Ярослав грустно играет на гитаре. Думы его далеко отсюда.

ЯРОСЛАВ (тихо, чтобы не услышал Витя). …Не улетай, не исчезай. Я умоляю!..

Слышится залихватский стук. Витя бросает тряпку на торшер и спешит открывать. В квартире появляется Миша, запуская внутрь зимнюю прохладу и свежий дух дезодоранта.

МИША (пожимая Витину руку). Ну, как живете, пидоры?

Ярослав цокает, Витя кивает. Очевидно, что они привыкли к такому обращению. Они хорошие друзья.

ВИТЯ. Проходи.

МИША (раздеваясь). Привет! Чего делаете?

Ярослав подходит к Мише, пожимает его руку и молча возвращается к гитаре. Витя идет на кухню.

МИША (разочарованно). Мои немногословные друзья.

Он уходит мыть руки. Витя весь в хлопотах: там мусор забыл убрать, здесь стул не так поставил. Наконец нервное состояние его отпускает, он мечтательно глядит в окно. Затем подходит к кофемашине, варит кофе.

ВИТЯ (громче, чем можно было от него ожидать). Ярослав, кофе!

Ярослав бросает гитару, бежит на зов природы. Тогда же к нему присоединяется Миша. Друзья втроем сидят за одним столом. Освещение тусклое, романтическое. Капучино для Вити, Ярослава и американо для Миши, несомненно, как-то их характеризуют.

МИША. Ну чего, рассказывайте. Ярослав, как с Лизой?

ЯРОСЛАВ. Хорошо все.

МИША. Говорили сегодня?

ЯРОСЛАВ. Сегодня — нет.

МИША. А когда говорили?

ЯРОСЛАВ (смутившись). Ну-у… На прошлой неделе.

Молчание. Витя залпом выпивает свой кофе.

МИША. А ты чего?

ВИТЯ. А чего я, у меня отпуск.

МИША. Написал что-нибудь?

ВИТЯ. Маме с утра написал. (Пауза.) Твоей.

Миша кивает, торжественно раскрывает сумку и достает оттуда тощую рукопись. На титульном листе значится заглавие: «Сто рублей».

ВИТЯ. Это что?

МИША. Пьеса. Будем читать по ролям.

Друзья садятся плотнее. В глазах Ярослава читается неподдельный интерес.

МИША. Вить, ты читаешь за Витю.

ВИТЯ. Сильно.

МИША. Я, соответственно, читаю за Мишу. Ярослав, ты читай, пожалуйста, за второстепенных персонажей и… И давай за автора почитаешь, хорошо?

ЯРОСЛАВ. Ну ладно.

Молчание. Друзья сосредоточенно вглядываются в текст.

МИША. Ну?

ЯРОСЛАВ. Что ну?

МИША. Будешь читать?

ЯРОСЛАВ (осознав). А-а-а!.. (Читает.) «Диме, другу дней моих су… Су…»

МИША. Суровых.

ЯРОСЛАВ (кивает). «Суровых». И далее по тексту.

Молчание. В зрительном зале слышится неловкий смешок.

МИША. Читаешь?

ЯРОСЛАВ (читает про себя). Погоди. Так, ну хорошо. «День. Сетевая кофейня во франкском стиле».

ВИТЯ. В каком?

ЯРОСЛАВ. Фракском.

МИША. Ярослав, блин, тебя как родители читать учили?

ЯРОСЛАВ (невозмутимо). Никак. Они развелись.

Молчание. Неловкое.

МИША (недовольно). Ну неважно. Во французском стиле, не во франкском.

Витя, которого армия научила в первую очередь внимательности к ближним, решает сменить тему.

ВИТЯ. А Лиза сейчас в Париже. Вот он и пугается. Неизвестности.

Ярослав хмурится. От слов «а Лиза», словно бы специально поставленных в таком порядке хитрым драматургом, активизируется умная колонка.

КОЛОНКА АЛИСА (голосом насмешливого робота). Я — ничего не боюсь! Париж — город любви, а я люблю вас! Не хотите ли послушать Бодлера? Из «Цветов зла»: Novis te cantabo chordis, o novelletum…

ВИТЯ. Алиса, выключись.

МИША. Алиса, стоп.

Алиса обиженно потухает. Молчание.

ВИТЯ. А вот если она живая? И любит на самом деле какого-то другого робота… Аристократического, с таким голосом возвышенным.

Голос этот артисту предлагается найти самостоятельно.

ВИТЯ. Ком иль фо, се ля ви!

МИША. А ля гер ком а ля хер!

ВИТЯ. М-м, нет, это другое… А зовут его как-нибудь по-дворянски. Робот Оболенский!

МИША. Василевский!

ВИТЯ (мечтательно). Зеленский!

Молчание. Друзья опасливо поглядывают на колонку. Боятся слежки. Ярослав тяжело вздыхает — и Миша вспоминает про него.

МИША. Поругались, что ли?

ЯРОСЛАВ. Ну сейчас да.

МИША. А почему?

ЯРОСЛАВ. Ну я типа времени мало с ней провожу, и с ней вообще мало кто общается.

МИША. А ты реально с ней мало времени проводишь?

ЯРОСЛАВ. Ну мы переписываемся…

ВИТЯ. Хуисываемся.

МИША (переживая за товарища). Да погоди. Ну посмотрите хоть кино какое-нибудь вместе… Или там музыку послушайте. (Пауза.) А вы… Ну… Этим занимаетесь? По телефону.

ЯРОСЛАВ. Чем?

МИША. Ну… Этим.

Миша недвусмысленно демонстрирует, чем они занимаются.

ЯРОСЛАВ (пискливо). А ты с Наташей?!

Миша расстраивается. Это находит отражение в его глазах.

МИША. Ладно, дальше-то будешь читать?

ЯРОСЛАВ (делая над собой неимоверное усилие). «Играет…»

ВИТЯ. Это будет тяжело.

ЯРОСЛАВ. «Джо Дасян, Шарль Азна… Зна-зна… Самовар. И Эдит Паф».

МИША. Пиф-паф.

ВИТЯ. Паф-паф.

ЯРОСЛАВ. Ну мне читать?

МИША. Читай, только со следующего абзаца.

ЯРОСЛАВ (бодро). «Витя — молодой человек двадцати лет».

МИША. Вот!

ЯРОСЛАВ. «Пальто ему велико и напоминает армейскую шинель».

МИША. Можешь же, когда хочешь!

ЯРОСЛАВ. «Символизм не проходит мимо внимания Вити, заставляя его стесняться, краснеть и обижаться на само…» Самое?

МИША. Не са́мое, а самоё. Слово такое.

ЯРОСЛАВ. Нет такого слова.

ВИТЯ. Оно устаревшее просто.

ЯРОСЛАВ. А-а-а…

МИША. Иногда я поражаюсь, Ярослав, как Лиза смогла тебя полюбить.

ЯРОСЛАВ (чистосердечно). И я тоже.

МИША. Ты ей стихи читал когда-нибудь?

ЯРОСЛАВ (подумав). Нет.

МИША. А в любви как признавался?

ЯРОСЛАВ. Ну как…

ВИТЯ. А я сейчас покажу.

Витя поднимается из-за стола, подходит к Ярославу и встает перед ним на колено. Молчание. Друзьям становится неловко.