– Спрячь «пушку», придурочная! – завопил он, бросил монтировку в сторону и поднял руки над головой. – Пошутил я!

– Вот и я хочу пошутить, – спокойно ответила я и тут же скомандовала резко и отрывисто: – Лицом к машине! Руки на капот! Ноги шире!

В такие позы ставят преступников при задержании, это я не раз видела – и в «Дежурной части» на РТР, и в нашей арбатовской криминальной хронике, да и в кино тоже не раз... А что же там дальше-то делают? Ах да – обыскивают! Так-так...

Я ткнула стволом пистолета куда-то в его толстую задницу и, угрожающе понизив голос, процедила фразу, которую совсем недавно слышала в каком-то голливудском полицейском боевике:

– Если ты, козел, вздумаешь пошевелиться без моего разрешения, я прострелю тебе твои паршивые яйца и тебе больше незачем будет смотреть на женщин...

Вспомнив, в какой из своих карманов он сунул мои деньги, я вытащила двести долларов и положила в сумочку, какую-то российскую бумажную мелочь я засунула ему обратно в карман. Убедившись, что оружия в карманах у него нет, я скомандовала:

– Быстро за руль! И поехали, урод! Мне утром в Москве надо быть...

Он с готовностью бросился в кабину. Я уселась на свое место. Машина вновь рванула по ночному шоссе, и первое время мне казалось, что даже мотор гудит как-то нервно, словно передавая состояние водителя. А может быть, это я сама нервничала...

Минут десять он сидел молча, переваривая инцидент, потом начал смеяться, поглядывая в мою сторону. Мне было не до смеха, с одной стороны, а с другой – я не хотела никакого с ним компромисса, настолько противна мне была его рожа. Но он упорно смеялся, давая понять, что смеется над самим собой. Меня его смех раздражал, я не хотела с ним разговаривать, видеть, слышать...

Я его терпела только в силу необходимости. Если бы это было возможно, я с удовольствием выкинула бы его из кабины и поехала дальше одна. Но при первой же проверке я погорела бы так, что уже не выкарабкаться. Пусть уж везет, ну его к чертям собачьим! Только пусть помалкивает. Мне нужно было попрочнее закрепить столь стихийно сложившееся распределение ролей между нами.

– Где это ты стрелять так выучилась? – спросил он меня между двумя приступами смеха.

– Когда таких вот, придурков, как ты, шлепала... – проговорила я, стараясь, чтобы за моим безразличным тоном чувствовалась откровенная угроза. – Чтобы смеялись поменьше...

Смех его резко оборвался.

«Хорошо, – подумала я. – Теперь я тебя еще разок по носу щелкну, чтобы ты ко мне не приставал...»

– Речку какую-нибудь увидишь – останови, – приказала я ему.

– Купаться, что ль, будешь? – сразу же воспользовался он поводом пообщаться.

– Нет! – отрезала я. – Штаны себе застираешь. Воняет здесь – дышать нечем!

Он надулся и замолчал. Я того и добивалась. Чтобы он оставил меня в покое. Интересно все же – за кого он меня принимает?.. А впрочем, не все ли мне равно – за кого. От него требуется одно – чтобы он довез меня до Москвы без новых приключений.

Я посмотрела в его сторону. Он сидел мрачный, обиженный и, похоже, про себя материл меня на чем свет стоит... Вот и хорошо, лишь бы не приставал с разговорами.

Через полчаса все произошедшее уже казалось мне довольно скучным, и я вновь принялась вспоминать историю, из-за которой я удалялась сейчас от Арбатова со скоростью девяносто километров в час и с такой же скоростью приближалась к Москве...

...Первое поручение, которое дал мне Лаптев, – было просто класс!

Я решила, что, если и дальше так пойдет, я готова работать у него годами. Поручение заключалось в следующем: сегодня на презентации в «Экспоцентре» познакомиться с Юрием Николаевым – президентом сотрудничающей с Лаптевым фирмы «Рампа». Его-то фотографию Лаптев мне и показывал. Говорить с ним, проинструктировал меня мой работодатель, можно о чем угодно, единственная закрытая тема – наш контакт с Лаптевым. О том, что, знакомясь с ним, я выполняю поручение, данное мне Лаптевым, Николаев ни в коем случае не должен догадаться.

