— Расскажу, мам... позже, — неохотно согласился Аарон. — Думаю, я попробую ещё немного поспать, прежде чем придётся вставать на занятия. На лекции легче, когда я не уставший, — с долгим, глубоким зевком, Аарон забрался обратно под одеяло. Мать помогла ему укрыться, стараясь не прикасаться к сыну.

— Я люблю тебя, Аарон, — тихо сказала она, вставая.

Он поднял глаза и поймал её взгляд.

— Я тоже тебя люблю, мама.

***

Аарон ненавидел, когда Спенсер смотрел вниз. Обычно это сопровождалось выражением сосредоточения или стыда на его лице. От этого у Аарона болело сердце. Другие люди могли топать по полу, пытаясь привлечь внимание Спенсера, как делают с собакой, но Аарон не стал. Какая—то сила, какая переполняющая необходимость подтолкнула его прикоснуться к лицу Спенсера. Когда он это сделал, Спенсер поднял взгляд и улыбнулся. Очень медленно, будто оценивая реакцию Аарона, Спенсер прильнул к нему, и Аарон почувствовал, как тёплые и мягкие губы Спенсера прикоснулись к его губам в его самом первом поцелуе.

Паника, которую Аарон ожидал почувствовать из-за интимного контакта, так и не наступила. В тот момент он чувствовал только огонь. Поцелуй Спенсера напоминал пламя, охватывающее и сжигающее его страх, оставляя только жар. Робко, опасаясь собственных закоренелых реакций, Аарон положил руки на плечи Спенсера и оказался шокирован своей безрассудной нуждой. Пальцы Спенсера приподняли край майки Аарона, поглаживая его голую кожу, а губы переместились на его шею. Аарон позволил себе запрокинуть голову. Не чувствуя, как тянет кожу из-за шрамов, он наконец понял, что это сон. Вес этого сокрушительного разочарования удивил Аарона. Он бы подумал, что даже во сне избавление от повреждённой кожи будет причиной для радости, но это означало, что он со Спенсером не по-настоящему.

Прильнув для поцелуя, зная, что он в безопасности в этом сне, со Спенсером, Аарон воспользовался этой уникальной возможностью разыграть все свои сознательные и даже скрытые фантазии. Едва достигнув шестнадцатилетнего возраста, когда изменилась его жизнь, Аарон только начинал свыкаться со своей ориентацией. У него никогда не было ни с кем никаких отношений, не говоря уже о поцелуях или прикосновениях другого парня. Он фантазировал об этом, практически постоянно, как и любой другой парень его возраста, но та ужасающая ночь забрала у него даже эти фантазии. Когда бы Аарон ни думал о другом парне после того случая, мысли сводились только к боли и стыду.

Аарон практически чувствовал, как мягкие и нежные губы Спенсера раскрываются и закрываются в беззвучном ритме, пока тот оставлял лёгкие поцелуи на его груди. Опустив взгляд, Аарон увидел непослушную копну каштановых кудрей, красиво контрастирующих с его собственной бледной кожей, которая, к его болезненному удовольствию, была гладкой, а не в шрамах. Аарон выгнул спину, молча умоляя о прикосновениях. Во сне он мог быть человеком, которого Спенсер заслужил, целым и красивым. Тёплые, чувственные губы Спенсера сомкнулись на соске Аарона, облизывая и посасывая, и в этот момент Аарон отчаянно захотел любви Спенсера и почувствовал, как срывается низкий, прерывистый стон.

Пальцы Аарона запутались в волосах Спенсера, когда губы парня опустились ниже, и мышцы пресса Аарона напряглись от этого внимания. Притянув Спенсера обратно к себе, он обнаружил, что они оба обнажены.

Он проснулся в поту.

***

— Аарон, ты сегодня как будто отвлечён, какой-то нервный. Хочешь о чём-то поговорить? Что-то случилось?

Аарон заёрзал на кресле, ему было неудобно вспоминать сон перед отцом Спенсера, и он был невероятно рад, что сам Спенсер готовится к экзаменам в другой комнате.

Доктор Томас мягко надавил.

— Я хочу тебе помочь. Для этого тебе нужно быть способным довериться мне. Я не стану давить. Это не мой метод. Если заставлять тебя говорить о том, что ты не хочешь рассказывать, это только приведёт к неприязни и отдалит нас, а это не поможет.

