Вера рассмеялась.

– Кончила? Можем продолжать разговор? – Спросила она у покрасневшей подруги, – да, тяжелый случай! Черт, мне даже самой захотелось! Как тебя развозит! С виду и не подумаешь! Да видела я Гришку, чего мне на него смотреть. И глаза его в кучу, как накидается до поросячьего визга, и губы, которыми слова внятно сказать не может, мычит только, и спотыкающееся тело – вот именно, что тело, которое висит на тебе, иначе падает, само не в силах себя удержать, – она снова захохотала.

– Зря ты так, – обиделась Яна, – не всегда же он такой. И мне не смешно. У человека проблемы с алкоголем, это болезнь, а ты ржешь.

– Ага, проблемы с алкоголем, с бабами, с наглостью, с работой – некогда туда ходить, успеть бы потусоваться, наклюкаться и натрахаться. Это в двадцать семь лет! Красавец! И ты права, такой он не всегда, примерно в большинстве случаев. Но он красивый, тут ничего не скажешь. Да о чём тут говорить? Ты ведь знаешь, что всё равно вернешься! Ты вон бутылку всего выпила, а уже сидишь, как на иголках, ёрзаешь на стуле – так тебе неймется к нему в постель прыгнуть! Зачем мучить себя? Правильно он тебе сказал: забудь.

– Как ты себе это представляешь, после того, что я увидела и услышала? И вообще, он сказал – назад пути нет. Вернусь к маме, схожу к врачу – пусть выпишет мне какие-нибудь таблетки.

– Во дура! Какие ещё таблетки?! Как зомби будешь от них. От этого нет таблеток. Слушай, Янка, я придумала: тебе надо куда-нибудь поехать, а? К морю, а? Как тебе идейка? Сменишь обстановку, выдохнешь, расслабишься, и на досуге, в спокойной атмосфере подумаешь, чего тебе делать дальше.

– Ага, а деньги где я возьму? У меня ведь богатого папы нет. Не у Грегора же.

– Я тебе займу. Из тех, что на ипотеку коплю. Все равно лежать им ещё долго, успеешь отдать.

– Ой, Верунь, ты серьезно? Мне бы хотелось. Да, побыть одной, прийти в себя. Мама дома же не даст покоя. А так… постараюсь осмыслить все.

– Конечно! Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Лучше покататься по берегу моря, чем сидеть на жопе и глушить свой основной инстинкт таблетками и бухлом – я заметила, у тебя тоже появляются эти проблемы… ну болезнь твоего бога. Полторы бутылки вина вот всадила, как за себя закинула, и ничего, сидишь еще. А всего-то в тебе от силы килограмм пятьдесят будет.

– Пятьдесят два. Я просто привыкла, Грегор не любит один пить, редко когда делает это.

– Дак я об этом и говорю. Скоро в одной дурке лечиться будете. Итак, мозговой штурм закончен, вино закончилось, решение найдено. Завтра организовывай, а уж я свою Янку-пьянчужку в беде не брошу, помогу, чем смогу.

Они легли спать, но Яна так и не заснула до утра. Когда она думала о Грегоре, а думала она о нём всю ночь, ей хотелось выть.

Утром Яна стояла перед дверью Грегора. Собравшись с духом, она вставила ключ в замок и нерешительно зашла в квартиру. Там была тишина. Она потихоньку прошла в свою комнату и стала собирать вещи в небольшой чемодан.

Случайно обернувшись, Яна увидела стоящего в дверях Грегора в одних плавках. Сразу опустив глаза, она продолжила молча собирать вещи.

– Всё-таки не одумалась? – Спросил он.

– Чего ты так рано встал? – Попыталась она уйти от прямого ответа, так как сама не знала – одумалась она или нет.

– Рано лёг вчера. Так что? Могу дать тебе последний шанс.

Обида снова заполнила сердце Яны. Она вспомнила вчерашние слова Веры и внезапно у неё вырвалось:

– Я пока не готова дать тебе шанс.

Грег явно не ожидал такого ответа.

– Енот, ты чё, совсем прифигела? Знаешь такое выражение: попку поднял – место потерял? Мне нравится твоя попка, но их на свете много, найду другую. А вот ты – найдёшь другого меня?

Руки Яны упали на чемодан. Не поднимая на него глаза, она ответила:

– Грегор, я просто хочу забрать некоторые вещи, которые понадобятся мне на первое время. Я не готова сейчас говорить. Я отдам тебе ключи. Остальное заберу позже, если ты не против. Мне нужно время, чтобы подготовить место для всего этого.

