С кислотой на языке и кинжалами в груди он отыскал ближайший сосуд тени и поднял свой клинок.

— Какого черта ты делаешь? — Голос Дрю прорезал все остальное.

Талемир не мог смотреть на нее, не мог вынести того, что было написано на ее лице. Он смотрел только на бедного ублюдка и неконтролируемые ониксовые ленты, распускающиеся вокруг него.

— Покончим с этим.

— Нет.

Но Дрю не понимала пытки. Дрю не могла понять, что для этих существ нет никакой надежды. Он был Боевым Мечом, когда его обратили, и был им сейчас. Благодаря силе Великого Обряда он обладал силой и выносливостью, которых не было у этих несчастных. Его учили сражаться со злом, сколько он себя помнил, и это его спасло. Но наарвийцев было не спасти. Они поддавались проклятию; многие уже поддались. Самое милосердное, что он мог сделать, — избавить их от страданий и уничтожить, пока они не пополнили армию тьмы снаружи.

— Это правильный поступок, Дрю… — Он поднял меч.

В воздухе полыхнуло движение.

Сталь зазвенела, когда мечи встретились.

Дрю отразила его удар, встав между наарвианскими рейфами и ним.

— Я прошла весь этот путь, — прошипела она, ее прекрасное, залитое слезами лицо исказилось от ярости. — И сделала это не только для того, чтобы ты убил их сейчас.

— Дрю, — умолял он. — Не делай этого.

— Тебе придется пройти через меня, Талемир.

Талемир не ослабил хватку на своем мече.

— Я не хочу причинять тебе боль.

— Ты уже причинил. — Серебристые глаза Дрю ожесточились.

Но Талемир не мог оставить все как есть, не мог позволить рейфам пополнить свою армию людьми, которые когда-то были невинными наарвийцами. Он должен был обезвредить Дрю, а затем сделать то, что должно быть сделано.

Она никогда не простит ему этого.

Но если он этого не сделает, то не простит и себя.

Он отбил ее клинок в сторону, но она отступила влево и нанесла точный удар в бицепс.

Он почувствовал жжение, и кровь хлынула потоком.

Но она не сдавалась. Ее позиция перешла в наступление. И тогда Дрю атаковала.

Она превратилась в огненно-стальное пятно, танцовщица на ногах, быстрая как молния.

— Талемир… — Уайлдер откуда-то позвал, но Талемир сосредоточился на Дрю, ее клинок замахнулся на него.

Он заблокировал его, и от удара у него свело руку.

Она не сдерживалась.

Она хотела ранить его.

Хотела убить его.

Их клинки столкнулись, зазвенев по сталактитам наверху. Талемир молился Фуриям, чтобы его теневой барьер перекрыл звон и чтобы жнецы за пределами прихожей не обратили внимания на хаос, разворачивающийся в их среде.

Дрю подняла клинок вверх, как они с Уайлдером ее учили.

Талемир блокировал удар, и сердце его сжалось от боли.

Это могло закончиться только одним образом.

Дрю сделала длинный шаг в сторону, придав импульс повороту бедер, и снова направила клинок на него.

— Ты их не получишь, — прорычала она, упираясь мечом в его руку, и ее дыхание овеяло его лицо.

Талемир отшвырнул ее от себя, отчего она покатилась по земле, и бросился на одного из рейфов.

Голос Адриенны эхом разнесся над полем боя.

— Пожалуйста, мы должны работать вместе, — говорила она.

Но Дрю вскочила на ноги и снова бросилась на него. В ее глазах не было страха, только ярость, когда она пронзила мечом воздух в смертельном выпаде.

Талемир уставился на нее, и тут его мышечная память включилась, когда он понял, что Дрю использует против него его собственные приемы — маневры, которым он ее научил.

В яростном бешенстве они парировали удары взад-вперед по прихожей. Каждый раз, когда он пытался нанести милосердный удар по одному из рейфов, Дрю блокировала его, а затем вырывалась и атаковала его заново.

Их клинки снова столкнулись, и каждый из них сблизился в битве на силу.

