– Первая – на следующем уроке контрольная, а я не готова от слова «совсем».

– Допустим, а вторая? Чего замолчала?

– Вторая более личная.

– О таком не говорят или что?

– Анна, не заводись, я не просто так сбежала с уроков. Я же не знала, что кого-то отправят вместе со мной.

– А я и не завожусь, мне просто, черт возьми, интересно, что такого могло случиться? Дело явно не в контрольной. Она скорее для отвода глаз или, как говорит моя мама, – «сплошная профанация».

– Ну ладно, скажу… Только это между нами! Все дело в Эрике Кристенсене.

– В этом клоуне? Который, кроме дурацких приколов, ни на что больше не способен?

– Да, именно так.

– И при чем здесь этот придурок?

– Помнишь историю, когда девочки из старших классов лезвием от бритвы пытались свести татуировку?

– Помню, их обеих увезли тогда в психушку. А как это связано?

– Как ты знаешь, мой отец довольно… строгий, за словом в карман не лезет… Затрещину от него получить вообще не проблема. Но у него тоже есть татухи. Когда-то по молодости он общался с «плохими парнями», я толком не знаю, что там было, но… ты понимаешь…

– Проблемы с законом?

– Ну… типа того, – неохотно ответила Кари. – Так вот, с тех пор он весь в каких-то дурацких татуировках… Однажды Эрик увидел его в нашем магазине, папа что-то разгружал и снял майку. Ну вот, этот придурок Кристенсен разглядел его татухи, нашел в школьном журнале телефон, позвонил и предложил снять лезвием от болгарки его татуировки. И ржал в трубку как сумасшедший.

– Что за бред! – Анна была поражена глупостью одноклассника.

– Так и есть! Отец завелся и пытался вытрясти из меня имя этого приколиста. Я знала, что это Эрик, слышала, как он хвастался своим дружкам, но отцу сказала, что не знаю. Папаша здорово разозлился, даже отвесил мне несколько подзатыльников.

– Так, а почему ты не сказала? Пусть бы с ним разобрался. Глядишь, этот идиот бы успокоился… Я про Кристенсена! – спохватилась Анна.

– Потому что я боялась, что одним подзатыльником дело не обойдется, понимаешь! – Кари помрачнела. – Отец… он… Ну как бы это сказать… не совсем адекватный, когда разозлится. От него всякого можно ждать. Теряет контроль. Честно? Я просто испугалась, что папашу опять упекут.

– Кошмар! А дальше что было?

– Я решила сама разобраться. Папаша просто из берегов вышел, вопил как потерпевший, даже дрался. У меня руки чесались отомстить этому гаду Кристенсену. Я нажаловалась завучу, что он лазает девочкам под юбки. Вызывали его родителей, и были разборки. Я решила, пусть и его предки устроят Эрику «сладкую» жизнь, какую мне устроил папаша! Кристенсен, естественно, орал, что ничего такого не делал, но на столе директора лежала анонимка, и отмахнуться нее было не так-то просто.

– А почему анонимка?

– Ну не могла же я подписаться своим именем! Этот придурок прибил бы меня!

– Умно.

– Я тоже так думала. И эффект был, Эрик притих и больше не «прикалывался». А сегодня как-то странно на меня смотрел весь день. Мне это не понравилось, по-моему, он что-то заподозрил… Короче, я решила сбежать пораньше, чтобы с ним не сталкиваться. Надеюсь, за выходные он успокоится.

– Ты не думала после школы заняться борьбой с преступностью, а?

– Нет уж, спасибо, оставлю это вам, мисс Ральфс.

– Эй! Девочки! – раздался мальчишечий голос позади.

Они обернулись и увидели приближающегося Эрика Кристенсена.

– Я смотрю, тебе, Кари, стало лучше, раз вы тут хихикаете посреди улицы.

– Чего тебе надо, Кристенсен? Анна помогает мне дойти до дома.

– Я тоже могу помочь.

– Не надо, мы уже почти пришли.

– Вы еще даже до парка не дошли. Твой дом дальше! И хватит притворяться, ничего у тебя не болит. Короче, я знаю, что ты злишься из-за того, что я немножко потроллил твоего старика. Предлагаю оставить все разногласия в прошлом. Оба получили. Поигрались, и хватит.

Анна была удивлена не меньше Кари тем, что Кристенсен оказался способен принять здравое решение.

– Я подумаю, – сказала Кари.

– А пока думаешь, раз уж мы все ушли с уроков, предлагаю в парке поиграть в прятки.

Анна и Кари переглянулись.

– В принципе, можно, час до окончания уроков еще есть, – пожала плечами Кари.

– Я, пожалуй, с вами, – сказала Анна.

– Отлично! Тогда пойдемте, – приободренный, Кристенсен заулыбался.

