Но преследования были только одной причиной. Не меньшую роль сыграло желание повысить популярность Церкви и обрести большее влияние, что и привело к пренебрежению Законом Божьим, завершившемуся вскоре прямым отступничеством.

Церковь быстро разглядела преимущества, которые сулило ей соглашательство с язычеством. Почему бы, в таком случае, не привнести в Церковь некоторые популярные языческие обычаи? Ведь подобное слияние даст язычникам возможность почувствовать себя в Церкви как дома. Почему бы не перенять какой-либо языческий праздник? Тогда язычники будут праздновать его в лоне христианства!

Первый день недели почитался солнцепоклонниками веками. Именно в этот день они наиболее восторженно проявляли свое преклонение перед солнцем. Почему бы не ввести воскресенье в церковный обычай — а заодно и язычников обрести для Церкви?

Так началось постепенное размывание чистоты Церкви, размывание, растянувшееся на столетия.

Чтобы проследить развитие отступничества, нам неизбежно придется обратиться к сочинениям отцов Церкви, часто цитируемым в поддержку обычая соблюдать воскресенье. Надо сказать, что их сочинения в оригинале представляют собой довольно утомительное чтение. Поэтому немногие утруждают себя обращением к оригинальным источникам; обычно довольствуются цитированием не из первых рук. Поэтому часто оказывается, что отцы Церкви в действительности не говорили того, что им приписывают. Однако мы должны помнить, что каковы бы ни были их высказывания, авторы говорят только от своего имени. Их писания ни в каком смысле не были богодухновенными. Они просто отражают деятельность раннехристианской Церкви, но отнюдь не являются ее священным авторитетом. Их писания дают частичное представление об этапах отступничества, а также указывают на то, что в течение многих столетий христиане продолжали соблюдать субботу.

И вот что знаменательно. Ни один церковный писатель первых трех веков по Р. X. не приписывал обычай соблюдать воскресенье Христу или апостолам. Послушайте, что говорит Огаст Ниндер, крупнейший историк христианства:

«Празднование воскресенья, как и все остальные праздники, всегда было исключительно человеческим установлением, и в намерения апостолов отнюдь не входило освятить воскресенье своим священным авторитетом; отнюдь не они и не первоапостольская Церковь перенесли законы субботы на воскресенье. Примерно к концу второго столетия начинает проявляться ложное усердие в этом отношении; люди, по-видимому, стали считать, что трудиться в воскресенье грешно» (История христианской религии и Церкви, с. 186).

В начале четвертого века римский император Константин, тогда еще язычник, издал закон, по которому государственные учреждения, суды и мастерские ремесленников не должны были работать в первый день недели — «священный день солнца». В том же столетии Лаодикийский собор выразил предпочтение воскресенью, что зафиксировано в Каноне 29:

«Христиане не должны соблюдать иудейские обычаи и оставаться в праздности в субботу, но должны в этот день работать; а день Господень они должны чтить особо и, поскольку они христиане, по возможности в этот день не работать. Если, однако, обнаружится, что они следуют иудейскому закону, они будут отвержены Христом».

Вы заметили, что воскресенье упоминается здесь как «день Господень». Некоторые считали, что слова Иоанна о видении в «день Господень» (Откр. 1:10) — это доказательство того, что соблюдение воскресенья восходит к его времени. Данный вывод ничем не подкреплен, ибо Иоанн явно подразумевал субботу.

Выражение «день Господень» никогда не применялось христианами по отношению к воскресенью вплоть до сравнительно позднего времени. Первые достоверные упоминания воскресенья как «дня Господня» встречаются только в самом конце II в. по Р. X.

Сначала это отклонение от истины было почти незаметным. Это не свершилось в одну ночь и не было узаконено каким-либо определенным декретом. Воскресенье первоначально было введено даже не как день богослужения, а как светский выходной день. Несколько столетий христиане соблюдали оба этих дня — субботу как таковую и воскресенье как выходной день. Но по мере проникновения в Церковь язычества воскресенье все больше и больше выдвигалось на первый план, а суббота оттеснялась.

Имейте в виду, что в эту эпоху Священное Писание не было доступно каждому человеку, как в наши дни. Учение передавалось устно, так что многие миряне с большим трудом могли уловить разницу между Писанием и традицией.

И традиция все больше и больше превращалась в авторитет. Стоит ли после этого удивляться, что такое поразительное изменение христианских обычаев, не будучи даже серьезно оспоренным, пережило столетия и стало почти повсеместно признанным?

Наступило темное средневековье — долгие века сокрытия истины от людей. Поколения приходили и уходили, но лишь немногие узнавали истину, как она представлена в учении апостолов. Священное Писание было доступно только состоятельным гражданам, хранилось оно в затхлых библиотеках или приковывалось цепями к монастырским стенам.

Затем настал час Мартина Лютера и Реформации. Долго скрываемые истины были открыты заново — одна за другой. Были заложены определенные основы, намечены определенные линии.

Видите ли, традицию вознесли на уровень с Писанием и даже выше. Поэтому, когда Лютер сказал: «Библия и только Библия — вот мерило нашей веры и обычаев», он произвел переворот в образе мышления многих людей своего времени.

Здесь, пожалуй, уместно будет пояснить, что мы понимаем под традицией. Традиция есть совокупность постановлений, документов, линии поведения и толкований Церкви, то есть ее высказываний, касающихся как богословских, так и нравственных ценностей.

Итак, продолжаем. Вскоре состоялся Тридентский собор. В истории Церкви не было более важного собора. Он начался в 1545 году и заседал с перерывами почти восемнадцать лет. Перед ним стоял следующий вопрос: можно ли успешно защитить церковную традицию от заразительного примера Реформации, которая стояла за Библию и только за Библию? Это был вопрос о власти. Он обсуждался годами. Собор пытался отыскать логические аргументы для осуждения протестантского принципа руководствоваться в вопросах веры только Библией. Многие влиятельные голоса ставили традицию выше Писания. «Традиция, а не Писание, — говорит Лессинг, — является камнем, на котором построена Церковь Иисуса Христа» (А. Нампон. Католическая доктрина, установленная Тридентским собором, с. 157).

Однако значительная часть собора настойчиво отстаивала мнение, согласно которому Церковь должна исходить исключительно из Писания. И дебаты продолжались. Ход событий изменила наконец речь архиепископа Реджийского, предоставившего необходимый аргумент в пользу традиции. Он заявил, что традиция должна быть поставлена выше Писания, поскольку Церковь заменила субботу воскресеньем только авторитетом традиции.

Вопрос был окончательно решен. Но вы понимаете, как он был решен? Вам понятен аргумент, с помощью которого была одержана победа и который в борьбе Церкви с библейской платформой протестантизма окончательно решил вопрос в пользу Церкви?

Обратите внимание, как д-р X. Дж. Хольцман в своей книге «Канон и традиция» охарактеризовал речь, предрешившую исход собора:

«Наконец на последнем заседании 18 января 1562 года все сомнения были отброшены: архиепископ Реджио произнес речь, в которой открыто заявил, что традиция стоит выше Писания. Следовательно, авторитет Церкви не зависит от авторитета Писания, ибо Церковь заменила… субботу воскресеньем не по заповедям Христа, а своей собственной санкцией» (с. 263).

Что принесло победу, когда все были охвачены сомнениями? Тот факт, что Церковь изъяла из Закона Божьего одну из заповедей, основываясь на авторитете традиции!

Нам удалось выяснить, что произошло с субботой? Несомненно. А теперь послушайте, что сказано в «Аугсбургском исповедании», изданном в 1530 году: