Одно из десятков его майоратных имений находилось в центре Фивин. Изначально принадлежало его дедушке, который был одним из древних лордов севера. Лет двадцать назад он предполагал изучать в этом небольшом доме руны горцев, постигая в комфорте знания диких кланов. Но всё оказалось сложнее, замкнутые варвары не охотно разговаривали с чужаком. Только немногие, которые были готовы делиться знаниями, показали несколько простейших символов рунной силы.

В ходе долгих поисков удалось найти человека, устроившего знакомство с шаманом, который не был дураком – за знания потребовал ученического служения и дорогих подарков.

Служба шаману затянулась на долгие годы.

Учитель много рассказывал о смысле рун, а прилежный ученик составил доскональную перепись всех знаков силы дикого народа. Описать схожести и отличия с уже известными ему иероглифическими силами было не просто.

Пройдя полный путь шамана и пережив учителя, он скитался по горным хребтам, наслаждаясь безмятежностью природы, пока что-то внутри не сказало ему вернуться.

Было ли это предчувствием? Нет. Скорее кто-то из ранее знакомых решил применить зов. В любом случае, жизнь в лесах и путешествия среди снежных вершин затянулись…

С последнего посещения Фивин изменился, вместо небольшой церквушки выстроили имперский храм, пускай небольшой. На ярмарке начали продаваться товары из дальних провинций, купец с юга даже свитками торговал! А в центре города появилась булыжная мостовая. Новые колонисты прибывали если не из центра империи, то из ближайших к нему регионов.

Сколько поколений сменилось пока он отсутствовал? Два, а может три?

– Надел должен за барином значиться, – сказал самый морщинистый из кучки переселенцев, – мужик не должен дождь вызывать и иероглиф какой учить. Пахать мужик должен! В охоту ходить да рыбу удить, когда хозяйством и бабцой своей не занят. Не то что у вандалов горных!

Несколько переселенцев с юга поглядели в сторону проходящего мимо хмурого горца, который нёс в руках несколько свитков.

– Так самим удобнее будет, если дождь вызвать, чем явления барина какого ждать. Он еще и не придет, сколько раз так бывало? – заулыбался плюгавенький юноша, за что получил затрещину. – Уаааа! Дед, больно!

– Тебя Харитон как пращуры наставляли? Что для вызова сила святая нужна, а у тебя сила небожителями данная есть? Чтоб иероглифы читать? Каждый иероглиф небось год жизни, а то и пять, отнимает. Это у господ он жизнь продлевать будет, а тебя такое хитроумие в могилу сведет. Потому ты и не барин.

– А дикари, они же…

– У этих господ нет! Бог их племени сил не дал. Как и мозгов! Напридумывали себе всякого. У дикарей обычно самый дурной из семьи силу вызывает. Кого не жалко. У нас бы тебя внучонок выбрали. Радуйся обормот что не в горах уродился, – седой заржал, похлопал юношу по плечу и довольный своей шуткой над младшим родственником продолжил, – и вот, надумали они руны свои шаманские чудить. Так любая руна жиже наших иероглифов, а значится толку от неё не много. Но жизнь они не меньше едят. А слабее они, так как народец богомерзкий их придумал.

Харитон, отвернувшись от плюнувшего в сторону гор деда, напряг зрение в попытке разглядеть опасные свитки в руках удалявшегося дикаря. Он не мог представить как семья, за дело или нет, обрекала на смерть своего родственника. Дикий люд вокруг обитал – зачем с дедом сюда приехали?

– Видал? Куркуль книжный этому косматому с горы бумагу продал. Вопреки закону божьему! В былые времена ему бы голову сняли. Писания только для баринов и церкви! А сейчас императоры сами в слова бога не верят. Смуту сеют, – дед почувствовал себя популярным правым богословом и наигранно указал в сторону возвышающегося храма тремя пальцами, – одна надежда на церковь, чтоб уберегла нас от гнева бога, да от крамолы повстания. Не зря неверующего императора молния поразила! Не зря прибила главу из семьи отступников…

На противоположной стороне улицы появился патруль стражи и это страстное изречение прервалось на середине, чтоб уши скучавших служивых не услышали. Как известно, от обсуждения грехов императора и до тюрьмы не далеко.

