Кэл бежит со всех ног. Движется со мной в бешеном темпе. Наверное, это единственная причина, почему его еще не подстрелили вместе со мной.

Я действительно вижу один из пикапов перед нами. Кэл пытается укрыться за ним. Он почти добегает. Мы так близко.

Затем мир мгновенно переворачивается вверх тормашками. И я падаю. Падаю. Я вижу, как земля приближается будто в замедленной съемке.

Затем я вижу, как я врезаюсь в нее.

Последнее, что я осознаю — это то, что даже сейчас тело Кэла приземляется на меня сверху.

Даже в падении он старается защитить меня.

***

После этого пустота. Сколько она длится, понятия не имею. Я ничего не осознаю, пока не начинаю видеть странную черноту. С огоньками, пляшущими на темном фоне.

Я какое-то время наблюдаю за огоньками. Они завораживают. Но в итоге уходят даже они. Потом остается лишь умиротворенная темнота, и я также осознаю нечто еще. Такое приятное. И странно знакомое.

Мне требуется долгое время, чтобы опознать, что я чувствую. Это мягкое, нежное и медленно. Как ладонь, гладящая мою голову, мои волосы. Мне это так нравится.

Потом появляется что-то еще. Запах. Теплый, землистый и такой знакомый. Он всюду вокруг меня. Сливается с лаской. Я люблю это. Нуждаюсь в этом.

Это ощущается как нечто мое.

Какое-то время я отдыхаю в этом.

Затем раздается голос. Низкое, ворчливое бормотание.

— Рэйчел, малышка. Вернись ко мне. Пора тебе вернуться ко мне. Ты нужна мне, малышка. Открой глаза.

Он такой мягкий. Но в то же время невероятно расстроенный. Эмоции делают его низкий голос таким сиплым. Я не могу вынести, когда он так несчастен.

Так что я пытаюсь. Я наконец-то осознаю, что у меня есть веки, и работаю над тем, чтобы разлепить их.

Это тяжело. Они не хотят подчиняться. Я должна их контролировать, но не контролирую.

— Ты приходишь в себя, малышка? — голос теперь звучит иначе. — Ты справишься. Продолжай пытаться. Вернись ко мне.

Конечно, я делаю, как он говорит. Похоже, он нуждается во мне. Так что я снова борюсь со своими веками. Они все равно не хотят работать, и это страшно.

— Кэл!

— Я тут, малышка. Я рядом. Ты можешь это сделать. Открой глаза и посмотри на меня.

На сей раз мне это удается. Свет, с которым я сталкиваюсь, ослепляющий и режущий. Я скулю и моргаю несколько раз. Затем умудряюсь посмотреть прищуренными глазами и увидеть лицо Кэла, смотрящего на меня.

— Привет.

Он издает краткий, сдавленный звук.

— Привет, малышка.

Я шевелю своим телом, потому что теперь осознаю больше. Например, тот факт, что все части моего тела болят.

— Что происходит? Я в порядке?

— Ты ударилась головой о камень, когда мы упали. Тебе потребовалось много времени, чтобы очнуться, — его голос звучит кротко, но я узнаю боль в его глазах. Он боялся за меня.

— О. Думаю, я в порядке. Все как бы расплывается, и у меня болит голова.

Он наклонился ближе ко мне и напряженно всматривается в мои глаза.

Это нервирует. Я снова моргаю и спрашиваю:

— Ты собираешься меня поцеловать?

Он фыркает с сухим весельем.

— Не сейчас. Просто проверяю твои глаза. Практически уверен, что у тебя сотрясение.

— О. Надеюсь, не слишком сильное. Но моя лодыжка адски болит. И почему такое чувство, что весь мир трясется? Мы попали в землетрясение?

— Мы до сих пор едем, — Кэл почти улыбается, поглаживая мою щеку кончиками пальцев.

Я внезапно осознаю, что моя голова лежит на его коленях. Мы на заднем сиденье автомобиля. Должно быть, это джип, один из тех крупных внедорожников, потому что у пикапов нет такого заднего сиденья.

— О. Где мы?

— До города остался примерно час.

Я ахаю, вспомнив, что случилось перед тем, как я потеряла сознание. Я пытаюсь сесть, но Кэл мне не дает, и это хорошо, потому что мир вокруг начинает кружиться.

— Что там случилось? Как мы вообще выжили?