Боги, он не хотел причинять ей боль. Она была для него всем, причиной, по которой он, превыше долга и чести, должен был довести дело до конца. Должен существовать мир, в котором тьма не будет преобладать, мир, где она сможет жить, освободившись от теней.

— Я говорил тебе с самого начала, — умолял он, и сердце его разрывалось на части, когда мечи сближались. — Я не враг тебе.

Дрю скривила губы, отводя его клинок назад.

— Теперь ты враг.

Она крутанулась на носках, закрутила оружие и обрушила его мощным двуручным ударом.

Он лишь отклонил его. Отступив, он сделал несколько шагов назад, но Дрю только наступала, ее глаза были полны ярости.

— Остановите это безумие, — призвала Адриенна.

Уайлдер бросился между ними, но Талемир отшвырнул его в сторону, его сила каким-то образом увеличилась.

— Дрю! — Он снова попытался образумить ее, защищаясь от серии ударов, уколов и выпадов, которые сыпались на него.

— Я тебе верила, — прошипела она, уклоняясь вправо и нанося сильный удар ногой по его печени.

Он удивленно хмыкнул. Еще один прием, которому он ее научил.

— И ты предаешь меня? — На этот раз это прозвучало как полувсхлип, но ее атака от этого не стала слабее. — После того как я приняла каждую твою часть? Полюбила каждую часть тебя? И после всего этого ты убиваешь мой народ…

Слово, на котором она сделала ударение, резануло глубже любого клинка.

Все вокруг померкло.

— Они больше не твой народ. — Он заблокировал злобный удар по ноге.

— Они всегда будут моим народом.

Сталь снова встретилась со сталью, и на этот раз Талемир заставила их сблизиться, прижав свое оружие к его.

Ее дыхание коснулось его лица, и он заглянул в ее глаза, такие полные боли и смятения, такие прекрасные.

Голубой взгляд опустился к его губам. Она собиралась поцеловать его, и, несмотря на всю жестокость и ярость, он позволит ей это сделать, закроет свой рот и скажет, что тоже любит ее.

Вместо этого холодная сталь впилась в его кожу, впиваясь в грудь.

Талемир опустил взгляд и увидел, что ее клинок приставлен к его сердцу.

— Если ты еще раз попытаешься убить хоть одного из них, я покончу с тобой, — прошептала Дрю, ее нижняя губа дрожала.

Талемир не отрывал взгляда от меча. На протяжении всего их путешествия он чувствовал, что что-то в нем не так, но странный цвет сплава обманывал его.

Но когда металл прижался к его плоти, он понял, что это именно она.

Наарвийская сталь.

Оружие, запрещенное для всех, кроме Боевых Мечей.

Клинок, который вполне мог убить и воина, и того, кто в нем живет.

Его глаза расширились, когда она надавила еще сильнее.

— Ты нарушаешь законы Тезмарра, законы всех королевств, владея этим клинком.

— Разве ты не видел? Наарва — не королевство. В Наарве нет законов.

Талемир ослабил хватку на своем мече, его конечности онемели.

— Ты слышал меня? — прошипела Дрю, а затем повторила свои слова. — Если ты еще раз убьешь хоть одного из них, я покончу с тобой.

— Сделай это, — приказал ей Талемир. — Для меня нет надежды, как и для этих существ… — По его щеке скатилась слеза. — Я сказал тебе, когда мы только встретились, что ты сможешь вырезать мое сердце до конца.

Его кожа порвалась под давлением, и струйка крови потекла по груди и лезвию Дрю.

Она вздрогнула от этого зрелища, в ее глазах вспыхнула жестокость.

Дрю заколебалась.

На секунду между ними промелькнула истина.

Она не могла убить его, а он не мог заставить ее сделать это.

Он мог сделать только одно.

И Талемир сделал то, что должен был.

Он поддался тьме.

25. ДРЮ

Наступила темнота, и Дрю оказалась в свободном падении. Холодный ветер трепал ее открытые участки кожи, когда она кувыркалась в воздухе, размахивая руками и ногами, и крик застрял у нее в горле. Она не видела ничего, кроме черноты, и не чувствовала ничего, кроме поцелуя воздуха, когда падала сквозь него.

Казалось, это длилось целую вечность, как будто время и пространство искривились вокруг нее.