^{© Edmond Hamilton — «The Knowledge Machine», 1948}

Лучше бы я никогда не слышал об электрообразовании! Конечно, оно сделало меня мультимиллионером. Но что ещё оно сделало со мной? Что оно сделало со всеми?

Моя проблема заключалась в том, что я был слишком амбициозен. У меня была хорошая жена, и мы планировали завести детей. Меня не устраивало быть просто Питом Парди, лучшим мастером по ремонту электрооборудования в Нью-Йорке. Я хотел для своей семьи чего-то большего и лучшего. И я добился своего!

Всё началось с того, что меня вызвали в Готэмский Университет починить мотор-генератор, вышедший из строя. Он находился в лаборатории доктора Льюиса Киндлера, крупного тамошнего психофизиолога-исследователя. Конечно, тогда я не знал, кто он такой. Для меня он был просто худым, измождённым стариком, выглядевшим как сплошной комок нервов, рассказывающий мне о генераторе.

— Его нужно починить немедленно, — пронзительно кричал он. — Мы только что завершили эпохальное исследование. Эпохальное, слышите?

Я поморщился.

— Я сделаю всё, что в моих силах. Но это сложная модель. Потребуется неделя, чтобы разобрать её и перемотать катушки.

— Неделю? — взвизгнул он. — Это неприемлемо! Мы не можем ждать так долго!

Его коллега, коренастый молодой учёный с круглой головой по имени Джеймс Картер, попытался успокоить старика.

— Доктор Киндлер, вам просто нужно отдохнуть! Вы слишком усердно работали над этими экспериментами в течение нескольких месяцев. Теперь вы знаете, что они увенчались успехом. Почему бы вам не попытаться расслабиться?

— Расслабиться? — закричал старый учёный, а затем, совершенно неожиданно, обезумел.

Он просто рухнул, бредя о лучах, нейронах и многом другом. Юный Картер быстро вызвал врачей и представителей университета. Они увезли его, кричащего во весь голос.

На следующее утро, когда я возился в лаборатории с генератором, в кабинет с совершенно подавленным видом вошёл Картер.

— У доктора Киндлера случился настоящий психический срыв на фоне переутомления, — сказал он мне. — Его поместили в санаторий, и он может оставаться там в своём шизофреническом состоянии в течение многих лет.

— Шизофрения? Это жёстко. — Я задумался, что это будет для них означать. — Похоже, старик был довольно большой научной шишкой, да?

— Мы только что совершили величайшее открытие в истории психологии, — сказал Картер. — Он был лучшим специалистом в этой области.

Я продолжал ковыряться с генератором, в то время как юный Джеймс Картер ходил взад и вперёд по лаборатории с довольно мрачным видом.

Он всё время смотрел на большую машину в углу. Я не мог её опознать, потому что, хоть я и хороший электрик, но все эти безумные научные штучки просто не укладывались у меня в голове. На мой взгляд, это было что-то вроде машины для завивки «перманент» с металлическим колпаком из тех, что дамам надевают на голову в парикмахерской.

Картер заговорил так, словно разговаривал сам с собой Он стискивал зубы, смотря на эту огромную машину.

— Открытие, которое принесёт миллионы, миллиарды долларов! Если бы только у меня было достаточно денег, чтобы воплотить его в жизнь и начать использовать его!

Я навострил уши, услышав его слова. Научные открытия меня не очень интересовали, но миллионы-то способны заинтересовать любого.

— Что это за штука? — спросил я его. — Какая-то новая установка для атомной энергии?

— Нет, нет, ничего подобного, — пробормотал Картер. — Она работает с разумом. Я мог бы произвести революцию в мире с помощью этой штуки, если бы у меня было достаточно денег, чтобы создать усовершенствованный аппарат.

— А университет не может выделить деньги на то, что вам нужно? — снова спросил его я.

Он невесело усмехнулся.

— Конечно, они могут так сделать. Но они также присвоят себе все права на него, тогда как, если бы я мог создать его сам, это сделало бы меня самым богатым человеком в истории.