— Благодаря удаче. Или Богу. Или еще чему. У нападавших кончилось терпение, и они двинулись на нас. Как только они оставили свои защищенные позиции, мы начали подстреливать их по очереди. Но все равно. Нам крупно повезло. Мы не должны были отделаться так легко. Даже не потеряли машины, только один из мотоциклов.

— Ты в порядке? Пострадал? — меня накрывает воспоминания того, как он споткнулся. Летел к земле. Уронил меня вместе с ним. — Я думала, тебя подстрелили!

— Нет. Но было близко. Я пытался нырнуть за грузовик, но не совсем получилось. Так ты ударилась головой, — его губы кривятся.

— Вот даже не начинай винить себя за это, — все до сих пор как в тумане, но это я точно знаю. — Ты спас мне жизнь. Без тебя я бы погибла. Ты знаешь это не хуже меня.

Он смотрит на меня, и я клянусь, что его глаза отражают его сердце.

— Ты не должен был приходить за мной. Это было глупо.

Его глаза прищуриваются.

— Нет, бл*дь, должен был. Я сделал ровно то, что и должен был сделать. Забота о тебе всегда была моим приоритетом. Моя жизнь идет на втором месте, и то с большим отрывом.

Я давлюсь эмоциями и тяну руку к его спутанной бороде.

— Тебе надо ее подстричь. Ты совсем зарос.

Он улыбается мне. Все еще накрывает мою щеку ладонью.

Я резко втягиваю вдох, вспомнив, что мы не одни в мире.

— Что насчет всех остальных? Гейл ранили. Она в порядке? Кто-то еще пострадал?

— Гейл в порядке. Рана в плече, но жить будет. Оливию подстрелили.

— О нет!

— Она тоже в порядке. Ничего серьезного.

— У Гранта истерика?

— По сути, да. Я проследил, чтобы он был в другом автомобиле. Есть еще несколько мелких травм, но мы потеряли Питера.

Мое сердце уходит в пятки от таких новостей. Я не так уж хорошо знала Питера. Он пришел в Новую Гавань уже после того, как я присоединилась к Марии. Но он мне нравился, и он был одним из нас.

Он не должен был умирать вот так.

— Проклятье. Кем вообще были нападавшие? Я их даже мельком не увидела.

Кэл слегка пожимает плечом.

— Даже не знаю. Не похожи на банду или Волчью Стаю. Просто обычные люди. Понятия не имею, кем они были. Не знаю, то ли местные, которые использовали это место как регулярную западню, то ли они знали о нашей поездке и поджидали нас. Их было около десяти человек. Мужчины, женщины, пара подростков. Если бы они оставались на позиции, то перестреляли бы нас всех.

— Может, они просто отчаялись. И толком не знали, что делают.

— Может быть, — он снова гладит меня по волосам. Так нежно. И это ощущается лучше всего на свете.

— От этого все почти становится хуже.

— Знаю, малышка. Знаю.

Я закрываю глаза, поскольку веки внезапно становятся слишком тяжелыми.

— Ничего, если я еще немного отдохну?

— Конечно. Я буду время от времени будить тебя, чтобы убедиться, что ты в порядке, но ты можешь отдыхать, сколько захочешь.

Я вздыхаю и пытаюсь расслабиться. Но начинаю беспокоиться и снова кошусь на Кэла.

— Отдыхай, малышка. Я буду рядом. Я никуда не уйду.

***

После этого остается в основном приятная бессознательность и смутные отголоски того, как Кэл будил меня и разговаривал со мной. Затем много активности, которая ощущается трясущей, мешающей и раздражающей и награждает меня раскалывающей головной болью.

Затем еще больше блаженной черноты.

Когда я в следующий раз полностью прихожу в сознание, мир перестал трястись. Мне более комфортно. Тепло. Я под одеялом. Не на коленях Кэла и не в его объятиях.

Я ахаю и резко поднимаю голову.

— Кэл!

— Я тут, — голос раздается прямо возле меня, а не выше, как раньше. Он говорит слегка невнятно, будто сонно. — Я рядом, малышка.

Я расслабляюсь и на сей раз более легко открываю глаза. Здесь есть немного света, но он не слепит как раньше.

— Что… происходит?

— Мы добрались до города. Это комната в чьем-то доме.

Я осматриваюсь по сторонам, и мое зрение впервые по-настоящему проясняется. Эта простая, лишенная декора комната, но тут есть односпальная кровать, чистое постельное белье и стул, на котором должен сидеть Кэл.