– Приехал Жене подарок сделать. У него же день рождения скоро…

– День рождения у него в августе, а сейчас апрель! – она заглянула в коробку, – Надо же, какой умный! Чтобы снова ни копейки не потратить, решил просто грязную дворняжку с улицы подобрать? Да как тебе не стыдно?

– Света, – Папа хотел подойти ближе, но мама вытянула руку, останавливая его. – Света, я так давно вас не видел, я просто хотел повидаться!

– Повидался? Можешь идти дальше! У тебя явно есть дела поважнее…

– Да как ты так можешь? – Папа начал кричать. Вены на его лбу набухли. Женя залился слезами еще больше.

– О сыне вспомнил, паршивец? – На крыльце стояла бабушка. – Так запомни – нет у тебя сына! И тебя нет! Ты – никто! Ты продал себя, продал свою честь и душу! А свою семью предал! Немедленно уходи с моего двора, а то как сейчас заеду по хребту костылем, поползешь на четвереньках!

Папа был красный, как помидор. Он очень тяжело дышал и переглядывался то на маму, то на бабушку. В конце концов, он посмотрел прямо в глаза Жене. Мальчик испугался, увидев, как его глазах проступали слезы. Женя зажмурился, чтобы не видеть его таким. Он не любил, когда родители плакали. Когда он открыл глаза – папы уже не было. Калитка была заперта. Мальчик повернулся лицом к маме – та стояла, спрятав лицо в ладони. Он подошел к ней и обнял.

– Мама, не плачь!

Женщина вытерла глаза и тяжело вздохнула.

– Я не плачу, сынок. Я свое уже выплакала.

Щенок в коробке еле слышно заскулил. Мама заглянула внутрь:

– И что же с тобой делать теперь? Не выкинешь же.

– Почему не выкинешь? – Подошла бабушка – Давай я его вон, в ведре утоплю.

– Не надо! – Женя снова прослезился – Это подарок мне, не надо!

– Не нужны нам такие подарки. Сейчас его на улицу выгоним, и дело с концом!

– Не надо ее выгонять! Она совсем одна!

– Это еще и сука! – старушка схватилась за сердце. – Еще и щенят таскать будет, замучаешься топить! А если покусает? Это же кошмар! Светка, помнишь, как тебя тогда покусали…

– Меня никогда не кусали собаки. – вздохнула мама – Только люди.

– Как это, не кусали? Или я что-то напутала…

Бабушка медленно поковыляла до палисадника, бубня себе что-то под нос. Женя с мамой остались стоять над коробкой. Мальчик смотрел на Женщину с неистово жалостливым взглядом, будто бы прямо сейчас снова зальется слезами. Мать же с тяжелым вздохом поглядывала то на коробку, то на сына.

– Ну что ж… Оставляем ее?

– Да! – Мальчик запрыгал. Мама потерла переносицу.

– И как ее будем звать?

Женя задумался. В это время мама аккуратно достала щенка из коробки и поставила лапками на землю. Малышка стала делать очень неуверенные шаги. Каждый раз, когда она ставила лапу на дорожку, ее шатало из стороны в сторону. Несколько раз она упала и пыталась встать, задрав высоко хвост.

– Господи, почапала! Разведает новые территории. Точно чапа!

Мама издала смешок.

– Кто?

– Чапа. Что, первый раз слово такое слышишь?

Мама засмеялась еще сильней, следом за ней в хохот ушел и Женя.

– Что вы смеетесь, я понять не могу? – Бабушка пыталась оставаться серьезной, но уголки ее губ сами невольно поднимались, когда она смотрела на дочку с внуком. – Ой, идите в баню! Я пошла в хату!

Обиженной походкой бабушка пошла к крыльцу.

– Давай, чапай! – Мама рассмеялась с новой волной. Старуха, не оборачиваясь, лишь рукой махнула.

– Давай назовем ее Чапа! – Женя снова повернулся к щенку.

– Ты серьезно? Почему?

– Не знаю. Такое слово доброе. Все улыбаются. Люблю, когда все улыбаются. Вот будем ее звать, так сразу все и улыбнутся. Смотри! – Мальчик опустился на колени и погладил щенка своей маленькой ручкой – Чапа! Хорошая!

Мама тут же улыбнулась.

– и правда! Какая хорошая кличка. Чапа! – Раз за разом они повторяли это имя, и с их уст никогда не сходила улыбка, полная счастья.

