– Документики ваши, пожалуйста, гражданочка. И на машину тоже – документы.

Саша метнулась к машине, покопалась в бардачке и своей сумке, принесла старшине то, что он требовал.

Старшина изучал Сашины документы так долго, что она уже начала сомневаться – хорошо ли он владеет грамотой.

– Так, – проговорил наконец старшина и протянул Саше документы.

Не сводя с него глаз, она прижала бумажки к рукам.

– Так вы арестуете этого типа? – спросила она, готовая разрыдаться снова.

– За что? – сощурился старшина.

– Как… За то, что он называл себя не своим именем, за то, что он обманул и похитил Эльвиру Максимовну… Я же вам все рассказала!

– Значит, вы утверждаете, что этот человек, – старшина ткнул пальцем в привалившегося к борту своего джипа Эдика, – похитил вашу подругу? Это точно он? Вы ничего не путаете?

– Ничего! – твердо проговорила Саша. – Как я могу что-то перепутать? Я хорошо его запомнила – у него лицо запоминающееся. И нижняя челюсть как у крокодила…

Эдик крякнул и обеими руками пощупал свою выдающуюся челюсть.

– Значит, так, – с каждой секундой пузатый старшина становился все строже и строже, – сейчас вы, гражданочка, садитесь в свою красивую машину и едете отсюда куда подальше. Понятно?

Саша от неожиданности на минуту онемела.

– А… в чем… дело? – едва получилось выговорить у нее.

– А дело в том, – отчеканил старшина, – что этого вашего Эдика я очень хорошо знаю. Городок у нас маленький, так что все люди на виду. Кстати, зовут этого человека вовсе не Эдик, как утверждаете вы, а Семен Борисович. Как имеет полное право утверждать он…

Эдик, оказавшийся Семеном Борисовичем, ухмыльнулся и отвесил Саше галантный поклон.

– Во-вторых, – продолжал старшина, – ваша история про поломанную машину тоже не кажется мне убедительной. Выглядит она вполне исправной, а если принять во внимание то, что вы без помех доехали на ней почти до города, – так оно и есть. Примите еще к сведению, что машины сами собой не ломаются и уж точно – сами собой не ремонтируются…

У Саши опустились руки.

– Я не знаю, чего вы добиваетесь, – закончил старшина, – но, как представитель власти, приказываю вам убраться куда подальше. Все понятно?

Саша теперь и сама не была уверена, точно ли этот одетый в драную джинсу человек с выделявшейся из общего барельефа лица нижней челюстью сегодняшним утром взялся подвезти Эльвиру Максимовну.

– Но, товарищ старшина, – заговорила она, – так или иначе, моя подруга пропала! Вы все равно должны объявить розыск!

Старшина минуту внимательно смотрел на Сашу.

– Если вы и вправду разминулись со своей подругой, – проговорил он медленно, – езжайте туда, где вы договорились встретиться, и ждите ее там. Она, наверное, и сама уже ждет вас… Ничего с ней страшного произойти не могло. Если она вообще когда-нибудь существовала… – неожиданно добавил он.

Саша не знала, что сказать на это. Она так и стояла рядом с машиной Эльвиры Максимовны, держа в руках документы, и молчала.

А когда оба автомобиля – патрульный и джип – скрылись в палящем мареве, ноги ее подкосились, и она опустилась на горячий асфальт.

«Что же теперь делать? Что случилось с Эльвирой Максимовной? Как относиться к тому, что Эдик действительно вовсе не Эдик, а Семен Борисович? Причастен ли он к тому, что Эльвира Максимовна исчезла?..»

– Да что со мной! – закричала на саму себя Саша. – Ведь я сама – своими глазами видела, как Эдик увозил мою Эльвиру Максимовну… А полчаса назад он вел себя так, будто первый раз меня видел. И милиционер, который, кстати, его хорошо знает, верит ему. Да я сама ему чуть не поверила. Но сейчас… Нет, не могла я перепутать. Семен Борисович – это и есть Эдик. А Эдик – и есть Семен Борисович. Черт, не может же быть у этого Эдика двойника… Или так – не может быть двойника у Семена Борисовича… У меня ум за разум заходит, – жалобно проговорила Саша и посмотрела на себя в зеркало в салоне автомобиля, в котором она вот уже полчаса сидела и пыталась привести в порядок свои мысли – сидела на том месте, где всегда находилась Эльвира Максимовна, – за рулем.

