–Раз нет тела, мне здесь делать нечего. – В голосе майора появились нотки радости.

Но тело вдруг появилось. Живое.

В квартиру, с большим пакетом, набитым бутылками, ввалился господин Коноплянский.

–Я гостей не приглашал, – сходу заявил он. – Чего надо, пошли все прочь.

Он снова был пьян.

–Твоя кукла? – спросил его один из оперов.

–Моя.

–Для чего?

–А…Вы из полиции нравов? Что хочу у себя дома, то и делаю.

Нетрезвого начальника «Эвереста» качнуло. Ему помогли усесться в кресло понятые.

– И все же, для чего кукла под простыней? – спросил Пилюгин. – И где ваша жена, которую вы грозились убить?

–Луизка? Я её отпустил. С Петькой Власовым.…Помните, как в кино, сбежала с любовником на Кавказ. Ха-ха. Я куклу в шопе купил, подарить ей хотел, чтоб она видела, как я ее презираю. Чтоб знала, что она такая же тварь,…как и эта резиновая б… прошу прощения. Пришел, а ее дома нет. Надул, положил в постель, думаю, вернется, ляжет, а там…ха-ха. И тут СМС, мол, прощай, Илюшенька, я люблю Петю и уезжаю с ним…ну, вы поняли.…Ну, я Лариску, так б…зовут, швырнул со злости на пол, вместе с простыней полетела…А-а, вы подумали, что…

–Все ясно. – Дозвонский даже улыбнулся – не надо возиться с криминалом, можно спокойно обдумать предстоящую партию в преферанс, а Пилюгин получит то, что заслужил: выезд опергруппы, вызов следователя СКП обходится государству в копеечку.

Майор проверил на телефоне Коноплянского СМС от его супруги, «сбежавшей с любовником», набрал со своего мобильного номер, с которого пришло сообщение.

–Как её по отчеству?

–Л-луиза П-павловна. – Коноплянский сел на пол, сгреб куклу, поцеловал в готовый на всё рот.

Ответила дама звонким, веселым голосом. Вот её-то точно не волнует разрыв с мужем, подумал представитель СКП. Диалог состоялся следующий:

«Луиза Павловна?» «А кто это?» «Вас беспокоят из телефонной компании. Мы хотим сделать вам ряд выгодных предложений…»»Спасибо, не надо, я сейчас далеко от Москвы, когда вернусь, возможно, воспользуюсь вашими предложениями». «Если вы не в Москве, вам как раз будет…»» Я на юге, связь, как видите, нормальная, так что пока в ваших услугах не нуждаюсь».

Веселая дамочка, отключилась, майор похлопал несчастного мужа по плечу:

–Ну-ну, держитесь. Женщины, они такие. Только стараются казаться хрупкими, нежными, слабыми, а потри их монеткой и вылезет меркантильное, корыстное, жестокое существо, каких во всей нашей галактике не сыщешь. В других не знаю, не бывал-с.

Подполковник Пилюгин с любопытством взглянул на Дозвонского – очевидно, что и майор немало хлебнул от «слабого пола». Он и сам был в молодости брошен «красавицей», а потому внутреннее согласился с майором. Коле же он зло прошептал:

–Что б я больше тебя не видел на своем горизонте. – И сорвался на крик: – Никогда! Вот ведь мигрень на мою голову.

–Никогда, так никогда, – ответил невозмутимо Мигренев. – Пойдем, Слава, нас здесь не ценят. Да, господин подполковник, Илье Ильичу кукла не понадобилась, попросите, может, вам подарит, спокойнее будете.

–Сам дурак!

–И вам всего хорошего.

Пока криминалист Раков собирал свой чемоданчик, в кресле, в обнимку с куклой-развратницей, сладко храпел Илья Ильич Коноплянский.

Когда следователь СКП, опергруппа, участковый и понятые ушли, он встал, зашвырнул «резиновую бабу» в угол, достал из шкафа пузатый флакон французского коньяка, выпил целый фужер…

Коля откупорил сразу две бутылки крымского вина. Как всегда наполнил два бокала. Осушив свой, потянулся за бокалом Сверла, но тот, к изумлению Мигреня, сам выпил его до дна.

–Нехорошо как-то получилось, – сказал журналист, закусывая вино маслиной.

–Нехорошо тумаки получать со всех сторон и рот широко разевать, когда вокруг полно ворон. – Мигрень с аппетитом аллозавра обгладывал копченый куриный окорочок.

Он любил есть, как сам выражался, всякую неполезную, но вкусную дрянь. А еще любил иногда рифмовать, по его мнению, «очевидные мудрости».