– Чего ты артачишься? Я понимаю, ты обиделась. Но я же сказал: я был пьян. Это случайность. Неужели нельзя просто забыть об этом?

– А с остальными нашими девочками – тоже случайность? – Вдруг подняла на него глаза Яна.

– С какими ещё девочками? – Неуверенно спросил Грег.

– Со всеми. Всё это время, Грегор. Как ты мог. Я так люблю тебя. Ты знаешь это. Как ты мог так поступать со мной?

– Что ты выдумываешь? Ты увидела неприятную сцену – ладно, я признаю, что виноват – но зачем вешать на меня все грехи мира?

– Ничего я не выдумываю. Мне сказала Юла.

Грег закусил губу.

– И ты поверила этой лживой сучке?

– Не только ей. Ты сам сказал, что у тебя очередь стоит, – как ей этого не хотелось, но слёзы сами по себе потекли по щекам, – Грегор, пожалуйста, дай мне собрать вещи и уйти. Я не хочу говорить об этом.

– Подожди.

– Чего ждать? Я шесть лет ждала. И дождалась только вчерашней сцены и откровений Юлы. Она врала? Вчера был единственный такой случай?

– Единственный. Юла врёт, – твёрдо сказал Грег.

Яна захлопнула чемодан. Встала и положила на тумбочку ключи.

– Я пойду, Грегор, – она снова опустила глаза, – позвоню, когда буду забирать остальные вещи.

Грек вошел в комнату и приблизился к Яне.

– Ты же говорила, что любишь меня. Неужели не можешь простить один маленький косяк? – Он смотрел ей прямо в лицо, но она не поднимала глаз.

– Я очень люблю тебя. Поэтому мне сейчас так больно. Но, наверное, что-то во мне не так, раз тебе не хватает моей любви. А простить… как можно простить того, кто не просит прощения?

– А если я скажу, что не хочу, чтобы ты уходила? – медленно произнес Грег.

– Это не те слова, которые я хотела бы, наконец, услышать от тебя.

– Ясно. Не те, значит, – уже другим, циничным тоном сказал он, – посмотри на меня, чего ты постоянно прячешь глаза?

Яна подняла на него налитые слезами голубые глаза, казавшиеся сейчас двумя глубокими озёрами, и сразу же утонула в его горячем взгляде. Он схватил её за скулы и стал целовать, медленно и глубоко. Она сразу громко застонала и обвила его шею. Грег расстегнул её джинсы и грубо сорвал их до колен. Затем просунул ладонь между ног, и стал ласкать пальцами. Стоны Яны сменились криками. Рука Грега намокла, и он засунул её ещё глубже. Она закинула назад голову, подставляя шею и грудь под его поцелуи, и всем телом прижималась к его ладони и телу. Он целовал и покусывал её соски, рука двигалась все быстрее. Яна непрерывно стонала и вскрикивала, гладя его плечи, спину и затылок.

И тут он внезапно резко оттолкнул её, так, что она упала на свою кровать.

– Ну ладно, иди, – спокойно сказал Грег.

Яна, задыхаясь, держась рукой за живот и подтянув к нему колени, завыла:

– Нет, пожалуйста, Грегор… иди ко мне…

– Пошла вон, я сказал.

– Я не могу… пожалуйста… прости меня… иди ко мне!

– Ах, не можешь? Даже без всяких «тех самых слов»? А я предупреждал тебя, дуру! Так вот. Последнее предупреждение. Когда вернёшься – чтобы ползла на коленях. В буквальном смысле. А я ещё подумаю тогда – брать тебя назад или нет. Не захотела по-хорошему – будет по-плохому. Усекла? – Он повернулся и вышел из комнаты.

Яна заревела навзрыд. Боль была везде – и физическая и моральная. Зазвонил телефон.

Она с трудом поднялась и махнула пальцем по экрану.

– Янка, ну как? Всё норм прошло? – Раздался бодрый голос Веры.

– Вера… пожалуйста… забери меня отсюда… я не знаю, куда мне идти… как мне идти… пожалуйста, приезжай!

– Ой, господи, Янка, что случилось? – Испуганно спросила Вера, – Гришка? Побил?

– Хуже… пожалуйста, забери… помоги… на вокзал.

– Ой, господи! Я же в магазе. Ну да ладно, закрою на часок, если что – объясню Игнатичу. Сама выйдешь, иль зайти за тобой?

– Выйду. Прямо сейчас выйду, буду ждать у подъезда.