К выпускному классу я уже точно знал, что уеду в какой-нибудь дальний штат, поступлю в университет и начну жить самостоятельно. Мы с родителями никогда не разговаривали ни о чем серьезном, почти не общались, поэтому с моим решением переехать в другой город они охотно согласились. Я считал, что если раньше вел полусамостоятельную жизнь и смог выжить, то начать настоящую самостоятельную жизнь будет значительно проще. Но как же я сильно ошибался. Значительно проще оказалось просто взяться за стакан пива. Вот такая история.

Парень открыл воду и сразу осушил треть бутылки.

Мэгги во время рассказа Реджи любовалась то ручейком, то им самим.

– И такие мысли сопровождают тебя до сих пор? – спросила Мэгги и обратила внимание на маленьких птичек, порхающих недалеко от берега.

– А куда они могут деться? Их же нельзя просто взять и стереть.

– Стереть нельзя, но можно ведь переписать.

– В каком смысле? Нельзя же изменить прошлое.

– Скажу как Джей Гэтсби: «Ну конечно же можно».

– Я не знаю, как это сделать, Мэг. По-моему, это все-таки невозможно.

Мэгги рассмеялась.

– Ну смотри, я вижу для тебя два варианта, первый – и самый простой, но более долгий. Ты просто находишь в жизни занятие и людей, с которыми эту жизнь проживешь. И все твои мысли и неприятные воспоминания будут подавлены потоком радостных событий.

– А второй?

– Второй сложнее, но более быстрый. Скажи мне, когда мы недавно говорили о нарушенной линии сообщения, все-таки ты имел в виду свою связь с родителями?

Реджи помедлил с ответом.

– Да, – наконец вымолвил он.

– Давно ты последний раз звонил им?

– Полтора месяца назад.

– Это ты звонил или они?

– Они.

– А ты сам последний раз когда им звонил?

– В начале лета.

– Четыре месяца назад?

– Да.

Мэгги была удивлена.

– Так и что за второй вариант? – прервал молчание Реджи.

– Второй вариант такой. Тебе надо поехать к родителям и поговорить о чем-нибудь вживую, а не по телефону.

Реджи удивленно развел руками и чуть не скатился со скамейки. В этот момент волна с гулким звуком налетела на камень.

– И о чем мне с ними говорить? Я их даже толком не знаю.

– Вот ты и нашел повод. Сам! Реджи, ты толком не знаешь своих родителей, хотя они у тебя живы и здоровы. У тебя есть шанс это исправить.

– А почему это должен делать я, а не они?

– Да черт возьми, Редж! Потому что это мешает тебе жить! Не им, а именно тебе. Эти мысли пожирают тебя изнутри, понимаешь? У тебя внутри ребенок, который без ответов на старые вопросы не дает выйти в свет твоей взрослой личности. Оттого у тебя такие проблемы с поведением. Ведь, в сущности, «твой» ребенок же тоже не знает, чего он хочет, и не отдает себе отчет в том, что он делает и для чего.

– А если они не захотят говорить? Или снова будут не дома? Что тогда? Ездить каждый месяц?

– Тогда тебе придется набраться смелости, чтобы самому отпустить прошлое и жить новой жизнью. Без оглядки на то, что могло бы быть, если бы было что-то другое. Если хочешь жить в будущем, значит, в настоящем забудь о прошлом.

Реджи ласково на нее посмотрел.

– Зачем ты пошла на юридический?

– В каком смысле?

– Тебе явно нужно было идти на психологический.

Мэгги улыбнулась.

– Отправлю туда дочку.

– Смелое заявление! Осталось только обзавестись дочкой!

– Как мы с тобой знаем, Редж, сделать ребенка куда проще, чем его воспитать.

– Это точно, Мэг. Это точно.

Они обнялись и продолжили молча смотреть на ручей. Через пару дней Реджи приехал на вокзал, чтобы сесть на поезд, идущий в его края. Поезд ходил редко, поэтому опаздывать было никак нельзя. Парень уже готов был войти в вагон, когда ему навстречу почти вывалился пьяный пассажир, сопровождаемый служителями правопорядка. Пассажир ругался и упирался, полицейский и проводник пытались вытолкнуть его на платформу. Из-за возникшей сутолоки Реджи едва успел впрыгнуть в вагон. Он с облегчением выдохнул и подумал, что, опоздай он, пришлось бы ждать еще неделю. Друзьям он сказал, что едет на свадьбу к старому приятелю, который в детстве жил в соседнем доме. Почему-то парню категорически не хотелось посвящать кого-то в свои настоящие планы. Ему казалось, узнай сокурсники о его внезапном желании посетить родительский дом, то до конца дней носить ему прозвище «маменькин сынок». Объяснить себе, откуда взялась такая уверенность, Реджи и сам бы не смог. Одна лишь Мэгги знала его истинные намерения, но заверила Реджи, что даже подругам ничего не скажет. Реджи был рад тому, что поезд ночной и в купе больше никого не было. Он уснул сразу, как только убрал под полку портфель.