Зеркало отразило обрамленное встрепанными волосами заплаканное лицо с красными полукружьями под глазами. Саша заметила, что губы у нее мелко дрожат. Странно – она этой дрожи не ощущала, пока не увидела себя в зеркале.

На панели управления Саша вдруг заметила сигареты Эльвиры Максимовны.

«Надо же, – подумала Саша, – так торопилась уехать с этим Эдиком… или не Эдиком, что забыла свои сигареты, без которых и пяти минут прожить не может…»

Саша рассеянно повертела пачку в руках, потом вынула сигарету и неумело прикурила от одной из множества зажигалок, валявшихся в бардачке.

И тут же закашлялась. Она курила пятый или шестой раз в жизни – все предыдущие случаи по принуждению своих клиентов, которых либо возбуждала женщина с сигаретой, либо им просто не хотелось курить в одиночку.

Неожиданно сигарета успокоила взвинченные, как до отказа намотанная на барабан проволока, нервы. Саша докурила сигарету до самого фильтра, швырнула окурок в окно и ладонью разогнала по салону синий дым.

– К черту, – проговорила она таким голосом, которым, кажется, никогда еще в жизни не говорила, – тот старшина был всего-навсего дорожный инспектор. Что он мне может сделать? Мне нужно ехать в город и обращаться непосредственно в милицию – к тем людям, которые этим занимаются. Они обязаны помочь.

Местное отделение милиции было похоже на большую коммунальную квартиру. На крыльце курили люди в форме, рядом на бревнышке у стены дымил чудовищных размеров цигаркой древний старик в засаленном домашнем халате и шлепанцах на босу ногу. В двух метрах от деда бродили облезлые куры.

Появление у крыльца шикарного спортивного автомобиля собравшуюся общественность несколько всколыхнуло. Милиционеры, очевидно, предположившие, что приехало какое-то начальство, побросали сигареты и приняли деловой вид, хотя совершенно было непонятно, каким делом можно было заниматься у двери на крыльце.

Старик, притушив похожим на древесный сучок пальцем свою цигарку, во все глаза уставился на невиданный автомобиль.

Когда из машины показалась Саша, деловитость на лицах милиционеров сменилась выражением живейшего интереса, а что отразилось на лице у сидевшего под крыльцом деда, задравшего кверху голову в тот самый момент, когда Саша, одергивая коротенькую юбочку, поднималась на это самое крыльцо, – невозможно пером описать.

Дежурный, которому столичные посетители явно были в новинку, провел Сашу прямо к начальнику отделения, который непонятно по каким причинам был на своем месте, хотя рабочий день давно закончился.

Первые несколько минут разговора начальник осторожно приглядывался к собеседнице, судя по всему, ожидая какого-то от нее подвоха, – дежурный, как Саша поняла, успел сообщить про шикарный автомобиль у крыльца отделения, – но, когда Саша первый раз расплакалась, успокоился, утвердившись во мнении, что имеет дело всего лишь с несчастной потерпевшей, хоть и приехавшей из столицы.

– Понимаете, Александра… Простите, не расслышал вашего отчества.

– Антоновна…

– Понимаете, Александра Антоновна, – начальник закатывал к потолку выпуклые водянистые глаза, показывая, как лично он расстроен ее рассказом, – по данным нашего ведомства, подобные пропажи по всей стране происходят довольно часто. И знаете, что самое интересное?

Саша вдруг почувствовала, что смертельно устала.

– Что – самое интересное? – спросила Саша.

– Что заявившие о пропаже, – поднял вверх палец начальник, – в большинстве случаев через какое-то время – через неделю или через несколько дней – сообщают о том, что пропавшие нашлись или каким-то образом дали о себе знать. Вы понимаете? И еще нужно учитывать такой фактор, что не все заявившие считают необходимым уведомить органы о нахождении пропавших.