Я отдала им всю правду.

Я была готова к их реакции. То, что я им открыла, противоречило всему, что они знали об Арахессенах. Нас всех воспитывали в полной, беспрекословной вере в нашу Зрячую Мать и нашу богиню. То, что я рассказывала им сейчас… это было настолько обидным предательством, что им было проще отрицать это.

Некоторые из них по мере того, как я говорила, становились все злее и злее, бросая ядовитые обвинения. Другие отстранялись и молчали. Я ответила на все их вопросы. Я предоставила им все скудные доказательства, какие только могла. Я предложила им взглянуть на тело Короля Пифора в его явно манипулируемом состоянии.

Несколько часов мы разговаривали. Я честно рассказала обо всем — о том, что знала, и о том, чего не знала. На многие вопросы я так и не смог ответить, как бы мне этого ни хотелось.

И когда я чувствовала их боль в сердце, я переживала свою заново.

К лучшему или к худшему, но мы построили нечто прекрасное на нашей непоколебимой вере друг в друга. Я скорбела, когда оно разбивалось. Я была здесь, чтобы вместе с ними создать что-то новое, но это не меняло трагедии разрушенного.

В конце концов, спустя несколько часов, мы исчерпали себя. Все, что можно было сказать, было сказано. Мы склонились над неразрывной цепочкой соли, кипя от горя друг друга.

Только тогда я подняла голову и повернулась ко всем, протягивая руку помощи.

— Я знаю, что то, что я вам рассказала, трудно услышать, а еще труднее понять, — сказала я. — Я знаю, что и мне предстоит провести большую часть своей жизни, пытаясь понять это. Мне бы хотелось дать вам все ответы, которые вы ищете. Я бы хотела найти их сама. — Мой голос слегка надломился, и я прочистила его, сглатывая эмоции. — Но хотя мы не можем контролировать нашу расплату с прошлым, мы можем контролировать наше будущее. Короля Пифора, в какой бы форме он ни существовал, больше нет. Теперь у нас осталось разрушенное королевство, которое нуждается в нас, и мир возможностей для того, что можно сделать с его осколками. — Я вдохнула и выдохнула. — Как давно, Сестры, Глаэи не принадлежал своему народу?

— Вампир не принадлежит к народу Глаэи, — заметила Найя.

— Нет, — согласилась я. — И он первым признает это. Но я — да, и я стою рядом с ним. Он не Глаэн, но он знает, что такое быть потерянным и преданным теми, кто должен был тебя защищать. Он знает, что это королевство заслуживает большего, как и мы. И наши голоса так же сильны, как и его. Я знаю, что это большой вопрос, и я дала вам много поводов для размышлений. Но это все, о чем я прошу вас. Обдумать.

Слова повисли в воздухе на долгий миг. Я затаил дыхание вместе с ними.

Малышка Айлин, да благословит ее Ткачиха, встала первой.

— Да, — сказала она, ее тоненький голосок едва заполнил комнату. — Да. Я помогу.

Я не смогла подавить ухмылку. Не только по поводу моего первого союзника, но и по поводу того, что это была она — молодая девушка, которая, как и я, всегда так боролась со своими эмоциями.

Вскоре после нее встала еще одна Сестра, и еще. Они ничего не сказали. Им больше нечего было сказать. Но я все равно чувствовала их солидарность.

В конце концов, половина стола стояла в тот вечер, предлагая мне свою поддержку — больше, чем я когда-либо думала, что получу. Остальные не заявили о своей верности прямо, но и не отрицали ее, говоря, что им нужно время подумать. Это я понимала. Я дам им столько, сколько потребуется.

Когда собрание закончилось и Сестры покинули зал, осталась только Аша, ее руки по-прежнему лежали на коленях, а лицо было каменным. Ее внутренние нити окружала стена — стена настолько прочная, что я поняла: какие бы раны ни кровоточили внутри, они были глубокими.

Эреккус бросил на меня взгляд, когда остальные Арахессены вышли из комнаты, и тихо спросил, не нужна ли мне помощь, но я покачала головой и отмахнулся от него.

Затем я пересел на сиденье рядом с Ашей и коснулся ее плеча.

