Как мы увидели из предыдущего краткого анализа, эволюция — это далеко не установленный факт. Эволю­ционные изменения не наблюдались учеными и не дока­заны палеонтологическими данными. Существуют систе­матические пробелы между основными категориями орга­низмов в летописи ископаемых при отсутствии хотя бы одного убедительного примера переходной формы (недо­стающего, переходного, звена). Мутации, предполагаемое «сырье» для эволюции, в основном вредны, а не полезны, и никогда не наблюдалось, чтобы вместе с естественным отбором с их помощью образовывались существенно другие формы организмов, как это постулирует эволюционная теория. Более того, за счет естественного отбора нельзя отнести развитие сложных приспособлений, например, нейрооптических систем глаза, как отмечают даже многие эволюционисты. Новая идея «пунктирного» или «преры­вистого равновесия», активно развиваемая профессором С. Дж. Гулдом , не только в высшей степени умозритель­на, но внезапные радикальные и синхронные изменения в генах, которые она предполагает, противоречат законам генетики. Исследования наследственности выявили, что ге­нетический аппарат живых организмов является консер­вативным, стабилизирующим механизмом, «разрешаю­щим» только ограниченные колебания в разнообразии форм. Все имеющие место вариации, которые мы наблю­дали, четко ограничены пределами определенных форм живых, организмов и по существу отражают перегруппи­ровку уже существующих генов.

Данные генетики и эмбриологии решительно отверга­ют представления ученых о происхождении всего живого от общего предка, а последние данные молекулярной био­логии также выявляют полное отсутствие переходных форм между основными категориями организмов. Следов последовательности эволюционных процессов нет и на мо­лекулярном уровне.

В связи с отсутствием каких–либо убедительных до­казательств эволюционной теории многие ученые либо от­вергли эту теорию, либо высказали серьезные сомнения в ее научности. Эволюционист доктор Колин Паттерсон сделал следующее откровенное признание в выступлении на юбилейной конференции по случаю 90–летия Амери­канского музея естественной истории в 1981 году: «Одной из причин, почему я начал разделять этот антиэволюци­онный взгляд, или давайте называть его неэволюционным мнением, это то, что в прошлом году у меня внезапно появилось понимание: более двадцати лет я думал, что работал над теорией эволюции. Однажды утром я про­снулся, и меня поразило то, что я работал над этой ерундой двадцать лет и ничего о ней не знал. Это — в самом деле, шок, узнать, что тебя так долго вводили в заблуждение. Либо было что–то не так со мной, либо было со мной все в порядке, так что в последние не­сколько недель я пытался задавать простой вопрос раз­личным людям и группам людей. Вопрос таков: «Можете ли вы сказать, что вы знаете об эволюции — что–нибудь одно, что является правдой?» Я задавал вопрос сотруд­никам геологического отдела Музея естественной истории, и единственным ответом, который я получил, было мол­чание. Я задавал его членам Эволюционного морфологи­ческого семинара в Чикагском университете, очень пре­стижного общества эволюционистов, и все, что я слы­шал — это молчание, а в конце концов один человек сказал: «В самом деле я знаю одно — этому не следовало бы обучать в высшей школе» [58, с. 10].

Доктор Джон Дюран обнародовал свои взгляды на эволюционную теорию. Об этом писал журнал «Нью Сайентист»: «Мало сомнений» в том, что звездой интел­лектуальной программы на состоявшемся на прошлой неделе заседании Британской ассоциации во имя прогресса науки был доктор Джон Дюран , молодой препо­даватель Королевского университетского колледжа в Суонси… Он предложил смелую теорию: объяснение Дарвиным происхождения человека эволюционными процессами было трансформировано в современный миф, в ущерб науке и социальному прогрессу… Дюран заключил, что извечные мифы эволюции оказали «раз­рушительное влияние на научные исследования», при­ведя к «искажению истины, к бесполезным спорам и злоупотреблению наукой» [59, с. 765].

Луи Бунур , профессор истории науки университета Мак–Гилл (Канада) выразил свои взгляды на эволюцию следующим образом: «Эволюционизм — это волшебная сказка для взрослых. Эта теория никак не помогла про­грессу науки. Она бесполезна» [60, с. 17].

Для читателя может представлять интерес ранг про­фессора Бунура . Ранее он был президентом Биологиче­ского общества в г. Страсбурге (Франция), директором Страсбургского зоологического музея, а с 1984 г. он — заместитель директора по научной работе во Французском национальном центре научных исследований.

Итальянские ученые Г. Серманти , профессор Перуджийского университета (ранее — директор Инсти­тута генетики Палермского университета) и палеонтолог профессор Р. Фонди , преподаватель факультета наук о Земле Сиеннского университета, пришли к следующему выводу: «Мы полагаем, что… биология не получит никакой пользы, следуя учениям Ламарка , Дареина и современных гипердарвинистов; в самом деле, она дол­жна возможно скорее оставить узкие проходы и тупики эволюционистического мифа и возобновить свое уве­ренное путешествие по открытым и освещенным путям традиции» [61, с. 38].

Известный журналист и философ Малкольм Мадже ридж в докладе на Паскалевских чтениях в университете Ватерлоо сделал следующее замечание: «Я убежден, что теория эволюции… будет одной из величайших шуток в исторических книгах будущего. Потомки будут изумляться тому, что такая неосновательная и сомнительная гипотеза могла быть признана с таким неправдоподобным правдо­подобием, как это было» [62, с. 16].

Касаясь крайне гипотетической природы эволюцион­ной теории, следует упомянуть столь много ученых и «околонаучных» деятелей, ревностно принявших ее. Из­вестный немецкий биолог профессор Гейдельбергского университета Людвиг фон Берталанфи , пытаясь объяснить эту кажущуюся дилемму, утверждал: «Тот факт, что те­ория, являющаяся столь неопределенной, столь слабо под­дающейся проверке и столь далекой от практических кри­териев, применяемых в «строгой» науке, стала догмой, можно объяснить только социологическими причинами» [63, с.173].