– Тон, – оттопырила нижнюю губу Орфейя. – вот снова ты все сделал по-своему! Я недовольна!
– Как скажете, госпожа. – поклонился в ответ, скрывая кислое выражение. – Я приму любое наказание.
– Прямо-таки любое? – раздался перезвон колокольчиков.
– Все, что прикажете. – попытался сгладить момент.
Нас окружил флер безмолвия, разбавленный мерным шуршанием расчески.
– Тогда… – раздался серебристый голос. – будь всегда со мной.
– Ну нет! – вскинулся я в ответ. – Это похуже смертной казни!
– Ах ты ж! – возмутилась девушка, и веселый смех разлетелся по комнате.
Я смотрел на развернувшуюся картину. Никогда такого не было. Мы постоянно ругались и ссорились, когда были на родине. Потому бросил взгляд по сторонам и увидел, как черный туман просачивается в комнату через щель под дверью.
– Ор.. – захотел я закричать и меня вырвало из сна.
***
– Как он? – уши резанул жесткий женский голос.
– Бредит. – отозвалась другая девушка. – Нам бы связаться с церковниками…
– С ума сошла?
Я не смог удержать себя в сознании и вновь окунулся в сон.
***
В этот раз я видел комнату. Интерьер был размыт, и вдруг меня потянуло. Словно у меня нет ног или рук. Передо мной открылись двери, и впереди показалась гора золота. Вот ее я видел отчетливо. Чего тут только не было: украшения, оружие, кубки и монеты. Со всей дури я влетел в нее и…
Снова оказался в первой комнате, и вновь неведомая сила потянула меня к закрытой двери…
***
Я пришел в себя рывком. Очередной удар о горку золота позволил открыть глаза.
Я был в той комнате, которую мне выделили в борделе. Я тут же ошеломленно осмотрелся вокруг. Интерьер тот же, только на кровати, в ногах, посапывала Дора. Именно ее приставили ко мне, и тогда ночью она подхватила мое плечо.
Откинув тонкую простыню, заметил, что лежал я совсем голый. Правая нога вся перебинтована, и грудь опоясали серые полоски ткани. Бурые пятна намекали, что раны все еще кровоточат. Но… я подвигался. Очень хорошо – подвижность на месте.
Я нагнулся вперед, и боль резанула грудь. Поморщившись, толкнул сиделку.
– Эй. – сказал негромко и поразился своему хриплому голосу.
Веки девушки затрепетали в следующее мгновенье открылись. Она сонно посмотрела на меня, после чего резко вскочила. Деревяный табурет с грохотом упал на пол.
– Господин! – воскликнула Дора. – Вы пришли в себя!
– Долго я был в бреду?
– Четыре дня. – сообщила девушка, отправляясь поднимать стул. – Мы уже думали…
Я сжал челюсти. Черт-черт-черт! Это очень плохо! График и так был плотный, а теперь вообще все на волоске повисло. Я просто могу не успеть все организовать!
– Я позову госпожу. – поклонилась сиделка и пропала из комнаты.
Только дверь мягко встала на место на прощание. Скинув одеяло, поплелся к своей одежде. Вот ведь! Штаны на выброс, рубаха на тряпки. Нужно попросить новое.
В этот момент дверь распахнулась, и в комнату вошла местная мамка. Она прикрыла за собой деревянное полотно и твердым шагом подошла ближе.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила она, оглядывая меня изучающим взглядом.
Я прикрыл самое дорогое. Уверен, она все и так видела, когда меня отмывали от крови, но все же… Стыдно как-то.
– Бывало и лучше. – поморщился в ответ.
Женщина подошла к кровати и грациозно уселась на табурет. Я же стащил с ложа одеяло и накрыл себя, словно халатом, сведя края на животе и придерживая их руками.
– Мы наказали ее. – сообщила женщина.
– Ее? – удивился в ответ.
– Да. – правое крыло носа собеседницы пренебрежительно дернулось. – Одна из наших девочек подкармливала бездомных и через них сообщила в церковь о твоем местоположении. Больше она никому ничего не скажет.
– Но ведь церковь вас отвергает… – ошеломленно выдал я.
– Она нас да. – кивнула женщина. – Но многие из нас верят в Свет.
Блин. Я об этом даже не подумал. Когда я решал, где остановиться, то основывался на том, что клирики сюда даже не ходят, а тут такое… М-да.
– Мы все это время скрывали твое присутствие от работников. – сообщила мамка. – Сейчас доктор освободится и осмотрит тебя. Если все нормально, то…
– Я покину вас тут же. – кивнул твердо, понимая, к чему ведет собеседница.
– Надеюсь, ты не в обиде. – поднялась со своего места женщина.
– Ни в коем разе. – выполнил легкий поклон. – Только…
– Только? – приподняла бровь мамка.
– Мне бы одежду. – отвел взгляд в сторону.
Собеседница кивнула и покинула комнату. Не прошло и пары минут, в нее вошла Дора и передала новые вещи, отводя взгляд в сторону.
– Что не так? – бросил я, поворачиваясь спиной и натягивая штаны.
– Мы приютили Вас, а теперь… – негромко сообщила девушка.
Накинув рубаху, повернулся и улыбнулся, надеюсь, подбадривающе.
– Все нормально. – отозвался и присел на кровать, чтобы намотать портянки.
Боль периодически напоминала о ранах, но как-то несмело, скромно. Стоило закончить наряжаться, поднялся и поправил рубаху.
– Веди, красавица. – скомандовал я и устремился следом за служанкой.
Мы вынырнули из комнаты и пошли к той двери, где был местный госпиталь.
Дора приоткрыла ее и указала войти.
Я смело шагнул в помещение и сразу же осмотрелся.
Пяток кроватей были расставлены у дальней стены, оставляя проход в метр. Украшений никаких, только окно между второй и третьей кроватью. Сейчас они пустовали, кроме самой дальней. На ней, укрытая одеялом до пояса, сидела девушка. На ней была легкая рубаха. И я бы сказал, что она была очень симпатичной, но…
Каштановые волосы были собраны на затылке, острый нос, пухлые губы и лицо, усыпанное бело-прозрачными точками. Рядом с ней сидел невысокий мужчина с носом-картошкой, и побитой оспой лицом. Сейчас его взгляд был собран, и он подавал ей деревянную ложку с каким-то порошком, держа вторую ладонь под столовым прибором.
Девушка открыла рот, принимая лекарство. После чего лекарь глянул на меня, а следом и на стену за своей спиной. Я прошел туда и прислонился, ожидая своей очереди.
Врач полез в сумку и достал какой-то пузырек. Сразу после этого в ту же самую ложку вылил содержимое. Серебристая жидкость качнулась в приборе, и мои глаза полезли на лоб.
Больная подалась чуть вперед, открывая рот.
– Стойте! – выпалил я, срываясь с места.
Движение рукой и ртуть – а это была именно она – улетела в стену, после чего стекла по ней на пол.
– Вы что творите? – возмутился я. – Это же яд!
На шум вбежала мамка. Видимо, она ждала меня за дверью. Женщина бросила свой вопросительный взгляд на местного шарлатана, на что он, тяжело вздохнув, полез в свою сумку.
– Парень, – сказал устало лекарь густым баритоном. – всё – яд, всё – лекарство, то и другое определяет доза.
За это время ко мне подошла возмущенная мамка и одарила злым взглядом.
– Выведите его. – добавил врач. – Я осмотрю парня позже.
– Да-да. – уверила шарлатана глава и, схватив меня за руку, потащила наружу.
– И еще, – вдогонку добавил специалист. – сумма увеличится на один серебряный.
– Конечно-конечно. – пропела женщина и мы оказались в коридоре, где она тут же прошипела. – Ты что творишь?
Ошеломленно глядя в глаза, наполненные неприкрытой злостью, я пытался найти логическое объяснение происходящему и… не находил.
– Но ведь это яд. – сказал потеряно. – Он убьет ее.
– Он вылечит ее от недуга. – продолжала притворяться змеей собеседница. – Ты думаешь она такая первая?
Меня с детства учили, что ртуть – это очень опасно. Особенно ее пары. А что будет если этот металл проглотить? Хорошо если потом выйдет естественным путем, а если нет? Кто вообще додумался лечить этим болезни?
– Меня не нужно осматривать. – заключил я. – Вы же не против, если я пойду?
– Ты взрослый мальчик. – обозначила свою зону ответственности мамка и, как ей казалось, незаметно облегченно выдохнула.
