— Вы никогда не присваиваете себе прогресс моего восстановления. Вы всегда делаете ответственным меня. Вы не пытались скрыть мои проблемы за дозой лекарств. Я всё ещё испорчен, но, думаю, теперь разница в том, что у меня есть надежда, — объяснил Аарон. Доктор Томас с лёгкой улыбкой кивнул, а затем прислонился к спинке стула. Выражение его лица изменилось на более серьёзное, пока он говорил.

— Сегодня я хочу попробовать с тобой кое-что другое. Я думал использовать ассоциативную диаграмму, чтобы выявить воспоминание и те вещи, которые могут его провоцировать. По большей части это свободное упражнение на ассоциации.

Доктор Томас выкатил впечатляющую белую доску, которая стояла вдоль задней стены, ожидая их внимания. В центре доски доктор нарисовал кособокий овал, под которым написал: «Воспоминание». От овала он провёл три линии в разные стороны. В конце каждой линии добавил ещё овалы.

— Я хочу, чтобы ты подумал о воспоминании, и мы запишем его в центральный овал. Затем придумаем вещи, которые у тебя ассоциируются с этим воспоминанием. Если найдём триггер, можем его записать.

— Звучит достаточно легко, — сказал Аарон и сгримасничал, когда доктор Томас покачал головой и рассмеялся.

— Может, звучит и легко, но для тебя это будет очень тяжело. Ещё это может спровоцировать приступ паники, но мы знаем, как с этим справиться.

— Хорошо, с чего мы начнём? — спросил Аарон, хоть его тело и напряглось от идеи вспомнить что-то из той ночи намеренно, и с болезненными подробностями. Как бы ему ни хотелось забыть каждый момент, он понимал, что преодолеть страх и злость — это единственный способ двинуться дальше и вести какую—то жизнь.

— Подумай о воспоминании той ночи, но давай начнём с чего-то управляемого, вроде похищения или поездки в фургоне. Я хочу, чтобы нам стало комфортнее с этим процессом, прежде чем мы перейдём к чему-то тяжёлому, — доктор Томас встал рядом с доской и взял один из маркеров. — Просто сядь на диван, закрой глаза, если хочешь, и выбери воспоминание для работы.

Аарону вдруг захотелось, чтобы Спенсер был здесь, в комнате отдыха, а не в своей комнате, где готовился к экзамену по высшей математике. В добавок к этому, ему ещё нужно было сделать доклад по начальной композиции и ещё один по психологии. Единственным предметом, который Спенсер сдал легко, было программирование. Так как Аарон изучал только курс программирования, у него не было особой учебной работы. Однако, домашнее задание по терапии оказалось намного более болезненным. Доктор Томас терпеливо ждал, пока Аарон подберёт воспоминание, так что парень закрыл глаза и ждал, пока оно придёт.

— Давай, нужно уходить, — сказал мужчина над Аароном, с дикой паникой в голосе.

— Но парень ещё двигается, — сказал другой голос, издалека, или, может быть, он просто исчезал.

— Девчонка уже мёртвая, и он долго не протянет. Нам нужно выбираться отсюда.

Аарон не мог снова повернуть голову, чтобы посмотреть на Джульетту. Все силы покинули его тело. Услышав, как вдалеке захлопнулась тяжёлая дверь, он воспользовался оставшейся энергией, чтобы засунуть руку в карман и обхватить ею телефон, который там нашёл.

— Хорошо, я готов, — сказал Аарон доктору Томасу, поднимая ноги на диван и обхватывая их дрожащими руками.

— Можешь выразить тему воспоминания парой слов? — доктор открыл маркер и повернулся к доске.

— Смерть, — сказал Аарон, объединяя всё ужасающее событие одним словом, чтобы не приходилось вдаваться в мучительные детали. Доктор Томас повернулся и долгое мгновение смотрел на Аарона, с беспокойством, выраженным лёгкой хмуростью.

— Ты уверен, что хочешь начать с этого?

— Это не так ужасно, чем другие вещи, которые они со мной делали, и это первое, что пришло в голову. Давайте, записывайте это, — Аарон пожал плечами и прижал колени чуть крепче к груди. Доктор Томас медленно развернулся, практически нехотя, и записал слово «смерть» на доске, в центральном овале. Затем провёл линию вверх и вправо, нарисовал на конце этой линии круг и написал слово «ощущения».