В прачечной поместья работали две девушки:

– Что думаешь? От нашего господина воняло, как от смерда, а одет он был как дикарь – покривившись сказала одна из служанок принеся грязные полотенца, качнула копной рыжих волос, – да и вообще! Герцоги, как известно, все со своими причудами. Но наш хозяин пропал в горах, когда мы еще не родились…

– Не возмущайся и не говори такое, а то управляющий накажет, – вступила в разговор черноволосая, затем добавила озорно улыбнувшись, – но, тебя выпороть у него рука дрогнет.

– Аня! Да ни разу он нас не драл, и вообще, это мы без хозяина служанками были, а сейчас получили статус наложниц.

– Вот она, вот она… О статусах думает. У герцога в каждом поместье таких десяток и служанок нет, – Анастасия поглядела на сослуживицу укоризненно и добавила, – поместье с одними наложницами. Такое бывает? И пока он дело мужское не сделает, мы служанки по договору. А ты и рада что он появился?

– Хозяин красивый. Хотя я не понимаю, герцог выглядит молодо или нет?

– Совсем ты Семел головой поехала, кто приличный тебя замуж возьмет, если хозяин не подтвердит твой статус наложницы, но использует. Во дворец он тебя или меня точно не возьмет.

Спор не мешал работе, одна из служанок складывала в большой чан белье, а вторая выкладывала под него дрова.

– Эх Аня, я понимаю, что тебя устроила тётя, которая до тебя тут отработала пять лет. Хозяина она ни в одном глазу не видела. А перед ней мать твоя тут прохлаждалась, не встретив господина. И ты думала, что его не увидишь.

– Ты это к чему?

– Я другая, из бедной семьи. Меня и так никто серьезный как невесту не рассматривает. Поэтому…

– Поэтому ты представляешь себя наложницей в богатом доме и одновременно ходишь играть с управляющим, который в отцы тебе годится, а может и в деды? – Анастасия поглядела на резко краснеющую Семел и ехидно продолжила. – Да-да в деды. Он не местный, никто его ранее не видел. У него святая сила господ есть, хоть и маленькая, так что возраст его… Ты спрашивала?

– Он говорит, что ему сорок.

– И ты говоришь, что девственница.

– Знаешь, это ты дочь лавочника и дорогой прислуги, о какой-то чести думать можешь, – заявила Семел, – а мою сестру отчим с матерью в бордель продали. Сейчас нос лечит, а заработала не больше меня. Хуже, чем сестре мне не будет. Мать на базаре спину надорвала от чего и злая как собака. Всю жизнь ничего кроме мешков с крупой не носила. Уже не самый плохой вариант у меня вышел. Если господину надо, то условия контракта честно исполню, хоть на одну ночь, хоть…

– Вот от сеструхи ты премудростей похабных и набралась, – перебила её черноволосая, и наигранным заговорщицким шепотом продолжила, – не прибедняйся. Я-то знаю, тебя за плату в нашу школу приняли. И потом, я видела, как с тобой управляющий поместья…

– Молчи не придумывай, – зло проговорила раздраженная Семел, а сквозь зубы добавила, – мы конечно подруги и между собой разное говорим. Но при малявке из святых мест не смей и заикнуться. Убью!

– Да ладно тебе, конечно, не скажу. Мы же для неё старшие сестры и образец поведения.

На самом деле между девушками не было ссоры, они давно знали друг друга и наедине всегда общались в такой манере. Но только с глазу на глаз. При любом ином человеке они следовали выученному кодексу служанок. Но по правилам этого дома числились наложницами, правила поведения которых девушки помнили плохо, так как хором в школе его пели не часто. Хорошо выучить не вышло.