– Да, здесь хорошо, – проговорила пожилая дама. – Только вот эта штука слишком близко. Она всё время жужжит и коптит. – Она говорила о курином гриле. – А курочки аппетитные, хорошие курочки, я, пожалуй, закажу одну такую, закажу, да.

– Курочки у нас отменные. Не пожалеете. Посмотрите меню – выбирайте, не торопитесь.

Тамара Савельевна грациозно уселась на стул у задней стены и взялась за меню.

– Вам забронировать номер?

– Да. Мне надо номер на ночь.

– Чемоданы сейчас отнести?

– Нет. Пожалуй, что нет. Позже. Пускай пока постоят вот здесь. Ставьте сюда, в уголок, за мой стул, я подвинусь. Вот так, так, к стеночке, вот так, хорошо, милочка. Номер мне, будьте любезны, такой, чтобы тихо было… мне для сна нужна тишина. Вы понимаете меня? Тишина. Вы номерок придержите, но пока меня не размещайте. Пусть наберётся народ, чтобы было видно кто где, чтобы потише было.

– Понимаю, – сказала Лариса. – Выбирайте заказ, я подойду позже.

– Да, милочка, ступайте… Но! сперва, поскорее, пожалуйста, принесите мне чего-нибудь вроде морковного сока. С яблочком. Пить хочется.

– Хорошо. Только у нас морковного сока нет… но мы его сделаем! Надо будет подождать минут пять.

– Идите, идите, милочка. Делайте. – Тамара Савельевна снисходительно и вальяжно махнула на Ларису рукой, и та ушла к столикам, чтобы собрать пожелания и новые заказы, а уже потом идти на кухню или к бару. Но на первом месте, конечно, был заказ чопорной, чванливой и кичливой, короче говоря, гламурной пожилой дамы, склонной к эпатажу.

Привычная к московскому движению Тамара Савельевна Лемих, самостоятельно управляя личным автомобилем, без проблем и задержек продвигалась к своему сыну в Вологду. Там её ждал только что родившийся внучок, названный Ванечкой. Сын уехал в Вологду от фирмы, на которой работал, чтобы открыть там филиал: для наблюдения за ремонтом в помещениях, установкой и наладкой в них оборудования, для подбора персонала и прочих нужд, необходимых для запуска производства. С ним уехала и жена, которая теперь, на две недели раньше срока, разрешилась Ванечкой. Тамара Савельевна планировала подоспеть вместе с мужем к самым родам, но так как роды были преждевременными, а её муж не смог в ту же минуту оставить службу, она, не утерпев, скоро собравшись, отправилась в дальний путь одна – без опеки и защиты. Роды у невестки случились настолько неожиданно, что накануне отъезда Тамара Савельевна суетилась и нервничала, и от того толком не спала ночью. И вот, преодолев почти половину пути, пробыв за баранкой больше четырёх часов, видя близкое наступление вечера, она сочла за лучшее не преодолевать остающиеся двести пятьдесят километров в темноте. Она позвонила мужу, позвонила сыну. Известила их о своём намерении заночевать на неком постоялом дворе, в так называемой «Кольчуге», если верить вывеске. И мужчины одобрили её поступок.

Тамара Савельевна дождалась морковного сока, опустошила стакан и, оставив под присмотром Ларисы свои пожитки, удалилась в дамскую комнату. Потом она ела долго и обильно, не забывая прикладываться к отменному французскому белому вину, опорожнив целую бутылку. Прошло два часа, прежде чем Тамара Савельевна без скандала и выговоров персоналу соблаговолила попроситься в номера.

Из кухни выбрался Тамаз. Он отдувался и вытирал о фартук только что вымытые руки. Он взялся за чемоданы женщины и поволок их на второй этаж, в одну из угловых комнат, где рядом не была размещена на ночь ни одна беспокойная личность, – почтенная дама могла почивать в покое.

– Очень хорошо, голубчик, благодарю, – сказала Тамара Савельевна. – Минуточку, голубчик. – Покопавшись в сумочке, она извлекла кошель и протянула Тамазу сто рублей. – Вот, возьмите за труды.

Тамаз взял денежку без слов и закрыл за собой дверь.

Вечер был оживлённым. Из-за отсутствия Олега, на два часа раньше обычного явился Егор с распухшим носом и вздутыми костяшками пальцев на руках. Было заметно, что ему не удалось выспаться после ночной смены.

– Ты как, в порядке, – поинтересовался Тамаз. – Работать сможешь?