Реджи спал так крепко, что пропустил не только приход новых пассажиров, но и прибытие на свою станцию. Когда заспанный и взлохмаченный парень ехал в такси и смотрел на знакомые пейзажи за окном, он думал, что в этом городе ничего не изменилось за время его отсутствия. Наверное, и в жизни его семьи измениться ничего не могло. Когда Реджи оказался перед такой знакомой постриженной лужайкой и гравийными дорожками, на него нахлынули воспоминания о том, как маленьким он носился по этой лужайке, учился ездить на велосипеде по тротуару перед домом. Реджи увидел, что дверь приоткрыта, и решил зайти без стука. В доме все было таким, как и в день его отъезда. Все убрано, все на своих местах, не было видно следов нового ремонта, стояла та же мебель. Он молча ходил по первому этажу и думал о том, что домой теперь ему суждено приходить только в гости.

Его мысли прервал шум приближающихся со стороны лестницы шагов. Реджи пошел навстречу.

На лестнице показался полный мужчина со смуглым цветом кожи, он что-то писал, уткнувшись в смартфон. Когда он дошел почти до середины и поднял голову, то испугался, увидев появившегося из ниоткуда Реджи, уронил телефон и сам чуть не прокатился по ступеням.

– Бог ты мой, Реджинальд, – начал мужчина, поднимая телефон, – так ведь и в могилу свести недолго. – Он приложил руку к левой стороне груди и прислушался. – Колотится как бешеное, а мне это вредно!

– Мистер Стюарт, здравствуйте, – проговорил Реджи, узнав в мужчине соседа. – Извините, что напугал вас, но я приехал навестить родителей. – Реджи протянул Стюарту руку.

– Здравствуй, Реджи, – сосед немного успокоился и пожал руку парня. – Твои родители дней десять назад улетели в Европу по каким-то важным делам, они пытались мне что-то объяснить, но я ни черта не понял, – Стюарт махнул рукой. – Да и какая мне разница? Вот присматриваю за домом, поливаю цветы, лужайку, проветриваю комнаты и все в таком духе. А ты, парень, видимо, хотел сделать им сюрприз?

– Что-то типа того.

– Не расстраивайся, сынок! Хотя я бы и сам расстроился, узнай, что мой Кевин приехал меня навестить и не застал дома. Но ты же знаешь своих родителей, они всегда чем-то озабочены, с головой погружены в свою работу. Порой я завидую их трудоголизму. Всегда есть чем заняться, есть для чего жить! Да еще и сынишка вон какой красавчик вымахал. От девчонок, поди, отбоя нет, точно?

Реджи попытался изобразить беззаботную улыбку.

– Не то чтобы, сэр… Мистер Стюарт, я бы хотел отдохнуть с дороги, ключи от дома у меня есть…

– Да, да, понял тебя, сынок! Уже ухожу. Тем более все задания я уже выполнил. Так что располагайся, чувствуй себя как дома, если можно так выразиться, ведь это, в сущности, и есть твой дом. Я тут похозяйничал малость, отнес твой старый велик в подвал, ну тот, помнишь, на котором я вас с Кевином учил кататься, а то он в проходе стоял, прямо не обойти! А я человек тучный, как видишь, тяжело было ходить. Надеюсь, не обидишься?

– Конечно нет, мистер Стюарт. Я все равно не собирался на нем ездить!

– Хорошего дня, Реджи, если захочешь, заходи, дорога та же, что и в детстве.

– Спасибо, сэр, и вам хорошего дня и спасибо, что приглядываете за домом.

Стюарт улыбнулся напоследок, нацепил шляпу и покинул дом. Реджи остался один. Он чувствовал себя опустошенным. Парень сел на лестницу и попытался понять, как ему теперь быть? Он хотел позвонить родителям, но, как только открыл записную книжку, сразу отмел эту идею. Печаль сменилась злостью и обидой. В Реджи снова проснулся одинокий, всеми брошенный малыш.