Это меня очень заинтересовало. Именно я, Пит Парди, с амбициями в отношении Хелен и детей, которых мы планировали завести, возможно, оказался в выигрышном положении.

Я встал, подошёл к Картеру и вместе с ним стал смотреть на машину.

— Сколько денег вам понадобится на новый аппарат? — спросил я. — И что же это за открытие?

Картер взглянул на меня, слегка прищурившись, как будто видя меня в первый раз.

— Вы имеете в виду, что вам, возможно, было бы интересно вложить в это дело деньги, Берди?

— Парди, — сказал я, а потом решил немного подстраховаться. — Я не знаю. Я скопил немного денег, а ещё Димблвитт, дядя моей жены, оставил ей наследство в прошлом году. У нас есть тридцать тысяч, и я собирался открыть собственную мастерскую по ремонту электрооборудования, когда накоплю побольше.

Картер прикусил губу.

— Тридцать тысяч, — пробормотал он. — Этого может хватить, вполне может…

— Подождите, не тратьте мои деньги так быстро, — сказал я ему. — Сначала объясните, что это за устройство?

Он с нетерпением и волнением принялся объяснять.

— Это новый метод обучения.

— О! — сказал я, и, наверное, мой голос прозвучал довольно спокойно. — Что ж, это прекрасно. Но я не думаю, что от него будет много пользы.

— Вы не знаете, о чём говорите! — вспыхнул Картер. — Этот метод обучения абсолютно новый! До сих пор о нём никто даже не мечтал.

Он спросил меня:

— Когда вы получаете какие-то знания, например, когда узнаёте, что Земля круглая, как ваш мозг это делает?

— Я не знаю, — ответил я. — А как это происходит?

— Нервные клетки вашего мозга, нейроны, уже содержат представления о Земле и о круге, — объяснил он. — Постоянное повторение фразы «Земля круглая» устанавливает связь между двумя группами нейронов, постепенно снижая сопротивление в синапсах нейронных контактов. Таким образом, когда в будущем вы подумаете о Земле, мысленный импульс пронесётся по этому пути с низким сопротивлением к определённым нейронам, содержащим понятие «круглая».

Будучи электриком, я смутно понимал то, что он говорил.

— Значит вот как это происходит? — сказал я. — И поэтому приходится так долго изучать разные вещи, чтобы их усвоить?

Картер быстро кивнул.

— Длительное изучение и постоянное повторение формируют нейронные пути, необходимые для запоминания. Но предположим, что, подавая крошечный электронный импульс извне, вы могли бы искусственно установить путь с низким сопротивлением между этими двумя группами нейронов?

Это я тоже понял.

— Тогда я бы знал, что Земля круглая, не утруждая себя обучением?

— В этом-то и заключается идея, — сказал Картер. — И это то, над чем доктор Киндлер работал в течение многих лет. Я, конечно же, работал вместе с ним, — поспешно добавил он. — Это открытие в такой же степени моё, как и его.

— Видите ли, — продолжил он, — мы изобрели сканер, способный изменять запутанные нейронные связи мозга с помощью крошечных электронных импульсов, точно так же, как вы можете перематывать катушки генератора. С его помощью мы можем мгновенно настроить любые желаемые нейронные пути, подавая нужные электронные импульсы в нужные точки нейронной сети.

Для усвоения любого тривиального набора фактов требуются тысячи новых нейронных связей в мозге. Например, для изучения такого языка, как санскрит, требуются десятки тысяч. Сканер может мгновенно образовать эти новые нейронные связи в вашем мозгу, проецируя заранее рассчитанный набор электронных импульсов.

— Это возможно? — спросил я.

— Мы доказали, что это возможно! — ответил мне Картер. — Доктор Киндлер знал французский, а я — нет. Сначала сканер просканировал его нейронные структуры, выделил те, что имеют отношение к значениям слов, и записал их на движущуюся ленту. Затем мы прокрутили ленту назад, перевернув сканер, чтобы он повторил последовательность электронных импульсов в моём собственном мозгу. Это заняло десять минут. По истечении этого времени я уже в совершенстве владел французским!