– Сегодня у меня свободный день.

– Так вас приняли на работу?

– Да…

– Рад за вас. Но судя по вашей ладони, работа нелегкая.

Я поспешно, но тщетно попыталась вытянуть руку из его крепкого кулака.

– Не волнуйтесь, лесная фея, ваши руки ничто не испортит. Так что же там случилось, у этого проклятого моста?

Вопрос был задан, скорее, лесу или тропе, поскольку у меня не было и не могло быть ответа. Джек замолчал, лес начал сгущаться, и вскоре мы оказались у моста, то ли Гуляющего, то ли проклятого.

– Где он, ваш человек в капкане? – спросил Джек, когда мы подошли к мосту.

– На той стороне. Вон там, на склоне.

Я показала туда, где лежал несчастный, но не увидела его среди кустов. И ни одного звука, лишь шелест листьев да шорохи леса.

– Эй! – крикнула я. – Пришла помощь! Как вы там?

Никакого ответа. От жуткой мысли меня бросило в холод, словно под ледяной дождь среди жаркого дня.

– Что-то я никого там не вижу, Анна, – сказал Джек.

– Наверно, он потерял сознание и лежит, поэтому отсюда его не видно. Идемте скорей.

Мы перешли через мост, который разгулялся ни на шутку, вышли к склону, где были примяты и поломаны кусты. Джек остановил меня, приказав остаться на краю оврага, а сам спустился туда, где был юноша.

– Здесь никого нет! – крикнул он.

– Не может быть!

Я бросилась вниз, колючки чертополоха снова впивались в одежду и в волосы. Запнулась, не удержалась и полетела вперед, прямо в объятия Джека Смита. Он чуть подержал меня и отпустил. Огляделась – никого. На месте, где лежал юноша, лишь примятая трава и никаких следов ни его самого, ни капкана.

– Как это понимать? – с усмешкой в глазах вопросил Джек, глядя на меня.

– Понимайте, как хотите, – обиженно отрезала я. – Здесь лежал человек, молодой, светловолосый, в теннисных туфлях, нога была зажата капканом, большим с жуткими зубьями. Даю голову на отсечение…

– Не будем отсекать вашу прелестную головку, достаточно голов наших королевских жен, – сказал он всё с той же усмешкой.

– И я не сумасшедшая.

– Убежден в вашем здравом смысле, – кивнул он. – Но здесь нет никакого пострадавшего юноши. Он ушел с капканом? Улетел?

– Но он лежал тут, с капканом на ноге, белый как снег…

– Вы из России, вы больше знаете про снег.

Меня начинала злить ирония, которую он вкладывал в каждую реплику. Я промолчала, не желая говорить о своей родине.

– Что, если это шутка? Розыгрыш? – вдруг предположил Джек.

– И вы участник или автор этого розыгрыша? – спросила я.

– Нет, что вы, Анна, как вы могли подумать такое? –

Его голос звучал виновато. Он даже стал серьезнее или мне показалось?

– Я просто предположил, не слишком удачно, не так ли? Идемте, выберемся отсюда.

Andiamo, Andiamo… Я не стала сопротивляться, но, когда мы поднялись на край оврага, осмотрела траву вокруг, как это сделал бы Зверобой – трава была местами примята – и пошла по этим следам, которые вывели к мосту. Я не заметила прежде – было не до того, – но дальше от моста совсем не было тропы: нетронутая шагами трава, заросли и лес, густой, мрачно сомкнувший свои кроны.

– И что же вы выяснили, Следопыт? – спросил Джек, наблюдавший за моими действиями. – То, что здесь часом раньше проходили вы?

Он был прав, Зверобоя из меня не получилось.

– Давайте-ка, лесная фея, я отчищу вас от репейника, а то вы похожи на шотландца, готового к бою, – сказал Джек и принялся ловко отдирать с моей одежды колючие шарики. Приведя мой наряд в более-менее приличный вид, он снова ухватил меня за руку и повел по мосту.

– Понимаю, почему этот мост так назван. Но почему по нему никто не ходит? – спросила я.

– О, это старинная легенда, которую я не могу рассказать. Я, знаете ли, Анна, совсем не интересуюсь местным фольклором. Какая-то запутанная история о страшном чудовище, поселившемся на той стороне, в замке. Оно спит днем и пугает одиноких странников, забредших в его владения. Хотя, кажется, по этому оврагу проходит граница владений, так что, возможно, дело как раз в этом.