– Чапа…

Евгений плохо помнил отца. Первая ассоциация с ним была достаточно странная… Когда папа обнимал его, мальчик чувствовал, какой он жесткий и холодный, будто камень. Мама была мягкой и теплой, а папа совсем наоборот. Мама безумно любила мальчика, пока отец относился совершенно равнодушно, и появлялся, словно по графику. Он не всегда был таким. После того дня, как появилась Чапа, она словно забрала у него все человеческие качества, а ему достались только псиные. Наверно, он предал его самым первым, еще тогда, много лет назад.

Всю ночь на улице стрекотали сверчки. Чем дольше слушаешь этот звук, тем больше он начинает резать по ушам. Потом на секунду они затихают, и даже не верится, что тишина может быть настолько приятной. Но потом пластинка начинает играть снова, пока не пойдет кровь из ушей. Если прислушаться, то вдалеке можно услышать, как у соседей вовсю играет радио. Возможно, это тетя Кира готовится к завтрашнему дню, и не покладая рук трудится над вкусной едой. Женя не знал песни, которая играла, но она ему даже понравилась. Она была такой успокаивающей, теплой и светлой, что ему удалось на миг забыть и о сверчках, и о его холодной комнате с неудобной кроватью, и об этом дряхлом доме, и обо всей этой чертовой деревне. Слегка болтая левой ногой в такт, он продолжал наслаждаться незамысловатой мелодией. Как долго она будет играть? Женя надеялся, что она будет играть вечность.

Конца песни он так и не дождался. Лениво повернувшись набок, парень мирно засопел, погрузившись в глубокий сон…

Рано утром всю комнату залило ярким светом. Ленивые солнечные лучи пробивались через окно, в надежде вытащить хозяина берлоги наружу. Приоткрыв правый глаз, Евгений поморщился и повернулся к стенке. Сквозь приоткрытое окно внезапно донесся запах свежей выпечки. В животе заурчало, отчего Женя хмыкнул. Он сел на кровати и потянулся. Встав с постели, парень, хромая, подошел к окну. Там он увидел, как на крыльце стояла уже бодрствующая баба Рая. Она оглядела двор, перекрестила дом и пошла по двору к калитке, где за гущей зеленых листьев дуба ничего уже нельзя было разглядеть. Вот и баба Рая ушла из поля зрения, будто эта яркая листва поглотила ее в другой мир…

А этот мир ничем и не отличался от прежнего. На таком же ярко-голубом небе светило белоснежное солнце, напоминающее жемчужину в океане. Высокие кроны тополей, будто колонны, поддерживали небосвод, чтобы он точно не рухнул на землю. А выточенные гордые березы раскинули свои ветви, оберегая небольшой сад от палящего солнца. Здесь, в этом саду с пышными розами, янтарно-желтыми бархатцами и поздней сиренью, расположилась белая беседка с шестью углами и черепичной крышей. Внутри стоял стол, накрытый такой же белой скатертью. На столе уже расположился чайник с фарфоровыми чашками, на которых нарисованы алые маки. Рядом с ними остывал поднос булочек с клубникой и абрикосом.

Тетя Кира аккуратно поправляла скатерть. Осмотрев картину полностью, она с шумным выдохом положила руку на сердце и присела за стол. На крышу беседки присели синицы и запели свою любимую песню. Женщина закрыла глаза, наслаждаясь их пением. Она и не заметила, как тихо распахнулась калитка, и во двор вошла первая гостья мероприятия. Легким шагом одна добралась до самой беседки, чтобы найти в ней хозяйку:

– Здравствуйте, Кира Васильевна! – Звонкий голосок прозвучал во дворе. Каждое слово было сладостным и тягучим, точно мед. Тетя Кира удивленно раскрыла глаза, похлопала ресницами и посмотрела на гостью. Перед ней стояла высокая пышногрудая девушка в красном платье и с черной шляпой на голове. Рыжие, как огонь, кудри лежали на ее правом плече. Ее хитрые лисьи глаза изумрудного цвета смотрели на нее сквозь прищур.

– Здравствуйте… – тетя Кира пыталась подобрать слова, – а вы, собственно, кто?

– Я? – Девушка приподняла уголки губ, – просто прохожая. Я долго шла по своему пути и очень устала. Решила заглянуть в ваш уютный дом, чтобы передохнуть. Не выгоните странницу?