– Полтора часа, Август! Полтора! – он почти выплюнул слова, как только увидел меня. Его высокий голос взвился до визга, как свист чайника. – Ты хоть раз можешь приехать вовремя? Где ты шлялся, черт тебя побери?!

– Спокойнее, Коротышка, – ответил я с тенью усмешки, шагнув внутрь. – Сегодня у меня была уважительная причина.

– Да мне плевать на твои причины! – перебил он, размахивая руками. – Я лучший патологоанатом города, но почему-то должен ждать твою мертвую задницу вместо того, чтобы работать!

Восклицания Коротышки о том, что он лучше всех общается с трупами – одна из причин по которой я у него редкий гость. Но не смотря на это, стоит отдать ему должное – Пабло не раз подтверждал факт того, что ему можно доверять.

Он продолжал кипятиться, словно готов был взорваться от злости, а я, тем временем, прошел внутрь помещения.

Морг, как обычно, встретил меня холодным стерильным запахом дезинфекторов и белым, почти мертвенным светом ламп, отражающимся от хромированных поверхностей. Просторное помещение было заполнено множеством инструментов, шкафчиков и металлических столов. Возле входа висел белый халат, который я быстро накинул вместо своего пальто, стряхнув с него остатки снега.

– Разве у нас не один патологоанатом в городе? – бросил я, пристально посмотрев на него, пока он продолжал что-то бубнить про "лучшего из лучших".

Пабло фыркнул, но остался на месте, проводив меня взглядом, как охранник за подозрительным посетителем. Я подошел к большому холодильнику, но, прежде чем я успел открыть его, Пабло снова заговорил:

– Так, ты куда это собрался?! Без моего разрешения к крови не подходить! – он перекрыл мне дорогу, уперев руки в бока. – И что это за уважительная причина такая нарисовалась? Опять ты что-то придумал, да?

– На лесополосе нашли труп школьницы, – бросил я спокойно, останавливаясь возле хромированного стола.

Эта новость, казалось, остудила его. Пабло сел на высокий табурет, нахмурился и потер переносицу.

– Ещё одну, значит… – пробормотал он, задумчиво почесывая лысину.

Я замер, вскинув брови.

– Что значит "ещё одну"?

– Неделю назад нашли девчушку на окраине города, – пояснил он. Его голос был спокойным, но в нем чувствовалась напряженность. – Синяя уже вся, опознать не смогли, документов при ней не было… А, да! На груди знаки какие-то вырезаны. Страшное дело. Не сектанты ли завелись?

Его слова заставили меня насторожиться. Я пристально посмотрел на него, изучая каждую деталь лица.

– Ты видел тело? – Я надеялся увидеть хотя бы фотографии девушки.

– Конечно, видел! Меня же вызвали на место как судмедэксперта. Зрелище, скажу тебе, не для слабонервных.

Я достал из кармана сложенный листок, на котором был набросок руны, найденной на теле сегодняшней жертвы, и протянул его Пабло.

– Такие знаки ты видел?

Он надел очки и поднес листок к самому носу. Несколько секунд изучал рисунок, потом кивнул.

– Да, что-то такое. Очень похоже.

– Пабло, ты же понимаешь, что мне нужно это увидеть, – сказал я мягко, но с нажимом, убирая листок обратно в карман.

– Ты что, хочешь влезть мне в голову? – он посмотрел на меня с недоверием, и его пальцы начали нервно теребить край халата.

– А что, есть другие варианты? – Я сделал шаг ближе, склонившись над ним, как хищник.

Пабло побледнел, но быстро пришел в себя, нацепив на лицо напускное возмущение.

– Слушай, Август, я тебя уважаю, но давай без этого! Это не больно? Мозги не закипят? – он сцепил руки в замок, и большие пальцы нервно бегали друг вокруг друга.

Я закатил глаза.

– Нет, конечно. Разве что после этого твоя голова будет пахнуть жареным. – Я едва удержался от смеха, заметив, как его лицо побледнело еще сильнее.

– Ладно! Делай что хочешь, только быстрее, пока я не передумал! – Пабло резко поднялся с табурета и плюхнулся обратно, будто сил на сопротивление уже не осталось.