В городском парке, больше похожем на лес с вековыми деревьями, встретить кого-нибудь можно было в любое время суток. Веселые студенческие компании являлись под вечер, чтобы расположиться на «пенсионерских» лавочках, а собачники разгуливали по аллеям, сменив мамаш с колясками. Однако сегодня парк был на удивление безлюден. Ребята прошли по тропинке в густую чащу. Детские качели, песочницы и площадки для игр остались позади. Кругом были только мощные стволы деревьев.

– Кто первый водит? – спросил Кристенсен.

– Давайте на «камень, ножницы, бумага», – предложила Анна.

Анна и Кари показали ножницы, а Кристенсен – бумагу.

– Хорошо, я вожу, но только до десяти! – Эрик нехотя начал считать: – Раз. Два. Три…

Анна побежала вниз по склону и спряталась в детском игровом домике, а Кари спряталась недалеко от Кристенсена за старым необъятным дубом.

– Я иду искать! – раздался возглас Эрика, и девочки притаились.

Анна, кроме шелеста листвы, не слышала ничего. Ни шагов, ни голосов. Лишь где-то вдали мелькнули силуэты гуляющих людей, вскоре исчезнувшие в тени дубравы. Она попыталась разглядеть, кто же там ходит? Но подкрался Кристенсен и напугал ее почти до потери сознания.

– Дурак, зачем так пугать?! – вскрикнула девочка.

– Для пущего эффекта, чтобы не расслаблялась! – рассмеялся Эрик.

Потом они вместе нашли Кари и снова начали выбирать ведущего. Анна и Кристенсен показали камень, а Кари – ножницы.

– Хорошо, начинаю считать. Кто не спрятался, я не виновата! Раз. Два. Три…

В этот раз Анна решила спрятаться за холмом. Когда девочка поднималась по тропинке, она услышала глухой звук от падения чего-то тяжелого. Анна поспешила назад и увидела, что Кари лежит возле бетонной площадки с люком. Вокруг головы девочки скопилась лужица крови, Кари была без сознания. Рядом стоял бледный Кристенсен, он с ужасом смотрел на лежащую Кари.

– Кари! Кари, что с тобой? – Анна бросилась к однокласснице, но вовремя вспомнила, что трогать ее до приезда скорой нельзя. – Господи, Кари… Ты жива?

Неожиданно Анна заметила, что шнурки кроссовок Кари связаны между собой.

– Кристенсен! Что здесь произошло? Это ты сделал, да? Хотел в очередной раз приколоться?

– Я… не знаю… как так вышло… Я не хотел… Она сама повернулась к люку…

– Черт побери, Кристенсен! По-моему, она не дышит! Что стоишь как столб! Вызывай скорую!

Мальчик растерянно похлопал себя по карманам.

– Я… Я не знаю, я, кажется, забыл телефон…

Анна готова была закричать от отчаянья. Ее телефон разрядился еще утром. «Почему, ну почему я его не поставила вечером на зарядку?» – корила себя девочка.

– Слушай, Эрик. Оставайся с ней, а я побегу в школу, позову кого-нибудь!

– Я… не знаю… как так вышло… Я не хотел… Она сама повернулась к люку…

Анна поняла, что Эрик в шоке, и, махнув на него рукой, побежала в школу. Она ворвалась в класс и, едва переведя дыхание, рассказала о случившемся.

Учительница вызвала в парк скорую помощь, а сама побежала вместе с Анной на место происшествия.

Когда они добрались, то увидели только кровавую лужицу у злополучного люка. Дети пропали.

Вызвали полицию. Анна рассказала все в мельчайших подробностях. Вскоре примчались взволнованные Мэгги и Реджи. Анна была рада их увидеть, как никогда раньше. Она еще раз рассказала всю историю, но только уже родителям, после чего Мэгги взяла дело под свой контроль.

Первые улики появились довольно быстро. Поверхность холма недавно разрыхлили, чтобы засеять травой, поэтому следы хорошо отпечатались в нескольких местах. Помимо следов от обуви детей были отпечатки еще одной пары обуви, явно принадлежавшей взрослому мужчине. В конечном счете тела детей нашли спустя десять дней на бывшем военном складе. Как показало вскрытие, Кари умерла в день похищения от потери крови. У девочки было тяжелое повреждение головы. По заключению патологоанатома, девочку можно было спасти, если бы в тот же день ей оказали помощь. Кристенсен лежал рядом со вспоротыми животом и грудной клеткой, из которых были извлечены органы, предположительно на продажу. По словам судмедэксперта, органы доставали, когда ребенок еще был жив и, возможно, даже в сознании. Расследование заключило, что девочку могла постигнуть та же участь, если бы она не скончалась раньше времени.