Обратный путь показался мне короче, несмотря на усталость и пережитые волнения – Джек Смит болтал, шутил и был столь же неподвластен жаре и переживаниям. Мы распрощались на том же месте, что и в прошлый раз.

Оставшееся время выходного дня я провела, приводя в порядок себя и свой гардероб – вымылась, набрав на кухне горячей воды, постирала белье и блузку, пострадавшую в лесном приключении, почистила туфли и, закончив дела, прилегла и уснула. Проснулась, когда из крошечного окна под потолком в комнату текли голубые сумерки. Из коридора доносились звуки какой-то женской перебранки. Гленны не было, судя по разбросанным на кровати нарядам, она отправилась на очередное свидание. Я разделась и забралась под одеяло, долго лежала, глядя в потолок и размышляя над сегодняшними событиями. Версия розыгрыша не выдерживала критики, но и уйти с капканом на ноге парень вряд ли мог. Во всяком случае, если ему это удалось, остались бы какие-то следы. Если бы я могла внимательно рассмотреть все вокруг, без присутствия усмехающегося Джека Смита. Но когда теперь я смогу выйти из дома? Неизвестно. И кто он такой, этот Джек Смит? Откуда он появляется и куда исчезает? Мне не следует думать о нем – это ни к чему, кроме очередной горести, не приведет. Мысли плавно перетекли к воспоминаниям – отец, холодный Петроград, качающийся на волнах пароход, залитая солнцем лужайка на даче в Мордвиновке – воспоминаниям, которых я пыталась избегать, чтобы не ныло и не сбивалось с ритма сердце. В последние недели это удавалось, потому что засыпала мертвым сном. Нет, мне не нужны свободные дни, я хочу спать без снов и жить без воспоминаний, просто выжить, а там будет видно.

Я заснула, а проснулась оттого, что комната осветилась голубой вспышкой, словно кто-то за окном зажёг и тотчас погасил огромный фонарь. Ну да, взлетел с фонарем на высоту полсотни футов. Темнота и снова вспышка. Душно. Постель Гленны пуста. Я поднялась на ноги на кровати и заглянула в оконце под потолком. Отчетливо прорисованная молния рассекла полумрак, на миг осветив комнату. Грома не было слышно. Вдалеке буйствовала гроза. Где сейчас Гленна? Надеюсь, под крышей. Очень хотелось пить, но в комнате ни грамма воды. Нужно было вечером наполнить кружку. Легла, вздрагивая от резкой смены света и тьмы, ожидая, когда закончится светопреставление.

Скрипнула дверь, осторожно вошла… Гленна… нет, то была не она – очередная вспышка осветила девушку, работающую на кухне. Словно привидение, в белой ночной рубашке, с распущенными волосами. Я поднялась на кровати.

– Сью? Что случилось?

– Это ты, Смит? А где Гленна? – спросила она.

– Ещё не приходила…

– Смит… можно я побуду здесь, так страшно, я ужасно боюсь грозу, а эта какая-то особенная… в тишине. Я одна в комнате, Мэри уехала на похороны кого-то из семьи.

Сью присела на кровать Гленны. Голос её дрожал, да и сама она дрожала так, что чувствовалось на расстоянии.

– Это просто далекая гроза, звук грома сюда не доходит. Нам ничто не грозит.

– Все равно страшно, – сказала она, ложась и забираясь под одеяло почти с головой.

– Знаешь, Смит, – заговорила она через некоторое время, когда я думала, что она уснула, – я ужасно боюсь грозу и чёрного человека, что ездит верхом по лесу.

Без разговоров о чудовище, проживающем в местном лесу, не проходила ни одна трапеза на кухне, пока пару дней назад мисс Баутер не пресекла их в корне, заявив, что срежет жалованье той из болтушек, которая ещё хоть раз упомянет загадочного монстра. Но чёрный человек – это что-то новенькое.

– Какой такой чёрный человек? Ещё одно чудовище? – сонно спросила я, не особо желая продолжать разговор.

Гроза, кажется, стихала. Во всяком случае, вспышки молнии не было уже минут десять, а то и больше. Сью вскочила и села на кровати, кутаясь в одеяло.

– Про него нельзя говорить днем, только ночью…