— Мне... мне ночью приснился сон. Это... сбило с толку, — выпалил Аарон.

— Это был сон о нападении?

Аарон покачал головой и опустил взгляд на свои колени.

— Он был... эротическим.

— Аарон, здесь нечего стыдиться. Я не планировал говорить на эту тему, пока тебе не станет комфортнее со мной, но не хочу, чтобы тебя это расстраивало, — мгновение доктор задумчиво смотрел на Аарона, будто осторожно формулируя следующий вопрос.

— Аарон, я знаю, что это очень личный вопрос, но мне нужно это знать, чтобы помочь тебе.

— Я отвечу вам, если смогу, — предложил Аарон.

— У тебя были какие—либо эротические фантазии со времён нападения?

Аарон быстро покачал головой.

— Это был первый раз, когда тебе приснился такой сон? — спросил доктор Томас, очень мягким голосом.

— Нет, был ещё один, но там был просто... просто поцелуй.

— Многие люди, которые подверглись нападению, особенно такому жестокому, отстраняются от секса, даже боятся думать об этом, потому что считают, что это означает, что они хотят повторения нападения. Я не собираюсь пытаться опровергнуть эти страхи, потому что для тебя они очень реальны.

После этого Аарон поднял взгляд, удивившись. Другие терапевты говорили ему, что нет причин бояться; всё уже закончилось. Ни один из них не говорил ему, что нормально чувствовать то, что он чувствует. Что нормально бояться.

— Я задам тебе ещё несколько вопросов, чтобы получше понять.

— Хорошо.

— Это был сон о ком-то, кого ты знаешь?

Всё лицо Аарона ярко покраснело, от линии волос до шеи. Учитывая его обычно бледную кожу, казалось, что его лицо светится. Аарон понятия не имел, как объяснить своему доктору, что эти эротические сны были о его сыне.

— Да, — прошептал Аарон.

— О ком-то, с кем ты близок?

Он кивнул.

— А теперь, опять же, этот вопрос фундаментальный. Нет правильных или неправильных ответов, никакого осуждения. Всё, что ты мне скажешь на этих приёмах, строго конфиденциально, если только мне не покажется, что ты в опасности.

«О боже, он уже знает», — подумал Аарон.

— Тебе снился мужчина или женщина?

После этого Аарон встал и подошёл к окну.

— Парень, — ровно произнёс Аарон, не разворачиваясь. Ему нравились огромные газоны семьи Томас и цветы, которые всё ещё виднелись даже сейчас, переплетаясь с другой зеленью. Здесь было спокойно и мирно, в отличие от дома Аарона, где соседи находились всего в нескольких метрах, и повсюду ходили братья.

— Тебя влекло к мужчине в твоём сне?

— Да.

— Тебя привлекают мужчины в целом?

Аарон не мог остановить беспомощные слёзы, которые собирались на его глазах. Тихо разговаривая с деревьями на улице, а не с терапевтом, который сидел и ждал его ответа, он произнёс:

— Я понял это примерно за год до нападения, — Аарон заметил, что ни он, ни доктор Томас никогда не называли вещи своими именами и не использовали термин «изнасилование». Это всегда было «нападение» или «преступление». — Поэтому они выбрали меня; они каким-то образом поняли. Может, дело было в моей походе или в какой-то другой манерности, которая показалась им женоподобной. Из-за того, что я гей, Джульетта потеряла свою жизнь.

— На самом деле, я не думаю, что это правда, — тихо сказал доктор Томас, и Аарон отвернулся от окна.

— Что вы имеете в виду? — спросил он, подходя к стулу перед мужчиной.

— Я проводил много исследований, читал сотни дел о жестоких изнасилованиях, потому что специализируюсь на помощи в лечении жертв такого вида нападений. По статистике, подавляющее большинство групповых изнасилований мужчины и женщины происходит с парами. Я практически уверен, что тебя и твою подругу выбрали потому, что та группа людей подумала, что вы пара. Изнасилование связано не совсем с сексом; оно связано с властью и унижением. Они ощущали власть, нападая на тебя перед девушкой, которую считали твоей, и причиняя ей боль перед тобой, когда ты был не в силах их остановить.