия! Ее саму все называют без отчества, потому что она его терпеть не может. Храниславовна. Для всех – Марта. Я не до конца поняла, какое негласное положение занимает, но тыкает она всем, обращается без отчеств и командует лихо.

– Точно – мама.

Я прикинула в уме сроки и засомневалась:

– Не знаю… Вадим в контору попал не очень давно, так говорят, а она накопила стажа лет тридцать. Да и донесли бы уже, не скрыть, а сплетничать у нас любят, как и везде.

– Тебе там нравится?

– Очень.

– Еще и недели нет, всех подводных камней не знаешь.

– Да.

– Вредность, штрафы, законодательная ответственность?

– Знаю только то, что прописано в договоре и уставе.

– Уволиться можешь, когда захочешь?

– Могу, если не врут.

– Тогда спокойна. Поживем – увидим. Я всегда выслушаю, ты знаешь, Соня, так что в любое время по мере сил к твоим услугам!

– Взаимно!

И чокнулись бокалами с почти допитым молочным коктейлем.

Глава шестая

Знаю, многие считают себя умнее, чем есть на самом деле. И точно скажут, выслушав чужую историю, что сами бы на месте «дурака» на провокацию не попались. И я не исключение. Меня спровоцировали, и я подожглась, как бенгальский огонь, ярко начав излагать свой взгляд на вопрос. Допустила глупость – разозлилась на категоричное утверждение Валешиной, что мой утренний комплимент коллеге-мужчине чистой воды желание «подлизать» как ему, так и всем, кого надумала хвалить сегодня и в прошлые дни.

Меня взбесило слово – «подлизать» попахивало отвратным физиологическим подтекстом, и я уже задним числом спохватилась, что она нарочно поддела, а теперь наслаждалась объяснениями. Ну и ладно! Начала лекцию, так придется продолжить.

– А я хочу замечать хорошее и говорить о хорошем. Олег Петрович, скажите, я отметила, что новая стрижка скинула вам лет десять, вы подумали, что я нарочно это сказала? Хочу чего-то от вас?

– Нет.

– А зря. Я нарочно сказала, и кое-чего точно хотела! Вы должны знать, как она вам идет. Должны знать, что заметно помолодели, похорошели, что новый стиль к лицу. Хочу от вас главного – знайте, что привлекательны.

Олег Петрович, сидящий через пять столов от меня, неловко заерзал на месте. Контролер по должности, возрастом за шестьдесят, муж, отец и дедушка одного внука, смутился и стал посматривать в сторону выхода – лишь бы сбежать из эпицентра внезапного внимания.

Я продолжила:

– Хлебом не корми, а сказать гадость о чем-то мы время найдем обязательно. Обязательно заметим, как кто-то ходит с затертыми локтями на пиджаке или немытой головой. Откроем рот и цыкнем на нечищеную обувь или спросим с беспокойством про нездоровый цвет лица. А наоборот – трудно что ли? Мало увидеть – скажи, похвали, дай знать, что хорошее – заметно окружающим.