«Интересно, однако, зачем это ему нужно?» – подумала я.

– Судя по выражению вашего лица, – тут же сказал Лаптев, словно читал мои мысли, – человек вы весьма любознательный, и вас уже мучает вопрос, какой смысл в том, что вы должны сделать. Чтобы во время работы вас не отвлекали посторонние мысли, введу вас в курс дела. Проблема, которую я с вашей помощью надеюсь разрешить, заключается в следующем. Сегодня вечером, после презентации, Николаев должен проводить важное совещание. В моих интересах, чтобы это совещание не состоялось. Поэтому вы должны увлечь директора «Рампы» настолько, чтобы он не смог с вами сегодня сразу расстаться, а пригласил бы вас... ну, скажем, в ресторан или ночной клуб... Задержите его около себя хотя бы до полуночи. Если вам это удастся, я буду уверен, что заседание сегодня не состоится. Большего мне от вас не нужно. А утром вы получите свой первый гонорар – сто пятьдесят долларов... У вас есть вопросы?

Лаптев смотрел на меня все с тем же обычным своим угрюмым выражением, но меня оно уже не смущало. И я сочла возможным обсудить с ним единственный вопрос, который меня в данный момент интересовал, – не ущемлены ли мои финансовые интересы? Впрочем, этот вопрос интересует меня всегда, постоянно, но особенно – при поступлении на новую работу. Я каждый раз подозреваю, что стою гораздо дороже, чем мне предлагают.

– Я хотела бы уточнить... – очень деловым, как мне, по крайней мере, показалось, тоном сказала я. – Вам не кажется, что сто пятьдесят долларов трудно считать высокой оплатой, а в тексте объявления, помнится, было написано о высокооплачиваемой работе...

– А вам не кажется, – перебил меня Лаптев, – что поход в ресторан с таким мужчиной, как Николаев, трудно считать работой?..

...Так началась моя недолгая служба у Лаптева. С ощущения праздника. Праздник начался через три часа после моего визита к Лаптеву и продолжался до следующего утра. Потому что общение с настоящим мужчиной – всегда праздник для женщины... А у меня их было не так уж и много... Я имею в виду праздников, а не мужчин – этого-то добра как раз было навалом.

...Через три часа после моего первого визита к Лаптеву я вошла в «Экспоцентр» и разыскала там главную выставочную площадку. Она оказалась заставленной всевозможным рекламным оборудованием, стендами с образцами рекламной продукции «Рампы», рекламными щитами, брандмауэрами, транспарантами, афишными тумбами и тому подобными рекламными премудростями.

К самому пятнадцатиметровому потолку поднимался огромный воздушный шар с привязанным к нему плакатом, приветствующим гостей выставки. По залу бродила разношерстная публика, которую я разделила на две большие группы: «фраки» и «джинсы». Среди строго одетых мужчин и женщин с подчеркнуто светскими манерами, соблюдение которых им было явно важнее самой выставки, я заметила и мрачного Лаптева. Другую группу составляла «джинсовая» публика, в которой без труда угадывались специалисты рекламного дела – дизайнеры, художники, рекламисты, полиграфисты и прочие бородатые юноши и плохо расчесанные девушки с кругами под глазами.

Публику я разглядывала только потому, что нужно было чем-то себя занять, пока руководство «Рампы» не начало официальной презентации. Скажу честно, меня поразило обилие журналистов. Кроме двух съемочных групп с двух конкурирующих телеканалов, между публикой суетились не менее десятка фоторепортеров. Они то и дело пытались залезть в самые труднодоступные места в поисках удобной точки съемки или удачного ракурса и создавали этим какую-то предпраздничную суматоху.

Разглядывая публику, я вдруг поймала себя на том, что невольно сравниваю присутствующих женщин с собой. Интересно, интересно, зачем это мне нужно? Наверное, оцениваю свои шансы привлечь внимание Юрия Николаева? Честное слово, я делала это бессознательно! Но раз уж я все это осознала, скажу без ложной скромности – находила эти шансы весьма и весьма высокими!