— Сестра.

Она отшатнулась от меня, ярость в ее ауре выплеснулась внезапной волной.

— Ты мне не Сестра, — прошипела она. — Ты не заслуживаешь этого звания.

— Аша…

— Ты лжешь. Ты лжешь обо всем этом. Думаешь, я этого не вижу?

Я мягко ответила:

— Я не лгу.

— Ты никогда не была одной из нас. Ты ненавидела Зрячую, потому что она видела, что…

— Я любила Зрячую, — выдохнула я. — Она была всем, чем я хотела быть.

Она повернулась ко мне, искривив рот и обнажив зубы.

— Я отдала ей свою жизнь. Свою жизнь. Дольше, чем ты живешь. И ты думаешь, я поверю, что она лгала нам таким образом, и никто никогда не узнал, кроме… тебя?

Она выплюнула это слово, и плевок разлетелся по столу.

Я молчала.

В этот момент я знала, что ничто из того, что я могу сказать, не заставит ее поверить мне. Она до конца жизни будет верить, что я лжец, потому что альтернатива была слишком сложна для восприятия.

Поэтому я не пыталась с ней спорить. Я не остановила ее, когда она вскочила на ноги, с грохотом опрокинула стул и ушла.

ГЛАВА 50

На следующую ночь мы с Эреккусом воспользовались бассейнами, чтобы отправиться в Васай. После долгих обсуждений мы с Атриусом решили сделать Васай новой столицей страны. Когда-то, давным-давно, он уже был столицей, но Король Пифора был настолько изолирован и опасался за свою безопасность, что уединился в своем замке, расположенном далеко на севере и отделенном от остальной части королевства, которым он якобы управлял. Замок Короля Пифора стал бы ужасной столицей для правителей, которые хотели управлять своим народом, а не прятаться от него. Васай, шумный город, расположенный в центре Глаэи, был идеальным вариантом.

Мысль о возвращении в свой старый дом на этот раз не пугала меня. Напротив, она казалась странно подходящей для того, чтобы начать там новую жизнь.

Атриус ждал меня, когда я вышла из бассейна на северной окраине Васай. Как всегда, он показал свою привязанность тем, как помог мне выйти из воды — крепко и заботливо, как внимательно осматривал меня после этого, как слушал, пока я рассказывала ему о встрече, как случайно положил руку мне на поясницу — такое легкое прикосновение, но дающее мне устойчивость, на которую можно опереться.

Когда я закончила, он рассказал мне о том, над чем работал в Васай в те дни, когда меня не было. Всегда было так много работы, но мне это нравилось. И ему тоже, я знала. У меня втайне захватывало дух от того, как он загорался энтузиазмом, когда перед ним возникала проблема, которую нужно было решить. Веками он просто помогал своему народу выжить. Помогая им процветать, он был в восторге.

Я была так поглощена нашим разговором, что не сразу заметила, что он свернул не туда, когда мы возвращались в замок.

Я остановилась.

— Тебе придется лучше изучить свой город, завоеватель, — сказала я, указывая через плечо. — Замок в той стороне.

— Я знаю, — сказал он и продолжил идти.

Я не двинулась с места, сразу же заподозрив неладное.

— Куда мы идем?

Он не ответил. Просто продолжал идти. Мне пришлось неловко переходить на полубег, чтобы снова догнать его.

— Атриус, — сказала я, — куда мы идем?

— Никуда, — ответил он, затем остановился перед дверью небольшого городского дома и постучал.

Я подняла брови, подумав про себя, Сейчас он напугает какого-нибудь бедного лавочника.

Но дверь открыл не лавочник.

Это был Наро.

Наро, стоящий. Наро, с веснушчатыми щеками и мясом на костях. Наро, с большой глупой ухмылкой на лице, как он смотрел на меня, когда ему было четырнадцать лет.

Наро. Живой. Здоровый.

— Я думал, ты согласишься на этот обходной маневр, — сказал Атриус.

— Что ж, — проворчал Наро, — похоже, королева соизволила нанести визит.

Я едва слышала его. Мне только удалось выдавить из себя: