А теперь послушайте дальше. Если жизнь, как утверждают эволюционисты, зародилась в океане, то мы имели бы весьма древний океан. Но что, если океану нет даже миллиарда лет? Что, если удастся доказать, что океан относительно молод, что ему, скажем, не более 10 000 лет. Что тогда?

Эволюционисты говорят, что в течение примерно миллиарда лет — пока совершалась эволюция — уровень солености океана оставался почти одинаковым.

С другой стороны, креационисты считают, что временные рамки существования океана не превышают десяти тысяч лет. Книга Бытие повествует о том, что первоначально земля была скрыта водой (Быт. 1:2). Но Бог образовал океанский бассейн, собрав все воды вместе и позволив появиться суше (Быт. 1:9). Во времена Ноя произошел всемирный потоп, и океан снова покрыл всю землю. После потопа океан вернулся в границы ныне существующих бассейнов.

Две точки зрения, далекие друг от друга. Но что говорит сам океан? Каковы свидетельские показания морей?

Тщательное изучение уровней эрозии и осадочных слоев — мы не будем вдаваться в детали — оборачивается фактами, которые наверняка вас удивят. Например, в океан ежегодно выносится 27,5 миллиарда тонн твердых осадков. (Чтобы сделать эту цифру более понятной, представим, что восемьдесят железнодорожных вагонов с осадочными породами каждую секунду разгружаются в океан.) Большинство геологов-эволюционистов признают, что это приблизительно верная цифра. Поэтому спросим, сколько времени понадобилось бы для размывания существующих материков, если бы скорость эрозии была постоянной? Опуская вычисления, скажем, что материки обнажались бы со скоростью, которая стерла бы их с лица земли всего за 50 миллионов лет! Однако геологи-эволюционисты уверены, что материки существуют по меньшей мере миллиард лет. Обдумайте это. За миллиард лет наши материки размылись бы более двадцати раз! Но они находятся там, где и находились, и непохоже, что их смывало до основания хотя бы однажды!

Я больше не буду утомлять вас цифрами. Скажу только, что свидетельства океана поставят эволюционистов в неловкое положение. Как морская чайка и дрозд, как вся природа, так и океан протестуют и говорят решительное «нет!».

Так удивительно ли, что все возрастающее число ученых-эволюционистов пересматривают свои позиции?

Я процитирую вам, что написал в издании «Почта субботним вечером» в сентябре 1977 года Айзек Азимов по поводу исследований ДНК: «Эволюция всегда действовала вслепую, будучи зависимой от каких угодно случайно происшедших мутаций и каких угодно внешних условий, способствовавших более успешному протеканию одних мутаций по сравнению с другими («естественный отбор»). Люди, однако, могут поставить на место случая разумное управление. В сущности, ученые сами могут осуществлять мутации и даже программировать определенные мутации, решая, какие из них заслуживают право на жизнь».

Что вы об этом думаете? Не готовы ли ученые признать, что немного разумного руководства не помешало бы, что разумное руководство лучше, чем случайность? Почему бы с самого начала не обратиться к Книге Бытие и не поверить, что в начале Господь Своим разумным руководством, посредством произнесения слова сотворил небо и землю? Разве это не лучше верования в то, что жизнь, лишенная разумного руководства, могла возникнуть из неживой материи?

Да, теория эволюции играет в придуманную Анной игру. У нее есть ответ, который ей нравится, но она не может найти для него подходящего вопроса. Неудивительно, что многие здравомыслящие люди, в том числе и ученые, устали от этой игры!

Можно пригласить вас в древнюю Палестину, по земле которой когда-то ходил Иисус?

Если вы отправитесь из Иерусалима в Иерихон, то живо убедитесь, что путь туда лежит только в одном направлении — вниз. Эти города находятся на расстоянии всего тридцати километров друг от друга, но Иерусалим стоит на вершине горы, на высоте 750 метров над уровнем моря, а Иерихон лежит в Иорданской низменности, на 240 метров ниже уровня моря. На таком небольшом расстоянии перепад высот составляет около километра!

Иерихонская дорога — не из тех, по которым захочется ходить каждый день. Такой же она была и во времена Христа. Я бывал там несколько раз. Для облегчения спуска и подъема дорога устроена серпантином. И эти извилистые повороты, горы и обрывы по обеим сторонам дороги представляют собой удобное укрытие для разбойников.

Однажды Иисус рассказал историю о человеке, который спускался из Иерусалима в Иерихон. Теперь вы понимаете, почему Иисус употребил это слово.

Так вот, спускаясь по этой предательской дороге, путник должен был миновать часть Иудейской пустыни. Тропа проходила по мрачному скалистому ущелью, кишащему разбойниками. Они напали на путника, обобрали его до нитки, избили и оставили умирать у обочины.

Что же будет с этим несчастным? Кто позаботится об истекающем кровью человеке? Само небо замерло в ожидании.

Первым мимо прошел священник, едва удостоив раненого равнодушным взглядом. Затем подошел левит. Из любопытства он остановился посмотреть, что здесь произошло. Он знал, как ему следовало поступить, но не захотел утомлять себя — лучше бы он не ходил сегодня по этой дороге. Левит убеждал себя, что беда, случившаяся с этим человеком, не имеет к нему отношения. И потом, вдруг это самарянин?

А по дороге как раз шел один из этих ненавистных самарян. Он не стал задаваться вопросом, иудей ранен или язычник, он не подумал о том, что подвергает себя опасности, задерживаясь в этом пустынном месте. Человек оказался в беде — вот что главное.

Самарянин снял с себя плащ и накрыл пострадавшего; как умел, оказал ему первую помощь и накормил; посадил на своего осла и медленно тронулся в путь, чтобы не причинить раненому новых страданий; привез его в гостиницу и ухаживал за ним в продолжение ночи.

Наутро, заметив, что больному стало намного лучше, самарянин препоручил его заботам хозяина гостиницы, заплатил за постой, пообещав оплатить все дополнительные издержки в следующий раз.

Вот такая история. А как поступили бы «вы, случись вам проходить по той дороге?

Любовь — это не то, о чем говорят. Любовь — это то, что мы делаем. Мы оцениваем любовь Господа к нам, глядя на Голгофу. А Господь оценивает нашу любовь к Нему, глядя на Иерихонскую дорогу!

Он смотрит на Иерихонскую дорогу. И если ни Он, ни Его ангелы не заметят никаких следов нашего пребывания там и не увидят, что мы хотя бы раз проявили участие к ближнему, осушили хотя бы одну слезинку и утешили хотя бы одну душу, если вместо Иерихонской дороги мы выбираем скоростное шоссе, недосягаемое для нужд мира, то как сможет Господь или человек сказать, что мы вообще любили?

Любовь — это наши поступки. Христианская жизнь — это не безмятежное странствие на небеса. Вы и я, хотим мы того или нет, втянуты в великое противостояние добра и зла. Поэтому недопустимо отсиживаться в безопасном месте, наблюдая, как Господь сражается с сатаной!

С самого начала этого противостояния Господь Иисус хочет использовать нас как вещественное доказательство Своей способности преображать жизнь людей. Какого рода свидетельством и вещественным доказательством предстаем мы сегодня? Неудивительно, что ангелы проливают слезы, видя нашу неспособность к состраданию! Неудивительно, что Небо в ужасе от нашего равнодушия!

Кто из нас заботливо прислушивается к сбивчивому сердечному ритму страдания? Кто останавливается, чтобы нащупать затухающий пульс надежды и излечить израненные души? Для этого не требуются необыкновенные снадобья, нужны необыкновенные люди. Скорбь мира — это скорбь Иисуса, и мы обязаны разделить эту скорбь.

Страшно подумать, что, избегая ходить по Иерихонской дороге, мы в то же время смеем надеяться попасть на небо. Величайшее заблуждение — довольствоваться своими учеными степенями, в то время как сердце так и осталось непросвещенным.