Эля совсем сникла, готовая снова расплакаться.

— Да я же не ругаюсь, Эля! — воскликнул Алексей. Он сбегал в кухню за салфеткой. — Все, не будем выяснять больше кто зачем и почему. Успокойся. — Он взял лицо девушки за подбородок и стер помаду с губ. — Ну не плачь, вот, так куда лучше, — сказал он, оценивая ее вид.

Эля уставилась в пол. Алексей отнял руку.

— Чудненький вечерок, — невесело заключил он. — Одевайся, отвезу тебя домой.

~~~

В третий раз Карина набрала номер спустя час после предыдущей попытки. Наконец Матвей взял трубку.

— Что, Карина? — тон его был холоден.

— Ты так скоро уехал! Я тебя обидела? — виновато протянула она.

— Зачем ты теперь спрашиваешь? Хочешь пообещать, что такого больше не повторится? — Он прерывисто выдохнул. — Я переживу, не думай чего. Я должен был знать, что нельзя влюбляться в тебя снова. Как я не понимал ничего в людях и отношениях, так и не понимаю до сих пор.

— Матвей! — воскликнула Карина. — Прости меня! Но ты сам виноват! Я ушла от мужа, ради тебя, а ты так и не дал ответа.

— Мне не нужны такие жертвы! Ни с чьей стороны. Я не брошу все, что есть в Волгограде. А жену бросать плохо для репутации. Я говорил, на что стоит рассчитывать? Говорил? Ты не хочешь жить моментом, как я прошу. А заставлять я не умею.

Карина залилась слезами, когда Матвей положил трубку. Праздничная елка противно раздражала мельтешением огней гирлянды.

— Господи, меня сейчас стошнит! — заорала Карина, выдернув вилку из розетки.

Накинув пальто на гипюровое платье, она обулась и вышла из квартиры. Добравшись на такси до Красного проспекта, она пошла по набережной слякотного Питера. Подставив перекошенное от злости лицо декабрьскому ветру, она шагала, вбивая каблуки в плитку.

Остановившись под фонарем, Карина достала телефон с целью заблокировать Матвея везде в сетях, вычеркнуть его из своей жизни. Открыв его страницу, она замерла то ли в ужасе, то ли в изумлении. Матвей с Эвелиной и их дочерью сфотографировались на фоне аэропорта в Турции. «Наконец на месте», — подписал фото Матвей, опубликованное всего три часа назад. Карина тут же вспомнила, как за свой счет летала в Сочи, солгав Алексею, что будет судействовать в жюри на олимпиаде по обществознанию. При всех доходах, которыми распоряжался Матвей, она не получила от него даже сраного колечка.

Волна гнева и бешенства захлестнула Карину. Она замахнулась, чтобы бросить телефон на мостовую и разбить его, но остановилась.

Ей надо собраться. Срочно! Она почуяла, что Матвей каким-то образом запудрил ей мозги и обманул. Он со школы был скользкий. Научился уворачиваться от матери, требовавшей с него невозможного и с возрастом довел технику до совершенства.

Ага. Влюбился он в нее. А когда она опять заговорила о его разводе, стал упрекать, что она такая же приземленная как Эва, а он хочет вдохнуть полной грудью. Он считал, что Карина глоток свежего воздуха, а выходит, хочет запереть его в очередном душном браке. И вывернул так, что это она обманула его!

Карина передернула плечами.

А затем с видом оскорбленного достоинства Матвей уехал. Чтобы улететь отдыхать в Турцию.

«Боже мой! Что я наделала!» вспыхнула у нее мысль.

За полтора месяца в Питере, Карина почти подпустила к сознанию мысль, что Алексей ей нужен, и что он по-прежнему что-то значит для нее. Она изводила его истериками, бесилась от скуки, но он терпел. Ни слова не сказал. Да, тогда ей хотелось, чтобы он наорал на нее, унизил, ударил на худой конец, но лишь потому, что искала встряски застывшим чувствам. О разводе она заговорила, потому что дурела от самой себя, от того, что ее несет и качает. Она хотела избавить Алексея от своей дурости. Она не хотела продолжать оскорблять его, но не могла заткнуться. Как будто бес вселился.

Холодными пальцами она открыла переписку с Алексеем в мессенджере. Вопреки просьбе она так и не ответила на два последних сообщения. Она нашла его номер и набрала.

— Здравствуй, как поживаешь? — деловито спросила она в попытке скрыть за важным тоном тот факт, что облажалась по полной. — Что звоню? Вот так сразу к делу? Даже не спросишь, как у меня дела? А вот и расскажу, а что? Ты не станешь слушать? Почему нет? Не чужие ведь люди!

Когда Карина услышала ответ, ей перекосило лицо, губы дернулись. Вылупив глаза, она уставилась перед собой.

— Пойми, я… Леша…Леша!

Алексей завершил вызов.

Промозглый питерский хиус пробрался под пальто и ледяным дыханием пробежался по спине. Слезы бессилия покатились по щекам Карины. Она попробовала перезвонить, но бывший муж не взял трубку, а потом и вовсе оказался недоступен.

Следующие два дня Карина лихорадочно решала, как ей быть. Ей было обидно, что Леша видит ее насквозь. Потому что такой образ самой себя ей не нравился. Мелочный, низкий и мизерный. Ну да как она сейчас приедет? Вот это будет повод для насмешки!

«Интересно. Это кто же ему сказал про Матвея и про Сочи?» желчно размышляла Карина.

Выбора у нее не было. Либо она оставалась в Питере в полном одиночестве, либо возвращалась к мужу. К мужу, которого она предала, вытрепала за год все нервы.

При том, что она все это прекрасно осознавала, она все еще не чувствовала себя виноватой. Ей было страшно. Просто страшно при мысли об одиночестве. Ведь никто не рвался с ней жить, она так и не нашла даже с кем встречаться. В основном попадались уставшие от жизни, от бывших жен и алиментов мужики за сорок.

Два дня спустя Карина купила билет на оставшиеся деньги из суммы, что отдал ей Алексей, и вылетела в Волгоград.

Приехав на такси, она проверила свою машину, которую пока не продала, и пошла в беседку для курящих и принялась ждать с небольшим чемоданом в руке. Ключи-то она отдала Алексею. Но ничего. Куда он денется? Впустит. Не оставит же он ее на улице ночевать!

Время тянулось нестерпимо медленно. Третья сигарета была на исходе, когда на парковку заехал автомобиль. Алексей вышел и взял с заднего сиденья пакеты. Он уже было развернулся лицом к подъезду, как она окликнула его:

— Леша! Я здесь. — По его лицу она не смогла понять, что он почувствовал. — Давай, поговорим?

— И давно ты ждешь?

— Я в десять прилетела.

Он подошел и поставил пакеты на скамью.

— Я ждал, что ты появишься.

— Да. Хочу поставить точку, так сказать.

Алексей ухмыльнулся.

— Она давно превратилась в многоточие.

Карина фыркнула. Вертя в руках зажигалку, она заявила, что он не дал ей объясниться в их последний разговор.

— Так я не жду твоих объяснений, Карина, — спокойно глядя на нее, сказал Алексей. — Ты бросила меня, и теперь зачем-то пытаешься вернуться. К кому? К негодному эгоистичному мужику? Странная ты. Сначала выкинула мусор, а теперь подбираешь зачем-то.

Лицо Карины покрылось красными пятнами. Она поджала губы, чтобы не ляпнуть лишнего.

Чем хуже вела себя Карина, тем более нахрапистой становилась.

— Квартиру как делить будем? — прошипела она.

— Вот и до сути добрались. — Алексей потер переносицу. — И почему я думал, что будет по-другому? Я оплатил семьдесят процентов взносов, это раз, отдал тебе уже четыреста тысяч — это два. — Он загнул указательный палец перед ее носом. — Бумаги у меня есть. В-третьих, ты инициатор развода, да еще и изменяла мне — четыре.

— Чушь!

— Хочешь, иди в суд, сколько присудят, столько отдам. Я не мальчик на побегушках! Я тебе не слуга!

Он взял пакеты, развернулся лицом к дому, давая понять, что разговор окончен.

— Лишний раз убедилась, что ты никогда меня не любил, — кинула ему в спину Карина.

Алексей встал и обернулся.

— Да. Так как ты того хотела. Любил, как умел. Ну не дал бог детей, я смирился. Дело предложил тебе открыть, ты не захотела. Ты сама не знаешь до сих пор, чего хочешь. Как тут угодишь?

— Ты должен меня впустить. Я не хочу снимать квартиру.

— Твои хотелки меня не касаются. Ты меня послала, я пошел. Я не вокзал на жд станции, чтобы ты пересиживала там.