– Я-то в порядке. Видели бы вы их! – сказал Егор. – Вы как? Они не натворили тут делов?

– Обошлось. Пока. Только Олежек немного перепугался. Я его отпустил домой. Чуют, гадины, над кем можно поизгаляться, на кого можно надавить. Ничего, отойдёт, оклемается.

– Они не били его?

– Нет. Обошлось. Только попугали. Боюсь, что они ещё вернутся. – Тамаз вздохнул.

– Боюсь, что так, – не стал разубеждать его Егор.

– Ты их не особо потрепал? Сверх меры не обозлятся?

– Нет, мы только так – помахали кулаками. Так получилось. Моя вина. Не сдержался. Не переношу, когда всякое мерзкое, да и не мерзкое… всякий хватает за грудки, угрожает и поносит последними словами. Не выдержал, не удержался. Думаю, Тамаз Ревазович, мне надо несколько дней здесь пожить. Вы уж выделите мне комнатку, чтобы я всегда был под рукой, а то ведь из-за меня все шишки на вас повалятся. Не хотелось бы мне этого.

– Посмотрим. Может, так и сделаем. Так всем будет лучше. Чем нас больше, тем мы крепче. Ты в одиночку с ними тоже не совладаешь. Это в первый раз обошлось, но они наверняка затаили обиду. Они вернутся. И придут уже не одни. Да и подготовленными. Такие и оружием не побрезгуют.

– Оружием? Это да. Где ваше ружьё?

– В сейфе, в спальной комнате, где же ещё? Ты же знаешь. Или ты подумал, что я уже положил его поближе, чтобы сразу из-под полы дёрнуть и бах! тар-ра-рах!

– За чем же? Но мне бы код знать… на всякий случай.

– А вот этого не надо! Ни к чему. Если что, я всегда под рукой, а ружьё – под моей рукой. Я сам решу, что с ним делать.

– Но у меня-то вернее получится.

– Это так, но, подставлять тебя под убийство, я не хочу. Это только при совсем уж какой безвыходной ситуации. Нет-нет.

– Я что, по-вашему, мальчик? – Егор обиделся. – Не понимаю? С самоконтролем у меня всё в норме. Меня из органов попёрли не из-за слабеющей психики, а по физическому увечью. Не путайте, пожалуйста!

– Я это хорошо знаю, но держать его под прилавком или под кроватью, я не дам. Так и знай.

– Как хотите, – огрызнулся Егор. – Мне оно ни к чему. Я этим мерзавцам и без него навешаю кренделей столько, что мало не покажется. – Егор ушёл заниматься делами.

– Вах-вах-вах, какие мы гордые, – сказал Тамаз.

В девять часов вечера вниз спустилась Тамара Савельевна. Вид у неё был решительный. Оставив без внимания заботливое участие Ларисы, она вторглась на территорию Тамаза, на кухню. Тамара шла на приступ.

– Чем Вы кормите, господин хороший? От вашей трапезы у меня заболел живот! Вот!

Тамаз опешил. Ему ещё никто не высказывал жалоб и претензий по поводу его стряпни.

– У нас всё самое лучшее, наисвежайшее, – сказал он. – Извините, но вы, наверное, просто переели.

– Мне лучше знать, переела я или что! – вскинулась Тамара Савельевна. – А ну, давайте, показывайте, что у вас тут и как устроено, – приказала она.

У Тамаза было много работы, но он не перечил. Он послушно стал показывать свои владения.

– Вот стол, вот плита – всё всегда в чистоте. Вот посудомоечная машина – моет хорошо, а смывает моющий раствор и того лучше.

– Где Вы храните продукты?

Тамаз открыл один холодильник, затем другой:

– Здесь хранятся овощи и фрукты. Как видите, всё в самом потребном виде. А здесь – мясо и птица.

Тамара Савельевна сначала придирчиво осмотрела заполненные полки с фруктами и овощами, а потом с замороженными тушками кур и кусками мяса отменного вида.

– А вино? Напитки! Из чего, на чём вы делали мне морковный сок?

– Вы только что могли видеть превосходную морковь. Я самолично почистил её и отжал вот на этом агрегате. – Тамаз положил волосатую руку на многоцелевой, внушительных размеров, комбайн.

– Вы хотя бы моете его?

– Обязательно! Все насадки легко снимаются и моются. Внутри мы промываем водой из шланга. Видите – вот шланг. А комбайн стоит в нише, из которой вода сразу стекает в водосток.