–Ну, при чем тут вороны, Николай Карлович?

–А при том, что нельзя быть таким доверчивым простаком и радоваться, когда пернатые гадят тебе в рот.

–Кто гадит, кому?

Коля облизал обглоданную до блеска кость, запил копченость двумя бокалами черного вина. Наконец, ответил:

–Как говорил Жеглов: маленько внимательности, цены бы тебе не было. Трубка у следователя СКП громкая. Хорошо было слышен его разговор с женой Коноплянского. Только голосок её в точности тот, что ответил мне, когда я звонил в «Эверест».

–Но я не присутствовал при вашем разговоре с «Эверестом».

–Ах, да, прости, из головы вылетело. Но все равно, рот широко не раскрывай. Никогда.

–Постараюсь. И что же получается?

–Пока ничего. Почти ничего. Ну, кроме того, что Илья Ильич сидит сейчас в уютном креслице, пьет коньячок и посмеивается над нами – лопухами.

–Вы думаете…

–Да, думаю и тебе советую это иногда делать. Как он всё ясно, последовательно для пьяного человека излагал. А до этого, тоже пьяный, как ты знаешь, моментально и незаметно испарился из моего офиса. Извини, нашего.

Частное сыскное агентство «Добрый Тобби» было создано частично на деньги Сверла, вернее, его отца. В отличие от мамы, Зои Федоровны, не одобрявший выбранную сыном криминальную тему, Владимир Николаевич, бывший чиновник министерства транспорта, с удовольствие читал рассказы Славы. Иногда поправлял, давал советы. Знал Мигренева и видел в нем толкового опера, незаслуженно отправленного в отставку.

–Почему же вы следователю не сказали, что слышали уже голос в трубке?

– Нет тела, нет дела. Таков девиз всех следаков. А похожие голоса в трубке – еще ничего не значат.

Коля набрал номер «Эвереста», по которому уже звонил. Никто не ответил. Затем набрал тот, по которому разговаривал майор Дозвонский. Острый глаз Мигреня зафиксировал номер за доли секунды, когда он заглянул через плечо следователя. Снова пустые гудки.

–Поехали! – Слава решительно встал.

–Куда?

–В «Эверест», разумеется. Прижмем эту барышню, что отвечала вам и майору…

–Сядь. «Эверест» наверняка закрыт на амбарный замок.

–Что же будем делать?

–Как что? Вино пить.

Это успокоило Славу. Он знал, что если Николай Карлович «резко тормозит на ходу», когда очевидно, что нужно действовать решительно, значит, в его голове просчитывается множество вариантов. Вино, в небольших количествах, помогает его мыслительному процессу. В больших, приводит к недельному запою.

Наконец, Мигрень заговорил:

–В этом деле нарушен принцип основного инстинкта.

Слава чуть не подавился вином.

–То есть, всё завязано исключительно на сексе? – спросил он. – И резиновая кукла…

–Огромное заблуждение считать основным инстинктом – инстинкт размножения. Нет. Основной инстинкт – это погоня за энергией, за пищей. Без нее нет ни движения, ни развития, ни секса, то есть продолжения вида, будь то бабочки или человека. Энергии Солнца, которая создала и поддерживает всё живое, не хватает для высокоразвитых организмов, поэтому они пытаются забрать её у другого. Кто лучше, шустрее отбирает чужую жизнь, то есть энергию, тот и находится на вершине пищевой цепочки.

–Догоняй, убивай, ешь и тогда ты на коне, – резюмировал Сверло. Ему явно понравилась мысль приятеля, хотя он сам не раз об этом думал. – Вся наша жизнь – погоня за энергией. Способности, таланты лишь помогают это делать. Отсюда все наши свары, конфликты, войны.

–Именно! Иногда у тебя наблюдаются проблески разума.

–Только искусственный человек, гомункул, которому не нужно будет драться за энергию, спасет мир.

–Сам ты «гомункул», – покривился Коля. – Божье создание никогда не заменит железяка.

Мигрень не был набожным человеком, но, как и все мыслящие люди, не мог дать себе окончательного ответа – что или кто там «за горизонтом». Вселенная бесконечна, не понять нам её своим умом, хотя и подаренным той же Вселенной. Когда-нибудь, люди ответят на этот вопрос, но пока эту тему лучше не поднимать. Его просто бесило, когда ведущие в ящике козыряли своей воцеркленностью. Веришь – и верь, во что угодно, хоть в желтых новогвинейских тараканов, но не козыряй своей набожностью. Вера – дело интимное.