Представил он себе и того невзрачного журналиста, который попал в это дело как кур в ощип.

Комиссар открыл глаза и дал знак Ошкорну продолжать.

– Мне оставалось только узнать, – перешел тот к заключительной части своего рассказа, – кто помог Палю, кто занял в коляске место Штута. Это не мог быть ни Жан де Латест, ни Жан Рейналь, ни Джулиано, ни Людовико, поскольку всех их я видел в те минуты, когда лже-Штут находился на манеже. И довольно скоро я в своих догадках вышел на чеха Рудольфа. Всем свидетелям я задал один и тот же вопрос: «На какой руке Штут носил перстень?» Рудольф парень умный, он сразу сообразил, что это вопрос не праздный, что я придаю ему большое значение. И понял, какую ошибку совершил. Он подумал, как ему выгоднее ответить. Сказать – на левой руке, чтобы ослабить мой интерес к этой детали, в надежде, что я забуду о ней? Или сказать, что на правой, и этим подтвердить мою версию о мошенничестве. Он понял, что я разрабатываю эту версию, подумал, что я скорее обвиню тех, кто сказал – на левой руке… Короче, он сказал: на правой!

Бордо, 1943 год