Не заставляя его ждать, я приблизился и положил два пальца на его висок. Его тело напряглось, а я закрыл глаза, сосредотачиваясь. Поток энергии начал скапливаться в центре моей груди, клубком жара, который вскоре потек вверх через руку, проникая в память Пабло.

Каждое прикосновение к чужому разуму было для меня словно открытием новой двери, за которой скрывались воспоминания, эмоции и обрывки мыслей. Вот и сейчас, сквозь вспышки образов, я начал видеть то, что нужно.

Открыл глаза я на окраине города, возле ржавой канализационной трубы, из которой доносился постоянный звук текущей воды. Густой запах сырости и канализационных отходов тут же накрыл меня тяжелым облаком. Над головой хмурилось небо, серое и безрадостное, готовое обрушиться снегопадом на город. Холодный утренний ветер пронзил лицо, шевельнув волосы и заставив меня слегка поежиться. Я невольно зевнул, чувствуя усталость, накопившуюся за последние дни.

– Эй, ты как? – голос вырвал меня из раздумий.

Проходящий мимо констебль хлопнул меня по плечу, выводя из задумчивости. В руках он держал одноразовый стакан с дымящимся кофе, который протянул мне. На его лице была смесь усталости и равнодушия – видимо, за ночь он тоже успел повидать достаточно.

– Спасибо, – коротко ответил я, принимая кофе.

Тепло стакана согревало ладонь, немного отвлекая от окружающего холода. Констебль махнул в сторону огороженной территории:

– Пошли, тебе там интереснее будет.

Мы направились к месту преступления. Констебль, видимо, пытался завести разговор – его голос сливался с порывами ветра, но я не слушал. Мои мысли вертелись вокруг символа, который я видел.

Подойдя ближе, я заметил натянутую жёлтую ленту, ограждавшую территорию. Несколько человек в униформе оживленно переговаривались, не обращая на нас внимания. За лентой, под массивной трубой, лежало тело.

Запах ударил еще до того, как я приблизился: смесь разложения и тёплой влажности. Даже горячий кофе в руке не мог перебить этого удушливого смрада. Я невольно прикрыл нос и подошёл ближе. Девушка лежала на боку, ее тело было вздуто, а кожа приобрела синюшный оттенок. В некоторых местах она лопнула, обнажив кости и гнилую плоть. Местами мясо, словно ошкуренное, отходило пластами. Я опустил взгляд на остатки одежды: изорванные лоскуты ткани, напоминающие школьную форму, болтались на истлевшем теле.

Я поставил на землю тяжелый чемодан с инструментами, достав его из-за плеча. Открыл защёлки, вытащил стерильные ножницы и аккуратно начал разрезать одежду, стараясь не повредить остатки кожи. Под тканью проступил символ, вырезанный на груди. Линии уже начали расплываться из-за разложения, но очертания всё ещё были различимы.

– Тот же самый, – пробормотал я себе под нос, делая пометки в блокноте. Символ был идентичен тому, что я видел на первом теле в лесополосе.

Краем уха я уловил разговор двух констеблей:

– Кто нашёл её? – спросил один, высокий и худощавый, с пронзительными глазами.

– Местный бродяга. Сказал, пришёл сюда ночью погреться, – ответил второй, коренастый и с замерзшими красными ушами. – Утром проснулся, а рядом вот это. Испугался – и бегом к нам.

– Часто тут ночует? – не унимался первый.

– Говорит, как похолодало, так сюда и ходит. Труба греет, понимаешь.

Я продолжал работать, сосредотачиваясь на деталях, но слова пробивались сквозь шум ветра. Наконец, один из констеблей обратился ко мне:

– Эй, Пабло! Можешь сказать, как давно она тут лежит?

Я поднял голову, оторвавшись от работы:

– Девушка мертва уже около двух недель. Причина смерти – перерезанное горло, – ответил я автоматически, словно делая выученный доклад.

– Две недели? – озадаченно переспросил худощавый. – Почему нашли только сейчас?

– Тело принесли сюда недавно, – вырвалось у меня, прежде чем я успел обдумать слова.