— Вернись в это воспоминание, испытай его и скажи мне, что тебе говорят ощущения: зрение, слух, обоняние, прикосновения и вкус, — слова прозвучали так, будто произнесли их насильно.

Доктор Томас не понимал, что Аарону нужно это сделать. Ему нужно было выбраться из собственной головы, ради своей матери и ради Спенсера. Сердце колотилось о грудную клетку Аарона, он закрыл глаза и позволил себе вернуться туда, где стоял на коленях перед садистами, которые практически уничтожили его.

— Мне холодно, — начал Аарон, когда в голове сформировалось воспоминание. — В гараже холодно, и пол словно ледяной. Я лежу лицом вниз, один. Джульетта уже мертва, — он приоткрыл один глаз и через собравшуюся мутную влагу смотрел, как доктор Томас нарисовал ещё больше маленьких кругов вокруг ощущений. И заполнил их другими словами: холод, боль и страх. Аарон снова закрыл глаза, отчего горячие слёзы полились по щекам. — Нет никаких звуков, кроме ветра и дождя, стучащего по крыше. Мужчины ушли. Жизнь вытекает из меня на пол. Я включаю телефон в своём кармане, но не могу его достать, чтобы позвонить.

Аарон начал раскачиваться на диване назад-вперёд. Повсюду кровь... На этот раз он не выживет.

— Я вижу только кровь...

— Какого чёрта здесь происходит?

Глаза Аарона раскрылись, и он дико огляделся по сторонам, услышав голос своей матери. Инстинктивно, он продолжал сжиматься в клубок, увидев её лицо, которое было красным, шокированным и разъярённым. Спенсер стоял рядом с ней, в замешательстве и с опаской.

— Мам, я... — начал Аарон, вытирая слёзы с лица и вставая. Он не мог подумать, что ещё сказать. Его матери будет так больно, когда она узнает, что он ходил на терапию и не сказал ей. Последнее, чего Аарон хотел, так это причинить боль своей матери. Она так долго была для него всем.

— У нас с Аароном приём, но судя по вашей реакции, полагаю, Аарон не говорил вам, что начал работать со мной, — тихо сказал доктор Томас, и Аарон восхитился его спокойной уверенностью. В этот момент Аарон не находил в себе ни спокойствия, ни уверенности, но, опять же, это не отец Спенсера только что разбил сердце его матери.

— Кто вы? — требовательно спросила она и зашла в комнату, вставая своим ростом в сто шестьдесят сантиметров между Аароном и доктором Томасом, будто укрывая Аарона. Вечная его защитница.

— Меня зовут доктор Генри Томас. Я клинический психолог, специализируюсь на тяжёлых травмах. Я познакомился со Спенсером, когда он пришёл в гости к моему сыну, — объяснил доктор и развернул белую доску, чтобы отодвинуть к стене. В этот момент Аарон увидел другие круги, которые нарисовал доктор Томас. И почувствовал стыд, задумавшись, как много услышала его мать.

— Аарон, мы уходим. Идём, — сказала его мать, с ядом, который он редко от неё слышал. В её тоне звенело отвращение злость и презрение.

— Аарон взрослый человек, способный принимать решения самостоятельно. Вы не можете заставлять его уйти, — тихо сказал доктор Томас, и мать Аарона развернулась, с грубой яростью в глазах. Аарон поднялся, намереваясь встать между ними и образумить мать, но её следующее предложение остановило его на месте.

— Я всё о вас знаю, доктор Томас. Мы тщательно изучали вас, когда искали терапевта для Аарона. Я думала, что вы наш спаситель, пока не узнала, что вы алкоголик, и ваша практика закрыта, потому что ваш партнёр занимался сексом с несовершеннолетней пациенткой. Это не та помощь, в которой нуждался или которую заслужил мой сын. Теперь я узнаю, что вы лечили его, без моего ведома или согласия. Кто вам платит, доктор Томас? Я не получала никаких заявлений от страховой компании. Это была часть плана, чтобы скрыть информацию от его семьи? Что вы делаете с моим сыном?

Глаза Спенсера были широко открыты, пока он переводил взгляд со своего отца на мать Аарона. Он был бледным, но не удивился обвинениям. Он знал, что его отец алкоголик? Знал о несовершеннолетней пациентке? Он жил с доктором Томасом; он должен был что-то знать. Аарон не верил, что отец Спенсера навредит ему или оттянет его восстановление. Он помогал Аарону.